«Нам всю жизнь должно быть счастье». Как любовь сохранить в письмах и на века
Мы совсем перестали писать письма. А во время войны эти листочки жизни были поистине бесценны, помогали ждать, воевать и верить. И для кого-то стали частью семейной истории. Вместе с этими письмами Тамара Сергеевна Волуйко вспоминает о своей юности так, как будто это было вчера…
Мы совсем перестали писать письма. А во время войны эти листочки жизни были поистине бесценны, помогали ждать, воевать и верить. И для кого-то стали частью семейной истории. Вместе с этими письмами Тамара Сергеевна Волуйко из Ульяновска вспоминает о своей юности так, как будто это было вчера… Она родом из Башкирии, из города Бирска. В 1943-м училась в педагогическом институте. - Немцев уже стали гнать, освобождали наши города, села. Тогда по радио стали передавать письма с фронта, - вспоминает Тамара Сергеевна. - Фронтовики искали своих родных - передавали по радио приветы и просили писать письма. Все наши девчата-студентки уже переписывались с солдатами. У меня в то время тоже был друг детства, я переписывалась с ним. А девчонки говорят: «Напиши кому-нибудь на фронт». - «Не хочу. Ну если только солдат не будет передавать приветы жене и если будет… украинцем». Однажды приносят: вот тебе письмо, украинец, Манько Иван Иванович. Я написала ему. Так мы стали переписываться. Но не с Манько... Писала Манько, а ответил Волуйко «Здравствуйте, многоуважаемая незнакомая Тамара! Разрешите передать вам свой гвардейский фронтовой пламенный привет. И пожелать вам наилучших успехов в вашем учении и хорошей жизни. Тамара, на ваше письмо, которое вы писали Манько, дает ответ его друг и земляк Петр. Потому что Манько за три дня получил 326 писем, и он не в силах дать ответ на все письма. Вот он и вручил мне ваше письмо. И говорит: «Знакомься с девушкой». Я с радостью начал писать вам ответ. Дорогая незнакомка, живем мы, как вам известно, по-фронтовому, бьем фрицев, уничтожаем их, не даем им покоя ни днем, ни ночью. Посылаем им гостинцы - тяжелые снаряды, точно в цель. Бьем немчуру по-гвардейски и будем бить до полного уничтожения, как требует от нас наша Родина и весь советский народ. Пару слов о себе. Я родился в 1921 году. В армию призвали в 1940 году. В боях участвую с 22 июня 1941 года, с первых минут нападения германцев на Советский Союз я защищаю свою любимую страну. Переписки я не имею ни с кем. Моя родина оккупирована немецкими извергами, и о судьбе моих родителей и знакомых я известий не имею. Тамарочка, я очень желаю получить от вас письмо, узнать, как проходит ваша молодая жизнь. Если бы вы знали, какое зло берет, когда все мои друзья получают письма от родных и знакомых, а я нет. С крепким рукопожатием Петр». - Вот так, - улыбается Тамара Сергеевна. - Писала одному, а отвечает какой-то Волуйко. Девчонки похохотали. А мне все равно. Стали переписываться. Я, конечно, попросила фотографию. Прислал. Такой страшный, такой мордатый. Ну, думаю, мне же не замуж за него выходить. Дальше - больше. Получаю другую фотографию - настоящую. Красивый парень в форме танкиста. В первых письмах писал о себе, о фронтовых делах. А потом стал писать… о любви. Думаю, да черт его знает, бумага ведь все выдержит. Смело жди встречи. Я жив! «Эх, Томуська, если б ты знала, как я люблю тебя. Ты бы никогда не сказала: Петя, а справедливо ли ты все пишешь мне? Убедишься, родная моя, вскоре. Мы встретимся, и увидишь мою справедливость, мою любовь, верность и привязанность к тебе. Тебе я никогда не изменю». - Втянулась я в эти письма, - признается Тамара Сергеевна. - О чем я писала ему? Взаимно - о любви. Раз он признавался, то и я тоже. Но как-то всегда сомневалась. Думаю: подходит время встречи, вдруг я в нем разочаруюсь или он во мне? Писала ему: Петр, будь готов к тому, что не понравимся друг другу, все ведь может быть. Переписывались с 1943-го по 1946 год. В День Победы он думал, что скоро увидимся. Но их отправили на Восток, в Маньчжурию, еще год воевал с Японией». «Татуська, здесь уже весна, солнышко греет. Как хорошо на улице, запах весны! Но видишь, она не для нас, и мы не можем радоваться блаженствам весенней природы. Так уже четвертая весна проходит в разлуке. Как жаль мне эти годы! Как хочется быстрее встретиться с тобой! Я теперь уверен, что ты меня ждешь и ждешь не шутя. Твое ожидание не напрасно, мы будем скоро вместе, моя дорогая Томушка. Я верю, что мы забудем о всех горестных днях, о всех пережитых невзгодах. Нам всю жизнь будет улыбаться счастье». Пожелтевшие странички. Строки, написанные перьевой ручкой. Некоторые слова замазаны военной цензурой, даже частично вырезаны ножницами. На одном из присланных фото - из Маньчжурии - Петр лихо отплясывает в компании друзей. Надо же было девушку завлекать! «Поздравляю тебя с долгожданным Днем Победы. Желаю тебе, любимая моя, великого счастья, прекрасной