А счастье было невозможно
Саратовский театр представил на сцене Большого «Вешние воды» — балет на музыку Владимира Кобекина в хореографии Кирилла Симонова. «Культуре» показалось, что тургеневские герои заслуживали встречи со столицей раньше.
Мировая премьера «Вешних вод» прошла в Саратове в 2018-м и стала главным событием XXXI Собиновского музыкального фестиваля — форума с репутацией первооткрывателя. Уникальность спектакля уже в самом факте его рождения: новые современные балеты — редкость в нашем Отечестве. Тем более с музыкой, написанной по заказу театра. «Вешние воды» появились на сцене в год, когда мир отмечал 200-летие со дня рождения Тургенева. Вот тогда бы, к юбилею писателя, и показать России балет о подлинных чувствах и рефлексиях, возвышающих личность, — в наше время разнузданных нравов это был бы полезный и весьма поучительный урок. Неловкое опоздание исправил Фестиваль музыкальных театров России «Видеть музыку» и пригласил саратовцев в Москву.
Для Владимира Кобекина, гуру оперного жанра, «Вешние воды» — балетный дебют. В попутчики по танцевальным тропам он «пригласил» Тургенева. Выбор закономерен: в своем оперном творчестве композитор предпочитает беседовать с классиками — Шекспиром и Пушкиным, Львом Толстым и Достоевским, Чеховым и Булгаковым. Для него тургеневский сюжет не просто история любви, а долгая дорога героя, альтер эго самого писателя, к прозрению, печальное осознание им собственных ошибок.
Помещик Дмитрий Санин, уже разменявший шестой десяток лет жизни, богат и успешен, но материальные блага и светская суета не принесли ему счастья. Однажды он находит в домашнем беспорядочном архиве старые письма и засохший цветок — приметы далеких лет. Его накрывают воспоминания: любовь к очаровательной Джемме, предложение руки и сердца, помолвка, невольное предательство из-за страсти к богатой обольстительнице Марье Николаевне, жене его приятеля Ипполита Полозова. Хрупкие чувства, психологические подробности сюжета, его лирические метафоры оказались исключительно близки природе классического танца: балет с давних времен увлечен контрастом «двоемирия». Светлая беззаветная любовь юной благородной Джеммы и мрачное коварство роковой Полозовой: на этом бунтующем противоречии балансирует спектакль.
Музыка, выразительная и изменчивая, следует не фабуле, а психологическим состояниям. Образ журчащих вешних вод и трогательный, печальный вальс, возбуждение чувств и безвольная разочарованность, гармония и горечь. Композитор верен традиции построения драматургии для танцев — его музыка танцевальна и непроста, хотя и доступна для эмоционального восприятия. Автор ведет разговор с предшественниками, прорываются реминисценции Шостаковича, Прокофьева etc, страстных романсов, распевного русского фольклора.
Мотив ушедших лет, смытых «вешними водами», визуально подчеркнули художники Екатерина Злая и Александр Барменков. Заброшенное мрачное «дворянское гнездо»: треснувшие стекла окон, рядом чернеют голые ветви деревьев, огромная люстра за ненадобностью брошена в угол гостиной. В ней оживают призраки прошлого.
Хореограф Кирилл Симонов «пошел» за тургеневскими образами, поддался обаянию музыки и выстроил классически ясную структуру с ансамблями и кордебалетом, дуэтами и па-де-труа. Ввел сцены «театра в театре» (на представление Полозова приглашает Санина), дуэли, (Санин вступается за любимую и вызывает на поединок офицера), болезни брата Джеммы — впрочем, эти «пояснительные» эпизоды волнуют Симонова мало, они, скорее, дань тургеневской фабуле и проносятся стремительно, освобождая фантазию хореографа от иллюстративной обязательности для сочинения танцевального действия.
Без броских аффектаций поставлены пролог, где появляются дамы в светлых платьях, и рифмующийся с ним эпилог — на алом диване сидит разочарованный Санин, обреченный на одиночество: за любым предательством следует неизбежная расплата. Между экспозицией и финалом два акта. Первый — белый, светлый, прозрачный, открытый. Вот падает тихий снег, и скользят пары по глади льда. Или любовный танец Джеммы и Санина, когда сложнейшие поддержки не позволяют им оторваться друг от друга, и даже представить их поодиночке невозможно. Второй акт — темный, мрачный, мутный, замкнутый. Сама Полозова и ее окружение — люди в черном, сумрачные и сосредоточенные, они соблазняют партнеров так, словно делают важное дело, поддавшись инстинктам и презирая сокровища беззаветной любви.
Бело-черный балет, рассказанный внятным пластическим языком, разыграла вся труппа Саратовского театра, с которой Кирилл Симонов хорошо знаком по предыдущим совместным работам. Кордебалетная команда дееспособна и мобильна, танцовщики легко справляются со сложной и не всегда логичной хореографией. Хороши и точны исполнители небольших сольных партий: офицеры Кирилла Родникова и Александра Тюрина, трагически шаржированный Полозов Александра Седова; мать Джеммы — все понимающая не умом, а сердцем героиня Веры Шариповой; запомнились Валентина Коршунова, Юлия Гусарова, Петр Бочков.
Замечательно представил своего Санина Алексей Михеев — танцевал неистово, играл сдержанно, без всякой пошловатой сентиментальности. Его воспоминания, откровенные и честные, надрывали сердце. Стоическое достоинство разбавлено разочарованием, безалаберностью, надеждой, и эта гремучая смесь делает образ объемным и современным. В Санине — обаяние юности и мужской темперамент, умение подчеркнуть крупный план и уйти в лирику спасительного одиночества.
Очаровательно элегантна и естественна Джемма Кристины Кочетовой — она вылетает на сцену беззаботным воробышком, не сомневающимся в том, что мир прекрасен, как и все люди в нем, да и создан он для ее счастья. Счастливым кажется и танец — легкий, полетный, вдохновенный. Диапазон балерины позволяет ей быть убедительной в сцене, когда она появляется почтенной замужней дамой, хозяйкой большой семьи и заботливой многодетной матерью, но в этой «незнакомой» Джемме просвечивается и очарование юности, и трогательная любовь к Санину. Грозовым становится воздух, едва воспоминания обращаются к Марье Полозовой. Женщина-змея, корыстная соблазнительница, порочная искусительница у Татьяны Князюковой — настойчива, презрительна, прагматична и убийственно коварна. Невозможность счастья и образ роковой угрозы передает не только замечательная солистка, ей, как и всем участникам действия, помогает оркестр.
Худрук и главный дирижер Саратовского театра Юрий Кочнев ведет музыкантов так, словно в звучании выражает собственную жизнь со всеми ее тревогами и радостями, болью и счастьем. Он увлекает зрителей и не оставляет их до финальных тактов. Именно он, Юрий Кочнев, инициировал проект, предложил композитору написать музыку нового балета, его стараниями появился на свет этот спектакль об «утраченных иллюзиях». Понятный и искренний. Переполненный зал Большого театра долгими аплодисментами проголосовал за живых героев, оказавшихся в нелегкой ситуации, за большую любовь, которая существует даже в самой нелепой и незадавшейся жизни. Жертвенных, душевных героев — таких, каких знают любые времена, а не пациентов, реальных и потенциальных, психиатрических клиник публика хочет видеть на сцене и их страданиям сопереживать.