Минск чихвостит российского генерала, посылает сигнал Кремлю
Генерал Леонид Решетников, ветеран советской и российской внешней разведки, погорел на «мелочи» — неосторожных высказываниях о белорусском языке и государственности. Его, да и других московских публичных персон, видимо, размагнитили многолетние рефрены президента братской страны о том, что мы-де один народ.
И тут вдруг какое-то ютьюбовское видео с эмоциональными пассажами генерала об искусственности белорусского языка (в духе: это все придумал Черчилль в 18-м году) спровоцировало целый международный скандал.
По отставному разведчику, возглавляющему Российский институт стратегических исследований (РИСИ), влупила медийная гаубица — президентская газета «Советская Белоруссия». А вызванному 22 декабря в МИД Беларуси советнику-посланнику посольства России Вадиму Гусеву в связи с высказываниями Решетникова заявлен протест.
Короче, «младшая сестра» снова показала зубки. Снова — потому что демарш против заявлений директора РИСИ де-факто стоит в одном ряду с недавним нашумевшим задержанием белорусским Следственным комитетом трех здешних авторов российского агентства «Регнум». В ряде их публикаций (подчеркнем ради справедливости: в различной упаковке и с разной степенью радикализма) проводилась похожая мысль: язык искусственный, а сама Беларусь — «недогосударство».
Сейчас против этих людей возбуждено уголовное дело по статье о разжигании национальной розни. Но заметим, что писали они в подобном духе давно. И в целом — если взять российское публичное пространство (не говоря уж о соцсетях), то высокомерный взгляд на белорусскую государственность, артикулируемый с разной степенью откровенности, положа руку на сердце, не новость. А директор РИСИ в этом плане отнюдь не уникум.
Хотя стоит в качестве лирического отступления заметить, что для кандидата исторических наук господин Решетников демонстрирует слишком уж вопиющее незнание истории соседнего народа, утверждая, что его язык был учрежден большевиками в 1926 году. На самом деле язык белорусов уходит корнями в ХIII век, в ХVI столетии на старобелорусском издавал книги Франциск Скорина, во времена Российской империи по-белорусски писали Франтишек Богушевич, Янка Купала, Якуб Колас, Максим Богданович, на белорусском выходила в начале прошлого столетия «Наша Ніва».
И да, если все это — большевистская фикция, с чем тогда боролся Николай I, запрещая в 1840-м само слово «белорусский»?
В общем, инсинуации, ставящие под вопрос право белорусов на свой язык и свое государство, разбиваются на раз-два. Но до поры до времени власти суверенной Беларуси на публичные проявления великодержавной спеси смотрели сквозь пальцы. А теперь вот — заело. И дело тут, кажется, не столько в приливе национальной гордости, сколько в вещах приземленных.
Весь год тянется нефтегазовый конфликт, его развязка пока в тумане, тем временем белорусская казна теряет валюту, поскольку наши НПЗ посажены Москвой на голодный паек. Та же Москва попридержала третий транш кредита Евразийского фонда стабилизации и развития.
В подобных ситуациях Александр Лукашенко часто идет на обострение скандала. И вот сейчас — видимо, исходя из логики, что хуже все равно не будет, — решено нанести серию ударов по отдельным рупорам — выразимся условно — антибелорусских идей.
Это тем более актуально в связи с тем, что в ноябре белорусская тема в специфической подаче (типа что поднимают голову тамошние бандеровцы, а «батька» мышей не ловит) вылезла уже и в ток-шоу на федеральных телеканалах.
Так что Минск решил обозначить красные линии в информационной сфере, предупредить раскручивание Москвой белорусской тематики в дискомфортном для себя ключе. И отповедь Решетникову — тоже месседж людям в Кремле.
В ловушке интеграции
При этом, однако, белорусские власти и сами стараются не перейти красную черту. В частности, государственная пресса подчеркивает, что речь идет об изобличении отдельных деструктивных элементов, вбивающих-де клин в отношения братских народов. Подтекст прозрачен: неправда, что мы изменяем союзничеству и заигрываем с Западом, наши узы нерушимы и все такое.
