Скрытый за светом фонаря
Его произведения мы знаем со школьной скамьи, строчки из его стихотворений давно стали афоризмами и «пошли в народ»… И всё же Александр Блок остаётся недочитанным и недопонятым поэтом. О его философских и творческих взглядах мы побеседовали с доктором филологических наук, профессором МГУ Владимиром Новиковым.
– Можно ли сказать, что пленение Александра Блока идеями вечной женственности и Софии уходит корнями в его детство, прошедшее в мире женщин? Или, когда речь идёт о гении, такого рода психологический подход слишком узок?
– Я думаю, что эта идея для Блока действительно глубоко личная. Он был тесно связан с матерью, с тётей – Марией Андреевной Бекетовой, то есть вырос в женском мире. Ну а как поэту ему была очень близка немецкая культура – и биографически (немецкие корни по отцовской линии), и духовно; близко гётевское «вечно женственное» (Ewig-Weibliche). Так что здесь можно говорить о равноправном союзе жизни и искусства.
– Блока причисляют к кругу символистов, после 1909 года он вошёл в так называемую Академию… И всё же таланты такого масштаба не ограничиваются рамками и группами. В чём особенность именно блоковского символизма?
– Для него символизм был синонимом истинного искусства, о чём он говорил в своей знаменитой речи, и имел не групповое, а более широкое значение, был символом наступившего нового века. Символизм ни в чём не стеснял Блока, а наоборот, только позволял раскрыть все внутренние возможности его гения. Если Андрей Белый настаивал на том, что он был и остаётся символистом до конца, Блок не держался за этот теоретический символ, позволял себе отходить от него. Определённый шаг в сторону акмеизма можно видеть уже в «Итальянских стихах». Но потом, где-то в 1913 году, поэт, колеблясь между акмеизмом и футуризмом, неожиданно делает выбор в пользу футуризма. Хотя футуристы всячески порочили Блока в своих манифестах, он оказался выше этого. А главное, поэтика футуризма вошла в «Двенадцать». Он написал авангардную поэму о революции, где, я бы так сказал, сохранилась символическая многозначность, но при этом появилась и конкретная футуристическая графичность, броскость: это было не революционное решение, а эволюционное, и оно оказалось плодотворным. Маяковский в поэме «Хорошо» мифологизирует свою встречу с Блоком, придумывая их разговор в революционном Петербурге, и иронизирует по поводу блоковской поэтики. Но сейчас в масштабе столетия мы видим, какая поэма о революции главная. Время решило спор в пользу «Двенадцати».
– Эта поэма по-прежнему остаётся одним из самых «таинственных» произведений Александра Блока. Что нужно знать о поэте и его отношении к революции, чтобы приблизиться к пониманию поэмы?
– Вопрос о смысле поэмы «Двенадцать» остаётся открытым, потому что остаются открытыми исторические вопросы, которые за этой поэмой стоят. Погибла ли Россия сто лет назад? Или возможно возрождение? У нас до сих пор нет однозначного ответа. Для Блока слово «гибель» было символистски многозначным. Оно не имело негативного значения «смерти». Потому что за гибелью возможно возрождение. Михаил Викторович Панов говорил студентам так: «Эта поэма о том, что чудо возможно».
– А Шкловский считал, что «Двенадцать» не поняли, потому что привыкли воспринимать Блока только всерьёз, а на самом деле это ироническая поэма…
– Понимаете, Виктор Борисович Шкловский в слово «ирония» вкладывал довольно своеобразный смысл. Он говорил об «иронии мыслей» – это примерно то же, что «сцепление» у Толстого. Речь идёт о том, что понимать произведение надо не буквально. А у Блока смыслы всегда амбивалентны, в его творчестве присутствует музыкальное сопряжение противоположностей. Ирония состоит в том, чтобы видеть не один смысл, а оба. Это поэма за революцию? Да. Против революции? Да. Вот такой художественный парадокс. Конечно, это важно учитывать, чтобы строку «революцьонный держите шаг» не понимать буквально.
Но ирония в данном контексте – не противоположность серьёзности, это, наоборот, концентрированная серьёзность. К тотальной, релятивистской иронии, для которой не существует ценностей, Блок относился сугубо негативно.
