"Отца увозили в реанимацию, а он звонил по делам в "Спартак": большое интервью с Надеждой Озеровой
Большое интервью с Надеждой Озеровой
Отец Николая Николаевича был оперным певцом, солистом Большого театра. Почему сына вдруг потянуло в спорт? – Дело в генетике. Его предки были очень разносторонними людьми, перепробовали много профессий. Например, прадед был священником, но активно занимался спортом, любил рукопашный бой. Когда отец впервые увидел корты у нас в Загорянке (поселок неподалеку от Щелково – Прим.ред.), то сразу заболел теннисом, ходил туда каждый день подавать мячи. Да и в целом папа был очень спортивным, быстрым. Он же играл за дубль футбольного "Спартака". Чем бы он потом ни занимался – театром, кино, другим искусством, спорт оставался на первом месте. При этом в искусстве Николай Николаевич тоже ярко проявил себя. – Да, когда началась война, он только-только поступил в ГИТИС. Воевать папу не отпустили: Сталин считал, что актеры, спортсмены должны поднимать дух народа. Они сразу организовали концертную бригаду из студентов 1-го курса и ездили на фронт, играли для солдат капустники. Кроме того, отца возили по стадионам, где он играл в теннис. Народ смотрел, и понимал: жизнь продолжается! Кстати, у папы было много высоких наград, но главной он всегда считал медаль "За оборону Москвы". Сохранились видеозаписи театральных постановок с участием отца? – Их совсем мало. Больше аудиозаписей. На них папа играет во мхатовских спектаклях "Домби и сын", "Синяя птица" и других. В актерской профессии он не реализовался так, как мог бы. Однокурсники папы по ГИТИСу говорили, что у него был талант харaктерного драматического актера. Останься он в театре надолго – сделал бы большую карьеру. Но это было не главным в его жизни. В 70-е годы отец уже ходил с палочкой, ему было тяжело, однако ради нас с братом он на время вернулся в театр. Вся Москва хотела попасть во МХАТ посмотреть на него. Как отец попал в комментаторскую профессию? – Он говорил, что согласится стать комментатором, только если его возьмет к себе в ученики Вадим Синявский. И тот взял, они очень долго занимались. Когда Синявский сказал, что Озеров готов к репортажу, папа впервые вышел в эфир. Это был футбольный матч "Динамо" – ЦДКА 29 августа 1950 года. После этого в редакцию пришло 30 писем: 25 с хорошими отзывами, четыре с плохими, а одна девушка просто разнесла Озерова в пух и прах. Папа шутил, что все 25 "хороших" писем написали его друзья. Легенда гласит, что однажды во время хоккейной трансляции Озеров прокричал в микрофон: "Гол! Х..! Штанга!". Было ли такое на самом деле? – Один советский комментатор, то ли Ян Спарре, то ли кто-то другой, действительно произнес похожую фразу. А болельщики приписали ее отцу. Когда папу спрашивали об этом, он смеялся. Те, кто хорошо его знал, понимали: подобное просто невозможно. У папы было трепетное отношение к русскому языку, он учился говорить у великих актеров – Яншина, Станицына, Кторова. Но для людей Озеров стал своим. Они мыслили так: раз я ругаюсь, значит, и он ругается. Вот и возникла легенда. У Николая Николаевича были любимые спортсмены? – Да, Яшин. Отец его обожал, боготворил! Его жена Валентина Тимофеевна даже шутила: "Лева, если бы не было Озерова, не было бы и тебя". Сейчас сказали бы, что папа работал пиарщиком Льва Ивановича, раскручивал его. Отец ездил по стране и участвовал в серии программ под названием "Поет товарищ Кино". Там как раз был номер о Яшине: пленка показывала кинохронику, а потом на сцену выходил папа с монологом о динамовском вратаре. Когда Яшин уже тяжело болел, ему долго пытались пробить звание Героя Соцтруда. Ничего не получалось. Даже через "Динамо" не могли пробиться наверх. Папа написал письмо Раисе Максимовне Горбачевой: "Лев Иванович умирает, документы о присвоении лежат очень много лет – и ничего". Вечером письмо отвезли, а наутро Яшину присвоили звание. Всего через несколько дней его не стало. Но старания не пропали даром – труд