Дом фанерного фабриканта
(c)petersburg24.ruОднако начать нашу историю нужно не в городе на Неве, а на самой окраине Петербургской губернии, в городе Гунгербург, ныне известном нам как Усть-Нарва. Именно там, возле удобного выхода в Финский залив, у купца-лесоторговца Алексея Кочнева были склады, лесопилка и причал для небольшого – всего в несколько кораблей, – но все же собственного флота. Лес к нему попадал, что называется, самоходом – в плотах, прибывавших из принадлежавших купцу лесных угодий под Псковом по течению Наровы.
Фанера – значит дорого
Сын Алексея Кочнева, Павел, получив все это богатство в наследство, отцовский бизнес решил развить, справедливо полагая, что лес-кругляк и даже доска с горбылем не приносят столько прибыли, сколько могут приносить высокотехнологичные материалы. Например – фанера. Это сейчас она для нас – материал привычный и даже не слишком популярный. А в третьей четверти XIX века она была востребован на рынке невероятно. Что, в общем-то, и понятно: нет фанеры – нет современной изящной и легкой мебели.
Организовать фанерную фабрику – одну, кстати, из первых в России – оказалось не так уж и сложно: сырья у лесоторговца было навалом, на любой вкус, а лучшие в мире лущильные станки производили у нас. Еще в 1843-м в английской многотомной «Пенни Циклопедии» - многотомном справочнике обо всем на свете – в статье о деревообработке указывали, что «в России с помощью строгальной машины изготавливают шпон, который настолько тонок, что может использоваться для книжных переплетов, причем лента шпона сто футов в длину была нарезана этой машиной в течение трех минут». В общем, в считанные годы Кочнев младший преумножил состояние, доставшееся от отца, и стал в купеческих кругах фигурой весьма приметной: богат, сметлив, молод, - завидная партия для хорошей невесты! В общем, нет ничего удивительного в том, что когда он влюбился в молоденькую купеческую дочку Ольгу Лаврецову, встреченную им на балтийском курорте, Павлу ничего не стоило обаять ее саму и получить от ее отца благословение на брак.
Целый дом за одним исключением
А брак, между тем, и впрямь оказался удачным. У супругов родилось трое детей - сыновья Владимир и Александр и дочка Нина, дом был богатым и хлебосольным, а судьба их, как говорится, баловала – все получалось, и в бизнесе, и в жизни. Когда дети подросли и встал вопрос об их образовании, Павел Алексеевич заявил, что семье настала пора переселиться в столицу, потому что достойные гимназии есть только там. А тут, как по заказу, наследники купца Федора Ильина объявили о желании продать дом на Фонтанке, и цену запросили приемлемую. Правда, условие продажи выставили хитрое: весь третий этаж оставался за ними на правах бессрочной аренды. Но поскольку шикарная хозяйская квартира располагалась на втором, - Кочневы согласились.
С образованием детей все сложилось как нельзя лучше. Сыновья пошли по коммерческой линии, чтобы стать помощниками отцу в его бурно растущем деле, а Нина заинтересовалась медициной: в 1912-м она окончила Первый медицинский институт, получив диплом «лекаря с отличием» и устроилась работать в Императорский институт экспериментальной медицины.
К моменту смерти Павла Алексеевича в 1906-м Владимиру было 24 года, а Александру – 21. Бразды правления родительской фирмой они перехватили как-то очень легко и естественно: старший стал руководить фабрикой и лесосплавом, а младшему досталась транспортная компания, выросшая со времен деда Алексея из нескольких кораблей у складского причала в серьезное предприятие с собственными и арендованными пароходами и жесткими требованиями к условиям транспортировки грузов. Фанера – особенно та, дореволюционная, клееная рыбьим клеем, была материалом нежным и сложным в перевозке.
Последняя из Кочневых
Ну, а дальше была революция. При каких обстоятельствах погиб в 1919-м Владимир, доподлинно неизвестно. Александр остался в объявившей независимость Эстонии и жил припеваючи до 1940-го: после присоединения республики к СССР, он был арестован, сослан в Сибирь и умер в ссылке. А Нина Павловна осталась с матерью в Петербурге. Особняк пришлось, разумеется, покинуть, но все, что могла для любимого с детства дома дочь фанерного фабриканта сделала: в условиях полнейшего хаоса, царившего в стране в 1918-м, ей удалось выбить «охранную грамоту», дававшую зданию статус исторического. Только благодаря этому документу оно и избежало превращения в гигантскую коммуналку.
Ольга, вдова Павла Кочнева прожила 81 год и умерла в 1942-м, в блокаду. А ее дочь Нина стала настоящим светилом советской медицины и занималась наукой в стенах все того же Института экспериментальной медицины, переставшего, разумеется, быть Императорским, практически до последнего своего вздоха в 1954-м.