Послезавтра: «поклонники Путина» построят на Земле коммунизм
Иностранные эксперты объявили: Европой и США будут управлять «поклонники» Путина. Недалёк тот день, когда и в России, и на Западе построят коммунизм.
Почитаешь западных аналитиков, пишущих на басурманском своём наречии о глобальном российском будущем, охватывающем полпланеты, — и диву даёшься. Оказывается, В. В. Путин не только бросил к своим ногам Европу, но и замахнулся на США. И, разумеется, его конечная цель — построить на земном шаре коммунизм. Как может старый кагэбэшник и ленинец рассуждать иначе?
Примерно такие выводы можно сделать, например, из публикации Вадима Никитина (Vadim Nikitin), прописавшегося в Лондоне аналитика, специализирующегося на российских темах. Статья этого эксперта вышла в «The National».
Для начала журналист вычислил, кто уже следует за Путиным и кто скоро последует. В списке первых Венгрия, Чехия, Словакия, Болгария и Молдова. В списке тех, кто занял очередь, — Соединённые Штаты и Франция. Это пока ещё «две великие демократии мира», однако и им суждено оказаться под пятой «поклонников президента России Владимира Путина». Эти страны последуют за государствами Восточной Европы, где народ избрал лидеров, пропагандирующих «более тесные связи с Москвой». А ведь минула всего четверть века после того, как народы освободились от советского ига, сбросили оковы.
За этими странами вот-вот поспеют и следующие. Все норовят записаться на приём к Путину. Такие «оплоты либерализма», как Германия, Италия и Нидерланды, точит червь оппозиции, громко заявляющей об отмене санкций.
Вывод: налицо «очевидная волна русофильства». Она утопила «большую часть мира». Что же стало её причиной?
Никитин обнаружил «три основных фактора», породивших условия для выхода России из международной изоляции и явления на мировую арену.
Фактор первый: рост недоверия в мире к либеральным элитам.
Фактор второй: распространение и влияние Интернета.
И фактор номер три: разочарование от политики, проводимой демократами (ощущение неэффективности и несправедливости этой политики).
Все эти факторы проявлялись ещё на рубеже веков (как раз тогда, когда в России пришёл к власти Путин), а теперь они «становятся всё более и более заметными на Западе».
После распада Советского Союза в 1991 году российский президент Борис Ельцин, напоминает автор, принял за основу нового строя либеральные институты и радикальные экономические реформы, ведущие страну к свободному рынку. Каким был итог? Русские политики «создали несметные богатства для крошечной элиты», заодно допустив катастрофические «понижение стандартов жизни подавляющего большинства». К 1994 году ожидаемая продолжительность жизни россиян сократилась на пять лет. Советские заводы и их активы прикарманили олигархи, по стране прошлись косой безработица и бедность. Для многих людей либеральная демократия осталась чем-то «теоретическим», зато обнищание и деградация «были вполне реальными». Дошло до того, что ужаснулся даже Европейский банк реконструкции и развития: его исследование показало, что россияне, родившиеся в годы «переходного периода», оказались в среднем на 1 сантиметр ниже ростом, нежели их старшие и младшие «коллеги» по возрасту. То время по своим печальным характеристикам сопоставимо с войной.
Либеральная идея в России была запятнана не только «деиндустриализацией и взрывом неравенства». Беда также в том, что «люди потеряли смысл». Старый образ жизни не просто ушёл в историю, но и «был дискредитирован». Более того, благодаря новой потребительской показухе олигархи выказывали «открытое презрение» к простым людям.
И тут-то и явился на сцену тов. Путин. Он «пришёл к власти на волне возмущения неравенством, хаосом и посткоммунистической разрухой».
Журналист считает, что Путин «предложил снова сделать Россию великой: восстановить международную репутацию государства, разгромить терроризм в Чечне, воссоздать экономическую справедливость путём расправы с презренными олигархами».
Как отнеслось к планам Путина население? Проявляемый Путиным авторитаризм народ считает той «небольшой ценой», которую нужно «заплатить за обещанное возрождение страны».
Хотя история Запада и России шла в эти годы немножко в разных направлениях, параллели России с сегодняшними западными демократиями «разительны», убеждён автор. Как и «российскими коллеги» в 1990-х гг., нынешние американские «синие воротнички» протестуют против деиндустриализации США, снижения заработной платы, падения ожидаемой продолжительности жизни, а тем временем их более богатые и более образованные соотечественники жируют. Индустриальное производство в США заржавело. Кризис промышленности из-за глобализации может напомнить «последствия иностранного вторжения». Америка вот-вот потеряет надежду на будущее: тут и угроза наплыва иммигрантов, и вероятные атаки террористов. Что до способности контролировать события за рубежом, то её США утратили.
А что в Европе? Во Франции экономические проблемы усугубляются многочисленными террористическими актами и размыванием традиционного образа жизни. К власти может прийти консерватор Франсуа Фийон, который однажды назвал Путина «моим дорогим Владимиром». Его основным конкурентом на будущих президентских выборах является Марин Ле Пен, ещё больший русофил, чем Фийон. Без разницы, кто победит; страна всё равно «пойдёт на восток».