великого спортсмена был признан на высшем уровне. Вратарь сборной СССР по футболу Лев Яшин. Getty Фото: Знаю, Николай Николаевич тесно дружил с другим известным комментатором, Владимиром Перетуриным. – Да, и с ним связана любопытная история. Как-то в 90-е Владимир Иванович пришел к нам домой: "Передачу "Футбольное обозрение" закрыли. На Первом канале считают, что она устарела". А в то время одним из руководителей канала был грузинский бизнесмен Бадри Патаркацишвили, правая рука Бориса Березовского. Папа позвонил ему в приемную: "Можно я к вам приду?" Трубку передали Бадри: "Зачем, Николай Николаевич? Я сам к вам приеду!" Через пару дней выхожу гулять с собакой и вижу, что творится странное: в нашем подъезде на каждом этаже стоят телохранители. Вскоре приехал Бадри, привез папе в подарок дорогие часы. Они мило побеседовали. На следующий день "Футбольное обозрение" вернули в эфир. Папа на тот момент уже давно не работал комментатором, но ему никто был не в силах отказать. Ему помогали театральные приемы и море обаяния. При этом отец мог просить за других, но за себя – никогда. Как он относился к новому поколению комментаторов? – Очень доброжелательно. Они приходили к нему за советом. Папа внимательно слушал и что-то подмечал, чем-то помогал. Он считал, что профессию рано или поздно надо передавать, тем более сам не был журналистом. А тут ему на смену пришли журналисты, которые знали больше него. Единственное, что раздражало отца, – плохой русский язык. Если он слышал, что человек неправильно строит фразу, это было для него как фальшивая нота. А еще, когда комментаторы начинали поучать игроков, папа всегда говорил: "Поди выйди, сыграй". Он тепло относился к спортсменам, ведь по себе знал: это тяжелейший труд. С конца 80-х Озеров был председателем спортивного общества "Спартак". – Отец хотел развивать массовый спорт. По мысли папы, это нужнее государству, чем битва за высокие достижения. "Спартак" держался на его личности, хотя папа был совсем не бизнесмен. Он был кристально честен. Лужков предлагал ему оформить на себя спартаковский офис на Озерковской набережной. В эпоху приватизации сделать это было несложно, сейчас жили бы безбедно. Но папа наотрез отказался: "Нет, это же "Спартак", он принадлежит государству". В результате уже много лет общество сдает эти помещения и живет на эти деньги. Отец до самой смерти возглавлял "красно-белых"? – Да, хотя в последние годы был уже очень плох, ему ампутировали ступню, он не мог ходить. Но папа терпел боли. Каждый день в 9 утра он садился в коляску, и его везли на работу. У общества не было денег, отец встречался с людьми, просил помощи на турниры. Помню, папу увозили на каталке в реанимацию, у него уже отказывали все органы, а он попросил телефон и набрал номер Анны Борисовны Алешиной, своего зама по "Спартаку". Они обсудили какую-то проблему. В конце беседы он произнес фразу: "Все надо делать вовремя". Это были его последние слова. Как комментатор избежал тюрьмы – Когда папа был еще школьником, в Москву приехал знаменитый французский теннисист Анри Коше. Отец тогда уже выигрывал турниры среди мальчиков. Анри обратил на него внимание: "Из этого толстяка выйдет толк". Спустя много лет на каком-то соревновании во Франции папа встретил уже пожилого Коше, который поинтересовался: "Как там Озеров?" Отец с улыбкой ответил, что он и есть тот самый Озеров. Они очень тепло пообщались. Когда папа вернулся в Москву, его вызвали в Первый отдел: "А вы знаете, что в годы Второй мировой войны Коше поддерживал фашистов?" Отца подозревали в шпионаже, грозили увольнением. Его спас политический обозреватель Валентин Зорин. Он нашел в архивах документы, доказав, что на самом деле Коше участвовал в движении Сопротивления. Николай Озеров Родился 11 декабря 1922 года в Москве. 24-кратный чемпион СССР по теннису. Сыграл более 20 ролей во МХАТе, снялся в 11 кинофильмах. До 1988 года работал спортивным комментатором радио и телевидения. Умер 2 июня 1997 года.