Тигры под капельницей

В СССР слово «Прибалтика» было принято произносить с придыханием. Уровень жизни в Эстонской, Латвийской и Литовской ССР был значительно выше не только чем в РСФСР, но и в целом по союзным республикам. Заслуги аборигенов в этом не было: советское руководство целенаправленно делало из Прибалтики «витрину СССР». Отсюда солидные финансовые и нефинансовые трансферты из союзного бюджета. Между тем сама земля на побережье Балтийского моря автоматического процветания не предусматривает. Дореволюционная пословица, описывающая очень бедного человека «У него как у латыша — х...й да душа» не на ровном месте появилась. Даже местная «остзейская» аристократия по европейским (в том числе восточноевропейским) меркам была... небогата. Ну не осталось от остзейских баронов ни описаний молодецких загулов в духе польской шляхты, ни венгерского шика. Был, конечно, Бирон, у которого в Митаве имелся дворец, в одной из комнат которого был пол, мощёный золотыми червонцами, но... Бирон эти деньги не в Курляндии заработал, а в Санкт-Петербурге, где числился фаворитом русской императрицы. Прибалтика первой рванулась на выход из Советского Союза: Эстония объявила о своей независимости 16 ноября 1988 года, Литва — 26 мая, Латвия — 28 июля 1989 года. Вышли практически мирно: менее 20 погибших (все в Литве), ни одного убитого советского солдата или русского по национальности гражданина. В 90-е было много насилия, но исключительно криминального, преступлений на этнической почве не зафиксировано. Хотя особой любви друг к другу прибалты и славянская часть населения не испытывали. По поводу возможности независимого существования прибалтийская элита иллюзий не имела. Поэтом сразу был взят курс на вступление в ЕС и НАТО: привычка доить союзный бюджет была неискоренима и, по сути дела, прибалты просто сменили одни союз на другой. Первой приглашение в состав ЕС получила Эстония — в 1997 году. Литва с Латвией получили приглашения в 1999-м. Вступили же все три Прибалтийские республики — одновременно — в 2004 году. Пословица «Поспешишь — людей насмешишь» — русская, и в независимых республиках её к тому времени успели позабыть. А зря! Поспешные и непродуманные реформы (уж больно к союзному вымени прильнуть хотелось!) привели к засилью иностранного капитала в экономиках стран. У Эстонии доля иностранного «участия» в банках и крупных предприятий составила 80–90 процентов, в Литве и Латвии — немногим меньше. Первые годы членства стран Прибалтики в ЕС стали максимально «жирными» для их экономик. Настолько, что по отношению к ним стали применять уважительное выражение «балтийские тигры» по аналогии с Южной Кореей или Малайзией. Проблема была в том, что иностранные инвесторы, пришедшие в Прибалтику, не были заинтересованы в местной промышленности. Главным предметом их внимания стал финансовый сектор. Результат не заставил себя долго ждать: в 2008 году доля финансового сектора в экономиках Латвии и Эстонии была не меньше 24 процентов от ВВП. Много это или мало? В США, с его волками с Уолл-Стрит и гипертрофированным финансовым сектором, эта доля в два раза ниже! В Латвии прямые иностранные инвестиции (ПИИ) на четверть шли в сферу финансового посредничества, 13 процентов уходили в недвижимость, 10 процентов — в оптовую и розничную торговлю. При этом в производство пошли только 12 процентов от инвестиций, в строительство — 4 процента, в транспорт и коммуникации — 3 процента, столько же в IT-сферу. Но откуда взялись деньги на поддержание в Прибалтике относительно высокого уровня жизни? Так ведь в ЕС есть бюджет и множество фондов, направленных на поддержку штанов бедным членам союза... В отдельные годы доля европейской «поддержки» в ВВП «тигров» составляла до 25 процентов. Так сказать, «тигры под капельницей». Кстати говоря, наше Богохранимое Отечество в те же годы показывало