Фания Хужахмет: «Никогда не считала себя нищей, даже когда туфель не было»

Легендарный «Татарский мусульманский календарь» издается в Казани с 1993 года. Первый тираж в 140 тысяч экземпляров разлетелся моментально, а выручка от него пошла на восстановление казанской Сенной мечети. Сейчас, несмотря на обилие подражателей, «Фәния календаре» по-прежнему пользуется большим спросом и издается дополнительными тиражами.

О том, как крановщица стала журналистом, как «шаймиевский хадж» повлиял на судьбу татарской интеллигенции и готовит ли хозяйка издательства преемника, она рассказала в интервью «Миллиард.Татар».

«У меня банально не было туфель, чтобы поехать на вступительные экзамены»

— Фания апа, вы какого роду-племени?

— Мы все — татары, одного роду-племени. Нельзя разделять прутья метлы. Мы сильнее, когда мы вместе. Я это увидела, когда ездила с календарем по всей России. И в Сибири я Хужахмет, и на Нижегородчине, и в Оренбурге. О тех, кого я там встретила, я писала в своем календаре, и татары начали объединяться через него.

А что до моей семьи, то в роду у нас выдающихся личностей или ученых я не знаю. От моего деда в деревне осталась полянка «Хуҗахмәт умарталыгы» — место, где была его пасека. Дед со стороны матери Валиахмет был небольшого роста и собирал дикий мед. Фильм башкирского режиссера Айнура Аскарова «Горький мед» мне очень о нем напоминает. Если в деревне к кому-то в сад прилетал рой диких пчел, деда Валиахмета вызывали для спасения.

— Династия пчеловодов не продолжилась?

— Мой отец родился в 1913 году, в 30-е годы уехал в Среднюю Азию, спасаясь от расстрелов, а в 47-м вернулся. Совсем один, измученный работой на военном производстве. Мама была независимой и гордой женщиной, а мужчины в те годы были на вес золота, она стала его женой. Нас у родителей семеро, я — старшая, родилась в 1949 году.

Отец так намаялся на чужбине, что потом ни на какие уговоры уехать из деревни не поддавался. И правда, те, кто уезжал, пропадали с концами. Четверо его детей так и живут в деревне. Кто-то занимается медом, кто — мясом, кто — молоком. Мост Шайми-бабая (мостовой переход через Каму у Сорочьих Гор, построенный по инициативе Минтимера Шаймиева, – прим. Т-и) как будто специально для нас построили, теперь из деревни люди могут запросто съездить в театр.

— А как вы пришли в журналистику?

— Вообще я агрономом стать хотела, но у меня банально не было туфель, чтобы поехать на вступительные экзамены. В 1966 году из Мензелинска и Лениногорска направляли выпускников по комсомольской путевке строить «Город молодежи». Из нашего Октябрьского района (ныне Нурлатского, – прим. Т-и) туда попало два класса. В Нижнекамске я работала на башенном кране, смотрела на всех сверху. У меня была высокая зарплата, мне предлагали квартиру, медаль к 100-летию Ленина. Если бы я осталась, то, наверное, навсегда.

И там я начала писать, публиковаться в СМИ. С очерками о коллегах удостоилась 3-го места на конкурсе «Замандаш» («Современник»). В 1971 году поехала в Казань поступать в университет, к тому моменту у меня уже было девять пар новых туфель, которые я не успевала носить. «Университеты» свои, как у Максима Горького, я уже прошла. Тогдашнему абитуриенту необходимо было иметь альбом с публикациями и два года работы за плечами. Я привезла аж два альбома и отдала документы на журфак.

Когда спускалась на улицу Баумана, встретила Ильдара абый Юзеева. Он, узнав о моих планах, повел меня обратно, а потом мы отдали документы на филфак. И я до сих пор благодарна ему. Мы получили там такие знания, какие журфаковцам и не снились. Там были такие прекрасные преподаватели! Мухаммет Магдеев, Ибрагим Нуруллин, Флера Сафиуллина. Мухаммет абый говорил: «Вам надо выйти отсюда с пониманием, что вы ничего не знаете». И мы учились самозабвенно, любили книги и много читали.