– А какие ещё произведения поэта, на ваш взгляд, остаются наименее понятыми и наиболее недооценёнными?
– Я бы сказал, что Блок недочитан большинством людей, потому что у него слишком много «хитов». «Ночь, улица, фонарь, аптека…» – это стихотворение даже написано на стене дома в одном голландском городе, и свет этого фонаря застит остальное. Или «Шаги командора» с их фантастической музыкальностью… Когда мы читаем одно такое стихотворение, оно вбирает в себя весь мир. И поэтому возникла иллюзия, что у Блока есть какой-то набор шедевров, а остальное – неважно. Чаще всего это говорят стихотворцы: мол, у Блока есть двадцать хороших стихотворений, а всё прочее ерунда. На это я обычно отвечаю: «Давайте возьмём ваше лучшее стихотворение и худшее стихотворение Блока и сравним». На самом деле для понимания Блока очень важна целостность. Недаром он выстроил свою трилогию, которая должна читаться как единое произведение, где местоположение каждого стихотворения, взаимодействие его с другими стихами чрезвычайно важно. Так он завещал себя читать. Но есть также издания, где его стихи расположены просто в хронологическом порядке. Это история человеческой души, чрезвычайно увлекательная. Но это 1260 стихотворений! Не каждый их прочёл… Я, уже когда писал книгу о Блоке, открыл для себя скромное стихотворение «Когда я уйду на покой от времён…», написанное в ноябре 1903 года. В тот год состоялась его свадьба с Любовью Менделеевой. В этом стихотворении поэт абсолютно точно определил свои будущие отношения с Любовью Дмитриевной, написав пророческие строки:
Ты вспомнишь, когда я уйду на покой,
Исчезну за синей чертой, –
Одну только песню, что пел я с Тобой,
Что Ты повторяла за мной.
Вот суть их союза. Когда об их отношениях пытаются говорить сугубо бытовыми категориями, в каком-то мещанском дискурсе, это не имеет никакого смысла.
Я думаю, что каждому стоит найти вот такое «незасмотренное» стихотворение Блока, свой уголок, из которого весь мир поэта сразу же откроется с неожиданного ракурса. А таких недооценённых, недочитанных стихотворений у него много.
К чтению Блока нужен индивидуальный подход. Он – очень доброжелательный поэт, с которым можно и нужно по-человечески подружиться.
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Владимир Иванович Новиков родился в 1948 году в Омске. Доктор филологических наук, профессор кафедры литературно-художественной критики факультета журналистики МГУ. Автор книг «В. Каверин» (в соавторстве с О. Новиковой), «Новое зрение. Книга о Юрии Тынянове» (в соавторстве с В. Кавериным), биографий Пушкина, Блока и Высоцкого в серии «Жизнь замечательных людей», книги прозы «Любовь лингвиста», эссеистического «Словаря модных слов» и других. Лауреат премий журналов «Новый мир», «Звезда», «Знамя» за прозаические и критические публикации.
ПРИГЛАСИТЕЛЬНЫЙ БИЛЕТ
Большое событие предстоит нам в будущем году. Так сложилось, что блоковские праздники в Шахматове приурочены у нас не к дню рождения, а к годовщине смерти, 7 августа. Это праздник отнюдь не похоронный, а, напротив, с семантикой воскресения и возрождения. У Пастернака Юрий Живаго говорит: «Блок — это явление Рождества во всех областях русской жизни». А 10 августа будущего года исполнится 100 лет со дня похорон поэта. Выступая в Шахматове 5 лет назад, я предложил всем, кто любит Блока и ощущает с ним близость, собраться 10 августа 2021 года в 10.00 около дома на Офицерской улице (сейчас – улица Декабристов) и проделать путь до Смоленского кладбища (примерно 5 километров), который проделала похоронная процессия тогда, пройти так, как шли Андрей Белый, Анна Ахматова, Евгений Замятин. Прах Блока, как известно, был потом перенесён на Волковское кладбище в Санкт Петербурге, на «Литераторские мостки». Но всё-таки место первого погребения, пожалуй, более сакрально: там сейчас стоит скромный крест, к которому приходят люди. Всех приглашаю присоединиться: сколько бы ни собралось единомышленников, мы этот путь во что бы то ни стало проделаем.
Вл. Новиков