примерно такие же темпы роста. Правда, без европейских спонсоров и с огромными утечками капитала. А потом случился экономический кризис... По Прибалтике он ударил сильнее, чем по любым другим странам ЕС. Дело как раз в тех спешных (не путать с успешными!) и непродуманных реформах, которые провело руководство новоявленных независимых республик ради вступления в ЕС. Для приведения их постсоветских экономик к «Маастрихтским критериям» были резко сокращены государственные расходы, в том числе на социалку, и подняты налоги. До нищеты население это не довело, но на её грань поставило. Социальный риск в Латвии из всех стран ЕС был ниже, только чем в Северной Македонии и Албании. Само собой население прибалтийских тигров стало стремительно таять. Эстонии — помедленнее, Латвии с Литвой — побыстрее, но таять. Что у ехидных русских журналистов породило неологизм — «объединённые прибалтийские вымираты». В Эстонии с 1990 по 2020 год население сократилось с 1,56 миллиона человек до 1,32 миллиона, в Латвии — с 2,64 миллиона до 1,88 миллиона человек, в Литве — с 3,69 миллиона до 2,76 миллиона. При этом, как ни странно, вступление в ЕС на скорость бегства населения из «балтийских тигров» не повлияло — бежать из Прибалтики народ стал задолго до 2004 года. Особую пикантность ситуации придаёт тот факт, что бегут из Трибалтики самые квалифицированные, образованные и предприимчивые люди. По большей части мужчины в возрасте 25–40 лет и чуть постарше. Впрочем, сложно их за это винить: безработица в «тиграх» кошмарная! В самой благополучной из всех Эстонии она в 2010 году достигала 17 процентов, в Латвии малость не дотянула до 20 процентов. Для сравнения: в России в 2009 она достигла 8 процентов — на пике. Удар кризиса по экономике прибалтийских республик был сильнее из-за высокого уровня закредитованности предприятий и частных лиц. Дело в том, что после вступления в ЕС в Прибалтику пришли шведские банки. Ну как пришли... Полностью захватили в свои руки банковский сектор. В 2008–2009 годах трём крупнейшим шведским банкам (SEB, Swedbank и DNB) принадлежало 68,6 процента активов банковского сектора Литвы, 71,4 процента — Эстонии, 35,9 процента — Латвии. На интересы прибалтов шведам было глубоко наплевать: они вливали огромные деньги в сектор недвижимости, при этом не сильно заботясь о платежеспособности заёмщиков — клеркам выплачивались премии на основании числа выданных кредитов, при этом на кредитные риски забивался огромный болт из крепкой шведской стали. А самое главное, их выдавали в иностранной валюте. Что привело к обесцениванию местных литов, латов и крон. И тогда вместо попыток бороться с инфляцией местные власти наперегонки бросились в еврозону. Здесь хочется сказать похвальное слово о политическом классе... Польши. При всей моей иронии по отношению к потомкам «воинственных сарматов» у них хватило ума не отказываться от злотого. У прибалтийских элит ум оказался в дефиците. Меры для вступления в еврозону прибалтийские политики приняли экстраординарные! Для начала было необходимо сбить инфляцию — с ней в еврозону не брали. Правительство Эстонии в 2008 году ради борьбы с инфляцией загнало страну ещё глубже в разразившийся кризис: вместо повышения государственных расходов ради стимулирования отечественной экономики оно приступило к жёсткой экономии. Одновременно были повышены налоги. В результате в 2008 году ВВП упал на 5,4 процента, а в 2009 — уже на целых 14,7 процента! Но дефицит бюджета снизился до трех процентов, и заявка на вступление в еврозону была принята. Латвия и Литва полностью повторили эстонский опыт: ужесточение финансовой политики на фоне кризиса, повышение налогов, снижение зарплат и пенсий на фоне роста безработицы... Меры были настолько драконовские, что даже МВФ рекомендовал пойти на девальвацию национальных валют, но правительства