— Вы пришли работать в «Азат хатын» сразу после учебы?

— В 1976 году я начала и проработала там корректором 10 лет. После этого были «Социалистик Татарстан», «Татарстан хәбәрләре», «Татар иле». Я очень любила новостные редакции, хотя это было непрестижно. Раньше ведь как делалась газета — идешь на премьеру, смотришь, возвращаешься в редакцию, тут же отписываешь в номер, а наутро выходит газета с текстом.

В 1993 году меня отправили в мечеть писать информационную заметку о первой поездке в хадж. В мечеть нельзя с непокрытыми волосами. Иду в магазин — нет никаких платков вообще! И нигде нет! Я купила ткань с белыми узорами и сшила себе платок. Прихожу в Сенную мечеть, а там ни пола, ни потолка тогда, ни места для омовения. Я пришла утром, а они от Шаймиева еще не вернулись — ушли узнавать насчет самолета для паломников на 160 человек. Все там собрались, ждут – и Альмира Адиятуллина, и Джалиль хазрат, и Рафик Мухаметшин. Полная неопределенность, а мне писать надо. Я ушла, а когда вернулась позже, они уже договариваются встретиться в мечети в полночь, чтобы поехать в аэропорт.

«Мало кому выпадает честь без подготовки, без хиджаба попасть в хадж»

— Но вы же не планировали поехать в хадж?

— Когда стало понятно, что дали самолет и хадж состоится, люди засуетились, чтобы успеть собраться. Там оставалось одно свободное место, и маленький сын Габдуллы хазрата предложил взять меня. Тот спрашивает, есть ли у меня платье для хаджа, а его супруга Рамзия говорит, что даст свое, новое. И так было решено. Договорились, что я приеду прямо в аэропорт к двум часам. Загранпаспорт у меня был, я как раз только вернулась из Америки. Но ни одного доллара не было и времени на поиски тоже.

Но это был подарок от Всевышнего Аллаха для меня — мало кому выпадает честь без подготовки, без хиджаба попасть в благословенный хадж! Рашида апа (мать муфтия Гусмана Искакова, абыстай) с блеском научила нас читать намаз прямо в аэропорту. Это сейчас загодя готовятся к хаджу. А в нашей группе тогда только семеро смогли совершить жертвоприношение, в их числе и Дамир Сиразиев. Он так искренне обучался всему, так красиво! Это меня поразило до глубины души. Человек, выросший на чужбине, так почитал культуру, веру и традиции своего народа. И я его очень полюбила. Мне очень горько, что он так рано ушел.

— Это был благотворительный проект Минтимера Шаймиева, когда он отправил в хадж цвет татарской интеллигенции. Так?

— Да. Там и молодежи было много. Это дало нам всем большой толчок для дальнейшего роста. По возвращении оттуда Гулира Бадыкова открыла радио «Балкыш», Альмира Адиятуллина создала движение «Ак калфак», Дамир Сиразиев открыл фонд «Джиен», Рафик Мухамметшин впоследствии стал ректором РИУ.

С нами были арабист Лена Тажиева, языковед Фагима Хисамова, было много преподавателей воскресных курсов по основам ислама, мы их в шутку называли «абыстаи века», по приезду они успешно продолжили свое благое дело. Среди них — Рашида абыстай, Нуркамал апа, Разия апа, Дания апа. Все, кто съездил тогда в хадж, впоследствии внесли большой вклад в развитие духовности татарского народа.

«Мои ордена и награды – это выговоры. У меня их штук пятнадцать!»

— Ваш вклад в татарскую культуру тоже сложно переоценить. Не нашла информации о ваших наградах…

— Недавно я помогала издавать книгу Ангама Атнабаева. Он в ней сказал: «Ни медали, ни черта у меня нет, кроме выговора!» У меня очень много выговоров.