жизни, самого лучшего здоровья на долгие годы. Теперь смело и уверенно жди нашей встречи. Я жив. Мы увидимся вскоре. Целую тебя, верный тебе Петрусь». Первый поцелуй - А у меня тогда было два друга: один - на западе, тот самый друг детства, другой - Петр, на востоке, - вспоминает Тамара Сергеевна. - Подружки спрашивали: «Тамара, за кого замуж выйдешь?». Говорю: «Кто первый приедет, за того и выйду». Я в то время училась на третьем курсе. Наша хозяйка Лева Моисеевна, у которой студентки жили, говорила: «Я обязательно буду присутствовать при вашей встрече. Хочу увидеть, как вы в первый раз поцелуетесь». И вот как-то поднимаюсь по лестнице в мансарду, и Моисеевна сообщает: «Петр приехал». Я чуть не упала. Смотрю - стоит красивый парень. Вот все помню, но не запомнила первые минуты встречи. Столько эмоций переполняло! Моисеевна потом рассказала: он меня приподнял и поцеловал. Потом приехала в Уфу моя мама. Петр тут же ей сказал: «Нина Дмитриевна, хочу жениться на Тамаре. Мне она очень нравится». А Иван, который с запада, прислал телеграмму, мол, если ты разрешишь, я приеду. Я ответила: «Ты опоздал». Получила стипендию 180 рублей. Пошли на рынок с девчонками. Там продавали шелка, привезенные из Германии. Купила ткань бледно-бледно-голубую с нарисованными бабочками, которые вечером светились. Сшила платье. Потом Петр повез меня на Украину к родным. В поезде одна женщина говорит: «Смотрю я на вас - вы брат с сестрой? Такие дружные. Или муж с женой? Да больно молодые». А ему было 25 лет, а мне - 21. Какие молодые? Петр в документах написал, что едет с женой Тамарой Петровской. Говорю ему: «А может я за тебя и не пошла бы!». Когда ехали по Украине, продавали черешню, привязанную ниточками к палочке. С нами ехали двое военных. Один купил мне черешню, потом другой. Петру не понравилось, что они меня угощают. И принес мне целый букет этой черешни. В Петиной семье было четыре сестры и четыре брата. И все сыновья вернулись живыми домой, и все с женами. Его отец приехал за нами на станцию за семь километров. Ехали на волах. Но за километр до дома Петр сказал: «Пойдем пешком». Вся родня встречает его: Петя, Петя! Столько лет не видели. А я стою одна. Но тут Петр и говорит: «А это моя жинка!». Сели за стол, и я надела свое голубенькое платьице. Томуська, я жив! А потом была долгая счастливая жизнь. Петр и Тамара прожили вместе 64 года. В Ульяновск приехали в 1958 году. «Папа окончил в Саратове железнодорожное училище, стал водителем тепловоза, - рассказывает дочь Нина Петровна Плешакова. - И его послали в Ульяновск. Правда, сначала пришлось водить паровозы. Видели паровозик, который стоит у Винновки? Папа и на нем немного работал. Мама была учителем, завучем в школе. Как-то спросила ее: «Мам, как вы выясняли отношения?» Мы, дети, ни разу в жизни не слышали, чтобы они ругались, ссорились. А она отвечает: «А мы выйдем на улицу, возьмемся под ручку и потихоньку, без криков отношения выясняем». Жили дружно. Если мама задерживалась на работе, папа и борщ сварит, и детей накормит. Все по дому делал и всем помогал. На нашей улице жили семьи машинистов тепловозов, которые приехали из Башкирии. Папа кому колодец помогал выкопать, кому баню построить». Супруги вырастили троих детей. Старшая, Нина, работала в детском саду, Татьяна преподавала в пединституте, Владимир стал военным летчиком. Тамара Сергеевна вспоминает с улыбкой: «Петр, как только поженились, говорил, что если у нас детей не будет - какая же это жизнь. Сколько хотели, столько детей и родили. И жизнь удалась. Он был очень хороший человек. Меня и детей никогда не обижал. Был настоящим мужчиной, и мы жили настоящей жизнью. До конца дней был в душе молодым. Спрашиваете, как сохранить любовь? Просто любить друга. В конце жизни знаете, как он меня звал? Милейшая, добрейшая». Гвардии сержант Петр Волуйко умер в 2010 году, за девять дней до своего 89-летия. Тамара Сергеевна, которой сейчас 96 лет, очень без него скучает. Но у нее сохранились 103 фронтовых письма от любимого. …Первое, что видишь, когда заходишь в дом Тамары Сергеевны, - фотографию на стене. Ее Петр. Молодой, улыбающийся, красивый. Что такое любовь? Как ее сберечь, пронести через годы, чтобы сказать себе: жизнь удалась? Может, мы не умеем ответить на эти вопросы, потому что совсем разучились писать письма? И в нашем домашнем архиве в заветной шкатулке нет пожелтевших листочков, в которых столько невероятной любви и берущей за душу нежности. Часто думаю о людях того поколения: их молодость пришлась на страшную войну, на послевоенную разруху, и мы даже представить себе не можем, какие трудности они пережили. Но они умели любить и быть счастливыми. В их жизни были Вера, Надежда и Любовь. То, чего нам так не хватает сегодня и что мы не умеем ценить. А как хочется, чтобы кто-то написал мне: «Нам всю жизнь будет улыбаться счастье»… Татьяна ФОМИНА