Некоторые тагильчане старших поколений помнят мрачное строение, с небольшими, забранными толстыми решётками, окнами, располагавшееся справа от центрального входа в Горсовет. Книги о Нижнем Тагиле и экскурсоводы краеведческого музея утверждали, что это не что иное, как старая заводская тюрьма, где демидовские приказчики держали провинившихся и непокорных. Позднее, в «перестроечное» время, когда в моду вошли всевозможные разоблачения, в городских газетах было опубликовано несколько заметок, в которых «советских фальсификаторов истории» выводили на чистую воду: мол, тюрьма была не тюрьма, а некие производственные мастерские, а решётки на окнах вроде как вписывались в концепцию промышленного дизайна XIX века… Вообще, этому строению за всю историю его существования довелось не раз менять назначение. В заводских документах, и документах Домовой конторы господ Демидовых в Санкт-Петербурге, датированных началом – серединой XIX в, оно значилось как «флигель на каменном полуэтаже». Во флигеле в разное врем, размещались то хозяйская резиденция, то школьные классы, то некое подобие заводской лаборатории. Флигель упоминается как место, где находилась «управа благочиния»… Здесь надо сказать, что такое «Управа благочиния». В 1779 году по инициативе и настоянию императрицы Екатерины II началась работа над проектом нового нормативно-правового акта, регламентирующего правовой статус полицейских органов, их систему и основные направления деятельности. Этот акт, вышедший в 1782 году и получивший название «Устав благочиния», регламентировал создание новых полицейско-административных органов – «Управ благочиния», которые должны были осуществлять надзор за порядком в городах, следить за исполнением законов, а так же вести судебное производство по гражданским и «тяжебным делам» на сумму до 20 рублей. Однако, согласно «Устава благочиния», такие органы могли быть созданы только в Петербурге, в Москве и в губернских городах. Нижнетагильский заводской посёлок под это условие не попадал никаким образом. Существование на Нижнетагильском заводе «Управы благочиния» не раз подвергалось сомнению со стороны современных исследователей. Хотя факт присутствия органов государственной власти в заводском посёлке подтверждается и архивными документами, и воспоминаниями частных лиц. Из документов известно, что в штате тагильской «Управе благочиния» состояли полицмейстер, два пристава (выполнявших функцию следователей) по гражданским и по уголовным делам, два служащих и два солдата. Вопрос, видимо, требует более пристального изучения, так как судьба самого Устава благочиния оказалась не такой простой. При императоре Павле данный акт был упразднён, а при Александре I вновь вступил в силу, правда, с некоторыми изменениями. Так или иначе, сама заводская тюрьма существовала, и, судя по архивным документам, не стояла подолгу пустой. В основном, в ней содержались приписные, провинившиеся на заводских работах. Здесь же ожидали выкупа своих долговых расписок осужденные по долговым делам, задержанные на время следствия по уголовным делам и беглые. В 1798 году Николай Никитич Демидов приказывает освободить тюрьму от «сидельцев за малую провинность и впредь на цепь сажать лишь беглых, бунташных да убийц». Это предписание было послано заводской администрации после того как в 1797 году на Кыштымском заводе произошло массовое волнение приписных крестьян, которые жаловались на «незаконные вычеты и обсчёты», завышенные нормы выработки, высокие штрафы и принуждение к сверхурочным работам. Волнения в считанные дни приобрели такой размах, что из-за недостатка дров и угля пришлось приостановить производства на Кыштымском и Каслинском заводах. Выступление работных было поддержано и частью мастеров. Протестующие составили список жалоб и требований, с которыми выбранные делегаты отправились в Екатеринбург, в Горное начальство. После этих событий 2-й департамент Екатеринбургского Горного начальства рекомендовал заводовладельцам «…не злить работный люд поборами, при оплате соблюдать соразмерность», а так же не занимать приписных для заводских работ по субботам и воскресениям. Опасаясь, что волнения перекинутся и на его заводы, Николай Никитич, находящийся в то время в поездке по Европе, сделал ряд распоряжений, которые, по его мнению, должны были существенно снизить недовольство работников. Распоряжения оказались не столь эффективны, и в 1800 и 1803 годах на Нижнетагильском, Выйском и других демидовских заводах округа прошли выступления приписных против условий работы и произвола приказчиков. «Недовольные работные окружили приказную избу, и стали требовать к ответу приказчиков…, — писал в одной из своих статей В. Д. Белов, — Вызвали управляющего, но тому не удалось убедить бунтовщиков разойтись. Стояние продолжалось три дня, и лишь с прибытием солдатской команды напряжение пошло на убыль…» Среди требований протестующих, которые они вручили управляющему, значились немедленное рассмотрение жалоб и челобитных, повышение оплаты труда, освобождение всех провинившихся из заводской