Миргазиян Юнус как-то вернулся из-за океана с подарками, которые раздал в редакции «Казан утлары». Кому брелок, кому свистульку, кому платок, кому-то стержневую ручку — тогда это была большая ценность. Я написала об этом большой красивый материал в «Социалистик Татарстан». На следующий день Ренат Харис зашел к редактору и сказал, что это очень грубая ошибка, мол, подсудное дело — взяточничество. И мне выговор влепили тогда. И таких у меня очень много, штук пятнадцать.

— О! Да вы богаты!

— Да, не жалуюсь. Я себя никогда не считала нищей, даже когда туфель не было. Мой дом неподалеку от Казани больше, чем у Раиса, и каждый метр наполнен книгами. У меня на участке 9 зеленых, 8 голубых елей, 7 яблонь. А роз — более тридцати! Грядки с морковью, свеклой и капустой не будем считать, но 12 соток надо как-то наполнять! (Смеется.) И вообще моя фамилия состоит из двух слов: «хуҗа» (тат. «хозяин», – прим. Т-и) и «Ахмет». Я везде себя ощущаю хозяйкой. Увольняют с работы с выговором, а я с воодушевлением начинаю новое дело.

Выпуск календаря стал моим благословением. Потому что здесь я могу писать то, что считаю важным, без оглядки на начальство и установки сверху. Каюм Насыри, кстати, 30 лет выпускал подобный календарь. Мы сейчас уже подготовили 32-й. В этом какое-то провидение — когда я сдавала свой первый экзамен на первом курсе Мухаммету Магдееву, мне попался вопрос по жизни и творчеству Каюма Насыри. Каждый год я приносила потом новый календарь своему устазу (учитель, наставник, – прим. Т-и) в подарок. Он был скуп на похвалу, но все же отмечал: «Хужахметова, не сходи со своего пути!»

«Национальное движение 90-х натолкнуло нас на изучение истории, через это мы пришли к вере»

— Увольнение стало поворотной точкой в вашей жизни?

— Да, я считаю это избавлением. Когда я приехала из хаджа, заметила, что у нас нет никакой литературы для мусульман. Мы тогда жили на улице Хади Такташа. Мой муж Шаех абый к тому времени имел большой опыт — они с Флоридом Агзамовым, Гарафом Шарафутдиновым, Равилем Сагдиевым много лет издавали численник, отрывной календарь. Он выходил тиражом более 400 тысяч штук и висел в доме у каждой татарской семьи на самом почетном месте. Читать наперед его было нельзя. Это был целый ритуал: отрывали листочек, садились за стол и читали вслух, узнавали время захода и восхода солнца, чтобы определять время намаза.

— Так вот откуда идея именно календарь издавать, а не альманах!

— Было живо еще в народе уважение к печатному слову, я помню это таинство чтения отрывного календаря. В сердце каждого татарина всегда было стремление к знаниям и великим победам, но, как писал французский философ Шарль Луи де Монтескье в своих «Персидских письмах» в 1716 году, не было у них историка, который бы запечатлел эти победы и героев. Мы писали об этом в нашем календаре за 2018 год.

Шаеха абый не стало 15 лет назад. Это была большая потеря для меня, но с помощью Аллаха дело идет. У меня 17 племянников. Они мне помогают в создании календаря. Национальное движение 90-х натолкнуло нас на изучение истории, через это мы пришли к вере. В те времена мы таравихи в Казани читали с арабами, потом приехали турки, а в этом году таравих проводили уже таджики. Смотрю на них и поражаюсь: они читают Коран наизусть! Видела их 12-летнего мальчика, он проводит таравихи в качестве имама. Не каждому это дано. А где наши?

— Неужто среди татар достойных имамов нет?

— Есть, конечно. Например, Гусман Исхаков, Джалиль хазрат, Рустам Шайхевалиев, Рамиль Юнусов, они сведущие и имеют авторитет. Как-то, когда мы начали выпускать календарь, я нашла книги «Не грусти» и «Не злись», там по вере все идет. Один из самых любимых моих авторов — Юсуф Давлетшин, имам мечети на Дубравной. Есть сейчас психологи, которые свою-то жизнь не могут наладить, а берутся учить других. А у Юусуфа не голова, а дом советов. Я туда езжу, записываю его проповеди, а потом мы это верстаем в календарь.