Попутно власти продолжают держать в черном теле местных, как выражается Лукашенко, «нацменов». Штрафуют за исторический бело-красно-белый флаг. Дали срок «химии» блогеру Эдуарду Пальчису, который не выбирал выражений, вербально воюя с «русским миром». Этакая симметрия, противовес «делу регнумовцев», если хотите. И не факт, что Пальчис последний, кто попал под эту параллельную раздачу для «русофобов».
Если же в целом брать информационную, идеологическую сферы, белорусское руководство и здесь оказалось в капкане «братской интеграции». Президент много лет позиционировал себя перед Кремлем в качестве укротителя доморощенных националистов. Специально был придуман миф, что последние-де были в начале 90-х у власти и уже посадили было здешних русских на чемоданы, но тут — ура! — пришел Лукашенко и дал «нацменам» по шапке.
Железным же фактом является то, что первый президент независимой Беларуси, придя к власти, провел в 1995 году референдум, придавший русскому языку статус государственного (что сильно подорвало позиции матчынай мовы). Из уст главы государства не раз звучало, что белорусы и русские — один народ.
А теперь — стоп — недипломатичный вопрос: разве не подобную идею в различных вариациях проводили и упрятанные за решетку авторы «Регнума»?
В общем, белорусские начальники очевидно заигрались в свое время в «братскую интеграцию». Теперь навар от нее все жиже, требования Москвы все жестче. А задний ход попробуй дай. Одно движение — и уже выкатывают обвинения, что белорусы избрали порочный путь измены и желают (процитируем Решетникова) «отдалиться от Москвы и отдаться кому-нибудь другому». Вот, оказывается, как можно назвать то, что белорусский МИД гордо называет многовекторной внешней политикой.
Шутки шутками, но подобные обвинения в свое время были выдвинуты Украине. Дальше вы знаете.
Белорусские власти между двух огней
В общем, белорусские власти стали огрызаться как минимум из соображений самозащиты. Генерал Решетников в этот напряженный момент просто попал под лошадь, как Остап Бендер.
Но если разобраться, то рассуждения главы РИСИ о большевистской белорусизации 1920-х годов как о бомбе, которая «сейчас рванула и продолжает взрываться маленькими бомбами», удивительно созвучны с одним высказыванием — страшно сказать — Владимира Путина.
Тот в январе нынешнего года покритиковал Владимира Ленина за его национальную политику: «В конечном итоге эта мысль привела к развалу Советского Союза, вот к чему. Там много было мыслей таких: автономизация и так далее. Заложили атомную бомбу под здание, которое называется Россией, она и рванула потом».
Ленин же, напомню, осудил Сталина за проект автономизации, то есть фактического поглощения «национальных окраин», и выступил за создание СССР как союза равноправных республик.
Иначе говоря, восприятие независимой Беларуси как некоего исторического недоразумения де-факто (при всех ритуальных словах об уважении суверенитета) не чуждо и самым высоким представителям нынешней российской элиты. Имперский бэкграунд Москвы никуда не делся.
И потому игра в «братскую интеграцию» изначально была для Минска смертельно рискованной. Недаром в романтический период «союзного строительства» его адепты использовали термин «единение». То есть фактически Союзное государство рассматривалось Москвой как мягкая форма инкорпорации. Лукашенко же страну, над которой установил авторитарный контроль, отдавать не захотел.
Так что сшибка неискренних союзников была неизбежной. Она продолжается практически с того момента, когда Путин в 2002 году предложил войти в Россию шестью областями (Лукашенко по горячим следам возмущался, что «даже Сталин в свое время не додумался до такого варианта»).
Время от времени партнеры мирятся, но потом вновь сползают в колею конфронтации. После крымско-донбасских событий фобии Минска усилились, началась «мягкая белорусизация». Но она слаба и непоследовательна. Потому что, с одной стороны, не хочется чересчур дразнить Москву, а с другой — давать свободу собственному гражданскому обществу.
В этом плане белорусские власти оказались между двух огней. Сказав «а» (демарши против антибелорусской пропаганды), не говорят «б» (полнокровное развитие национального самосознания). Хотя только второе может быть прочной опорой независимости.
Александр КЛАСКОВСКИЙ