тюрьмы. «Самые отчаянные самовольно отворили двери тюрьмы, и к их удивлению оная оказалась пуста…», — писал в донесении хозяину приказчик Матвеев. Волнения на уральских заводах стали одной из причин того, что Н. Н. Демидов всерьёз задумался над созданием в своих владениях системы «домашнего» управления заводами, в которую входило и судопроизводство. В 1806 году эта система была введена на Нижнетагильском заводе, и заводах, связанных с ним технологически. Роль низшего звена в системе управления Нижнетагильским горнозаводским комплексом играли органы «мирского правления» — мирские избы. Ежегодно на мирских сходах (а жители заводского посёлка и составляли «мир») избирались старосты, сотники и другие ответственные лица. Здесь надо отметить, что состав представительных органов заводского мира формировался из среды «прожиточных» или «первостатейных» жителей, то есть из лояльных по отношению к заводской администрации людей. Как правило, от «мира» выбирались 16 старшин и один выборный, которые наряду с заводскими служащими и приказчиками, получали от хозяина или контор инструкции, очерчивающие круг их обязанностей как по отношению к работным, так и по отношению к представителям заводской администрации. Наряду с ордером, подтверждающем полномочия выборного лица, члены «мирского правления» давали подписку в том, что «…ежели случатся от конторы приказные дела, то во всем конторе быть послушну…». Приехав в 1806 году на Нижнетагильский завод, Николай Никитич «самолично и в подробностях» ознакомил с новыми порядками, как заводскую администрацию, так и «мирских» выборных лиц. Справедливости ради надо отметить, что новым в демидовской системе «домашнего» управления были не сами «мирские избы», существовавшие в Российском государстве давным-давно, а их фактическое переподчинение заводским конторам. Но процесс превращения органов мирского самоуправления в придаток заводских контор вызвал у населения неприятие и возмущение. Так в одном из прошений, составленном и поданном рабочими Нижнетагильских заводов в Горное начальство, челобитчики писали: «…выборные к мирскому делу в старосты и сотники обращаются по приказанию прикащиков при Нижне-Тагильской заводской конторе, а не в мирской избе. […] А те наши мирские выборы прикащиками ни во что вменяются, и от оных за неотпуском в земскую избу защищения никакого себе не имеем…». Недовольство населения вылилось в «заводские бунты» — массовые волнения в 1807, 1808 и 1810 годах. Волнения 1807 года были вызваны указом от 15 марта 1807 года, согласно которому разряд приписных крестьян был ликвидирован, а приписные освобождались от заводских работ, но были обязаны выделить из своего состава 58 человек на каждую тысячу, которые должны переселиться к заводам и стать «непременными» (постоянными) работниками. На демидовских заводах число приписных крестьян было незначительным: в основном, применялся труд крепостных крестьян, а на них реформа практически не отразилась. Это и вызвало возмущение работного люда. Причиной же двух других бунтов стали произвол приказчиков, которые не только не исполняли в точности распоряжения заводовладельца, но и занимались незаконными поборами с работных «и в ином воровстве перед людьми повинны». Недовольство заводского населения действиями администрации заставило Н. Н. Демидова более тщательно подойти к назначению приказчиков и управляющих. Заводчик решил сделать ставку на выходцев из местного населения, «коих предки в заводах премного известны и уважение имеют». Кроме того, большое внимание было уделено профессиональной подготовке местных кадров, как технических специалистов, так и управленцев. Не случайно в первой половине XIX столетия на заводах появляются управленцы, «вышедшие в люди» исключительно из местных жителей – Густомесовы, Степановы, Любимовы, Макаровы, Даниловы, Беловы. Самым известным из этой плеяды управленцев, бесспорно, являлся Александр Акинфиевич Любимов, которого Демидов в 1826 году перевёл из Петербургской домовой конторы на Нижнетагильский завод в должность главного управляющего. По свидетельству современников Любимов довольно быстро сумел успокоить работных, отменив на заводах телесные наказания и некоторые штрафы, и пристально следя за справедливостью разбирательств по производственным делам и гражданским тяжбам. За какие-то полтора-два года Александру Акинфиевичу Любимову удалось установить баланс между соблюдениями интересов заводовладельцев и прав работных. И это сразу же положительно сказалось на работе демидовских заводов. Тем временем «мирское правление» на предприятиях Н. Н. Демидова окончательно перешло под полный контроль заводской администрации. В штат заводской конторы была введена должность приказчика, который контролировал деятельность мирских выборных. Эту должность занял Иван Григорьевич Густомесов, который отличился «верностью и усердием» во время подавления заводских бунтов 1810 года. При Густомесове мирское правление на заводах практически полностью утратило свою независимость от заводской администрации… (окончание следует)