Вот в этом году вышла его мысль о том, что даже со святыми делами люди могут попасть в ад из-за хвастовства. Например, построили мечеть, а потом рассказывают об этом. А ведь сейчас мир на хвастовстве стоит.

— То, что было в 90-е, и нынешняя умма — это два разных мира?

— Абу Ханифа был из тюркского мира. Тюркам свойственна мягкость, мудрость, дипломатичность, обаяние, добрый нрав. А ведь пророк сам был примером доброго нрава. Поэтому исторически татары оставались передовым народом — из-за своего воспитания и мудрости. А сейчас, стоит нам выехать за границу, нас считают русскими. Даже у татарских журналистов дети по-русски говорят. Какой же ты татарин, если твои внуки не говорят на родном языке?

«Татары всегда были самым читающим народом»

— Сколько экземпляров календаря издано за 31 год существования проекта? Миллиона три?

— А кто это считал! Имам-хатыбы еще дополнительные тиражи делали. Теперь похожие календари начали издавать те, кто их продавал. Подражателей стало много. Но народ наш все равно требует «Фәния календарен».

— Кто ваш преемник? Кто после вас будет делать календарь?

— Как тебе красиво ответить? Все в руках Аллаха.

— Это непросто — ежегодно издавать календарь с целую книгу на 384 страниц! Откуда вы берете силы и столько материала?

— Кто бы ни предложил свой материал, кто бы ни помогал мне в этой работе, я ни строчки мимо не пропускаю, потому что это дело моей жизни. Я все стараюсь делать добросовестно, добротно, чтобы за продукт не было стыдно.

Календарь — лишь небольшая часть моей жизни, моей работы. У меня же еще и издательство «Милләт». Мы его затеяли еще до выхода календаря. В 1992 году издали книгу «Сөембикә» турецкой татарки Ильгаз Вахап Наврузхан тиражом 25 тысяч экземпляров — с нее началась работа нашего издательства. С тех пор мы выпустили более 100 книг на собственные средства.

Книга священника Петра Знаменского «Казанские татары» мне особенно дорога. В Казани он работал преподавателем истории русской церкви, создавал методику крещения. И в его книге пишется, что в Казани по разрешению Александра I открылась первая типография, за три года было издано огромное количество татарских книг. И в эти годы сильно выросло самосознание татар. Встревожившись этим явлением, «Библейское общество» начало усиливать свое влияние. В 1828 году татарская типография объединяется с университетской и становится центром исламской цивилизации. Где бы татары ни жили, они горели идеей владеть книгой. Совокупный тираж издательства дошел тогда до двух миллионов! Это невероятно!

— Тиражи вашего издательства тоже немаленькие. Как вам удается их распространять?

— У нас есть точки в каждом месте проживания татар. Там нас ждут всегда. Стало модно говорить, что татары перестали читать. А я не помню такого ажиотажа по продажам книг, как сейчас! Если бы татары не читали, то смогла бы я, одинокая вдова, в таких обстоятельствах содержать два книжных магазина и платить гонорары авторам?! А ведь таких издательств, как наше, много. «Ирек мәйданы», издательство «Раннур», «Акчарлак», «Безнен гәҗит», «Сираҗи сүзе», есть еще издательства, о которых я не знаю. И у каждого есть аудитория.

Но здесь возникла проблема с почтой, где погубили подписку. Люди не хотят связываться с почтой. Помнится, тираж газеты «Мәдәни җомга» достигал 11 тысяч. И задумывалась она как издание об искусстве и культуре…

— В чем секрет востребованности печатной продукции?

— Татары испокон века были читающим и образованным народом. Так это и остается до сих пор. Только указанием и финансированием сверху не получится привлечь читателя, надо быть в гуще народа, жить вместе с ним, дышать с ним одним воздухом. Народ наш умный, его на мякине не проведешь, он знает, что читать. И за это я своим соплеменникам очень благодарна.

Айсылу Хафизова, «Миллиард.Татар»

Фотографии автора