В Италии отставка премьер-министра Ренци после конституционного референдума стала звёздным часом для активистов ведущего оппозиционного блока «Пять звёзд». Его лидер-популист господин Грилло «с пониманием относится к Москве».
То же самое происходит даже в Германии. Антииммигрантская партия «Alternative für Deutschland» на выборах будет противостоять доминированию центристов во главе с Ангелой Меркель.
Если в 1990-х бывшая коммунистическая Россия устала от либерализма, то теперь и Запад от него утомился. Всё большее число людей на Западе замечает «негативные проявления либерального порядка». Капитал получает свои выгоды от мигрантов и свободного перемещения рабсилы, а средние граждане страдают. В обществе назревают трения. Социолог Зигмунд Бауман описывает такие социальные различия как сравнение бомжей и путешественников: если «туристы путешествуют потому, что они того желают, то бродяги — потому, что у них нет иного выбора».
Налицо явная неспособность западных политиков влиять на «глобальные результаты». Война на Ближнем Востоке шла более десяти лет, и США не удалось обуздать радикальный ислам или принести в регион мир. Действия Евросоюза почти никак не повлияли на сирийский конфликт и на потоки иммигрантов и беженцев, пересекающих границы.
На фоне «замученного инерцией Запада» Россия выглядит решительной. «Не имея демократических ограничений, она смогла организовать хирургическую аннексию Украины и переломить ситуацию в Сирии», — пишет Никитин.
Кремль ведёт Realpolitik в стиле девятнадцатого века. В этом Путин и видит «возрождение». И его дыхание чувствуется повсюду: от Вашингтона до Парижа и даже до Манилы. Наряду с Трампом и Фийоном президент Филиппин Родриго Дутерте высказывается в пользу независимых от внешних игроков политических решений. Национальный интерес превыше всего.
Отчасти такое политическое поведение отражает негативную реакцию общества, возражавшего против предыдущих доктрин о «гуманитарном вмешательстве и распространении демократии». Образцом критики является Ирак и последовавший за этим вторжением «международный хаос».
Вместе с тем нельзя сказать, что новые ценности сами по себе бесспорны. «Русский импорт» ценностей получает всё больший резонанс на Западе: происходит смешивание «истинной и ложной информации с помощью Интернета». Былая монополия элитарных СМИ, ранее задававших тон в дискуссиях, ныне пошатнулась. Возникли новые возможности для пропаганды, манипуляции сознанием и дискредитации фактов. Образовалась «концепция постистины» (редакция «Оксфордского словаря» даже выбрала это понятие «словом года» в 2016 г.).
Мистер Никитин при этом уверен, что в России ничего нового нет. С тех пор, как минули 1990-е годы, Россия вырвалась в пионеры «виртуальной политики» (термин придумал Эндрю Уилсон). В России вовсю внедряются информационные подделки с хитрой целью «имитировать и подорвать демократический процесс». Ещё пять лет тому назад журналист П. Померанцев описал современную идеологию России как «слияние деспотизма и постмодернизма, в котором нельзя быть уверенным ни в какой истине». Эту идеологию «усовершенствовали» впоследствии «политические технологи» вроде Владислава Суркова («главный идеолог Путина») и государственные вещательные сети, в том числе телеканал «Russia Today». Именно их тактику переняли затем «деструктивные политические силы на Западе»: от американских крайне правых до популистов из «Пяти звёзд» в Италии.
Барахтаясь в экономической и политической трясине, оставленной последовательными волнами либеральных технократов, западные избиратели ныне желают «походить на русских, каким те были в начале 2000-х годов». Западное общество потеряло себя «в экономическом и духовном упадке». Либеральный истеблишмент может сколько угодно твердить о правах, толерантности, опасностях национализма и популизма, а также указывать, что свобода есть нечто такое, что замечаешь, сталкиваясь с его отсутствием, однако реальность такова, что людям, возражающим политическому классу, терять больше нечего. Их рабочие места, их достоинство, их возможность пользоваться свободами, которые теоретически они имели прежде, уже пропали.
И всё же либеральные голоса говорят правду. Но только теперь «они потеряли свой моральный авторитет». Москва на этом фоне «не теряет времени даром». Популистский марш Кремля «неудержим», полагает аналитик.
«Возможно, пора… перестать беспокоиться и полюбить Кремль», — заключает лондонский журналист.
Совет прямо из книжки Дейла Карнеги! К чему беспокоиться, если русские уже здесь? Не сегодня-завтра в Европе, начиная с Италии, Франции и Германии, Путин объявит старый добрый социализм, а потом и коммунизм. Не исключено даже, что олигархи, осевшие в Лондоне, сделают революцию во имя Путина и в Британии (чтобы кагэбэшный правитель не сделал её без них). Ну а потом Кремль возьмётся за США, где уже стало слишком мало либерализма и слишком много авторитаризма. Очевидно, мистер Трамп — лицо того самого военного коммунизма, который начнёт свою поступь где-то в Детройте. Ничего нового, всё как в России.
Обозревал и комментировал Олег Чувакин