были непреклонны. К 2015 году в еврозону вошла последняя из стран Прибалтики — Литва. Вступление в ЕС должно было привести к интеграции стран Прибалтики в мировую (ну или по крайней мере европейскую) экономику. Собственно говоря, она и произошла. Но в качестве чего? Экспорт наукоемкой продукции в Прибалтийских республиках крайне ограничен. При этом «наукоёмкость» наукоёмкого прибалтийского экспорта относительна. Наиболее успешна на этом поприще Эстония, у которой имелись определённые успехи в сфере производства радио-, телевизионного и коммуникационного оборудования. Латвия имела достижения в фармацевтике. Литва особых успехов не демонстрировала, хотя производила некоторые инструменты, медицинские и научные приборы. Правда, конкурентоспособно всё вышеперечисленное в основном на рынках стран СНГ. Перспективы роста подобного производства на территории государств Прибалтики... невелики: расходы на НИОКР здесь мизерные, производительность труда низкая. Рост идёт за счёт исключительно сырьевых и трудоёмких производств: хайтек в ЕС сосредоточен в Германии и скандинавских странах, прибалтам от этого пирога не перепадает ничего. Теоретически производство относительно наукоёмкой продукции Прибалтика может нарастить за счёт экономических связей с СНГ. Но СНГ — это в первую очередь Россия. А зависимость от неё в любом вопросе для прибалтов страшнее ядерной войны. Второй момент, сдерживающий развитие производство чего-либо технологичнее копчёной салаки, — стремление бежать впереди паровоза в плане внедрения возобновляемых источников энергии. Литва — единственная в мире страна, отказавшаяся от действующей АЭС — Ингалинской. Взамен она собирается вдвое нарастить число ветряков (с солнечными панелями в пасмурной Прибалтике ловить нечего!). К 2025 году «тигры» собираются окончательно отключиться от энергосистемы России и Белоруссии, что явно не понизит цену электроэнергии в Прибалтике. Помимо общей энергетики, Прибалтику связывал с Россией и Белоруссией и транзит грузов. Транзитные доходы составляли не менее 10 процентов ВВП государств Балтии. Но форсированное введение санкций после возвращения Крыма в родную гавань постепенно лишает экономики «прибалтийских тигров» этих доходов: Россия переориентирует грузопотоки на порты Усть-Луга и Приморск. Примерно так же поступает и Белоруссия. В общем, можно сказать, что экономики стран Балтии сегодня весьма проблематичны. За вступление в ЕС пришлось заплатить закрытием множества производств. Латвия закрыла все заводы по производству сахара. Знаменитые рижские шпроты сегодня производятся в Калининграде, но не производятся в Риге. Наукоёмкие производства сокращаются, но не лучше обстоят дела и с сельским хозяйством. Энергетический кризис искусственно усиливается требованиями ЕС по внедрению «зелёной повестки»: Таллин был вынужден отказаться от традиционной для Эстонии добычи сланцев и закрыть работающие на сланце ТЭС. Сегодня Прибалтика вынуждена закупать электроэнергию «на стороне» — в Дании. Любое финансирование проектов в странах Балтии процентов на 70, а иногда и 90 ведётся за счёт ЕС. Кто-то может сказать: «А что, неплохо устроились прибалты: живут за чужой счёт и в ус не дуют!» Но финансирование за счёт ЕС убивает способность к самостоятельному развитию. «Тигры» сегодня постоянно сидят под капельницей европейских дотаций. Но дотации дотациями, а приток прямых иностранных инвестиций в Прибалтику уже в конце 2010-х годов стал существенно ниже, чем в их начале. А ведь именно инвестиции были причиной развития постсоветского развития экономики Прибалтики: у Латвии они порой превышали 20 процентов ВВП! Сейчас финансирование по линии ЕС ещё капает в экономики Прибалтики. Но даже оно не спасает их от сокращения. Что будет, когда очередной кризис заставит Еврокомиссию «вынуть капельницу»? Ответ очевиден... Фёдор Ступин