Про мурманский инцидент с «Кузей»

Лет тридцать назад я сидел на одной из московских интеллигентских кухонь и в очередной раз слушал ожесточенную дискуссию про различия в концепциях авианосцев и авианесущих ракетных крейсеров. Мне тогда было десять. Лучшая подруга матери была близкой родственницей адмирала Горшкова, тридцать лет руководившего ВМФ СССР, и на её семейных празднествах основным контингентом были сложные дядьки в чёрных мундирах со звёздами. Я мало что понимал в их разговорах, но основную нить уловил: география нашей страны – четыре изолированных морских театра, догнать американцев по надводному флоту мы все равно никогда не сможем, и потому «настоящие» авианосцы – не наш путь; а «Кузя» (тогда всего год как спущенный на воду) - это просто «чтоб было», а в реальной войне это просто большая плавучая мишень. Много позже я узнал – уже из книг и журналов – что сложные дядьки всё ещё продолжали старинный, еще 50-х годов спор двух главкомов – Горшкова и Кузнецова – о том, какой флот строить.

Вспомнил в связи с тем, насколько длинное время в этой сфере. «Кузю», успевшего побыть в девичестве и «Ригой», и «Тбилиси», и «Брежневым», и «Советским Союзом», строили семь лет, и еще пять вводили в эксплуатацию; но сами судостроительные мощности, способные решить такую задачу, закладывали еще двадцатью годами ранее, и столько же лет вели проектные разработки. И в этом смысле весь цикл, если наложить его на историю, практически совпал со сроком жизни послесталинского СССР: первое совещание у Хрущева по этой теме состоялось буквально через пару лет после смерти Сталина, а в строй «Кузнецов» вошел за несколько месяцев до Беловежских соглашений.

Тот самый злополучный плавучий ремонтный док ПД-50, который был утоплен в Мурманске, вообще не смогли построить ни в СССР, ни в какой-либо из стран социализма: его пришлось заказывать в капиталистической Швеции, и он старше самого «Кузи» на одиннадцать лет – его ввод в эксплуатацию состоялся в год московской Олимпиады.

Не далее как на прошлой неделе я спорил с одним своим знакомым, находящимся сейчас в процессе перехода из законодательной в исполнительную власть. Он убеждал меня, что всякие долгосрочные стратегии развития – будь то муниципальные, региональные или отраслевые – вообще не имеют никакого смысла, поскольку срок их действия существенно превышает длину выборных каденций, а всякая новая метла у нас непременно по-новому метёт.

Основным аргументом с моей стороны как раз и был флот: если Вы правы, говорил я, то тогда его вообще невозможно строить, поскольку там типичные горизонты планирования – 15, 30, а то и 50 лет. И в качестве примера привел «Кузю»: вечно ломающийся движок, постоянные проблемы с эксплуатацией и ремонтом и вот эти недавние падения самолетов в море во время сирийского похода – все это наследие технических решений, принятых еще при раннем Брежневе.

В понедельник при встрече мой собеседник при встрече напомнил мне этот разговор – вопросом (в связи с мурманской аварией): правильно ли я понимаю, что мы сейчас расплачиваемся за то, что все эти годы даже не давали себе труда понять, зачем эта плавающая штука нам вообще нужна, и не лучше ли нам было тоже загнать её каким-нибудь индусам, как кузиного близнеца «Горшкова», ставшего «Викрамадитьей»?

Да, сказал я ему; страна, которая не умеет планировать и управлять вдолгую, не может позволить себе такую роскошь, как собственный авианосный флот.

Он задумался. И, переведя услышанное на язык тех проблем, в которых варится сейчас сам, медленно, чуть ли не по слогам, выдал:

«Город, который не умеет планировать и управлять вдолгую, не может позволить себе такую роскошь, как собственный университет».

Да, сказал ему я; мы говорим об одном и том же.