«Даже Запад не ожидал»: в Севастополе оценили роль Горбачева в истории
Меньше месяца разделяет дни рождения двух людей, сыгравших заметную (многие скажут – роковую) роль в истории нашей страны. 1 февраля 1931 года на Урале родился будущий первый Президент России Борис Ельцин, а 2 марта этого же года на территории нынешнего Ставропольского края появился на свет первый и последний президент СССР Михаил Горбачев. Сегодня ему исполняется 90 лет.
Есть что-то знаковое в том, что два непримиримых противника, один из которых в итоге переиграл другого, пришли в этот мир практически в одно время. В день юбилея Бориса Ельцина мы попросили известных севастопольцев, в том числе и лично его видевших, высказать свое мнение о роли этого человека в нашей истории. И, наверное, обойти вниманием его оппонента и предшественника было бы несправедливо. С просьбой оценить эту неоднозначную фигуру мы сознательно обратились к тем же людям, которые участвовали в нашем первом опросе.
«Это был спектакль с участием Горбачева»
Если бы нужно было выделить слово, которое наши эксперты использовали чаще всего, это было бы слово «разочарование». Именно с него начал свой рассказ о лично виденном им Горбачеве Иван Ермаков, руководивший Севастополем в 1991-1994 годах.
«Приход Горбачева был воспринят с воодушевлением, в 1986 году его многие просто боготворили. Он казался очень демократичным, такой рубаха-парень, и говорил очень правильные слова – вселял надежду на то, что жизнь людей изменится к лучшему, что исчезнет партийная бюрократия и так далее. Но слова его, к сожалению, так и остались нереализованными. А в конечном итоге именно Горбачева многие бывшие советские люди – не только я – считают ответственным за распад Советского Союза. Вместе того, чтобы скорректировать путь страны, как он и обещал, сконцентрироваться на развитии промышленности и обеспечить достойную жизнь населения, он просто роздал все, что было создано до него», – говорит он.
В качестве примера Иван Ермаков приводит «освобождение» от советских войск Восточной Германии. Этот шаг выглядел бы более оправданным, если бы примеру СССР последовали и США, но их военные базы на территории Германии существуют до сих пор.
«Немцы ему, конечно, за это благодарны. Но что получил советский народ? Развал СССР, разочарование, «развод» бывших союзных республик, горе миллионов людей», – констатирует бывший глава Севастополя.
Сам Ермаков видел Горбачева несколько раз, в последний раз – в конце июля 1991 года, когда встречал президента на аэродроме Бельбек. Горбачев с семьей ехал в Форос отдыхать. До попытки «путчистов» вернуть страну на прежний путь оставалось всего несколько дней.
«Он приехал с Раисой Максимовной, дочерью и зятем. Был накрыт хороший стол, очень хорошие слова все говорили. В том числе – командующий Черноморским флотом Михаил Николаевич Хронопуло. А Горбачев его после августа 1991 года отстранил от должности, хотя это был достойный офицер»,– вспоминает Ермаков.
Для справки: после августовского путча Хронопуло обвинили в поддержке ГКЧП и вскоре отправили в отставку «по состоянию здоровья».
«Когда Горбачев улетал из Фороса в Москву, я даже не поехал в аэропорт его провожать. Я считал, что все это был просто спектакль, в котором он участвовал, и оказался прав. У него были все возможности воздействовать на ситуацию и в августе, и в декабре 1991 года, когда подписывалось Беловежское соглашение. Но он их не использовал – мне кажется, просто не хотел. Гораздо больше ему нравилось заигрывать с Западом, чем думать о своем народе. Конечно, он сделал много прогрессивного, отрицать это нельзя. Но в конечном итоге я считаю его виновником развала СССР наравне с Ельциным и Кравчуком», – подытожил в конце разговора Иван Федосович.
«Плюс идеологическая двуликость»
Горбачев – фигура сложная и неоднозначная, – подчеркивает доктор политических наук, заведующий кафедрой политологии Севастопольского государственного университета Александр Ирхин.
«Раньше я относился к нему как к абсолютно отрицательному герою, с которым связано падение большой страны. С другой стороны, Россия знала разные периоды своей истории, в том числе самые тяжелые, но потом все равно возрождалась. Горбачеву не повезло в том, что ему выпало выйти на сцену в эпоху кризиса советского проекта, структурного кризиса всей советской системы. У него был шанс все исправить и вывести эту систему из кризиса. Но все его действия привели к тому, что кризис скорее ускорился, чем затормозился, и стал системным».
В этом мнении, подчеркивает Александр Ирхин, сходится большинство специалистов по тому периоду истории, которые знают и судят о нем не поверхностно.
«Даже на Западе, в том числе в США, не верили, что Горбачев за такой короткий срок сможет развалить своими действиями советскую систему. Но он ее развалил», – констатирует Ирхин.
Сознательно действовал этот человек или же хотел добра, но что-то пошло не так, – вопрос очень тяжелый, – признает эксперт. Возможно, главу страны в силу его особенностей просто использовали «в темную»:
«Посмотрите, как о нем отзывались Маргарет Тэтчер, Рональд Рейган – они прекрасно понимали его открытую любовь ко всему западному. Именно тогда у нас стали употреблять слова «цивилизованное общество», подразумевая именно западное общество – других цивилизаций как бы и не было. Это была попытка приобщиться к Западу, но тот, в отличие от нашего руководства, смотрел на происходящее прагматично. Запад не воспринимает односторонние попытки наладить отношения за счет уступок как добрую волю – он воспринимает их как слабость. И все благие намерения Михаила Сергеевича были использованы для того, чтобы ослабить, а затем и развалить советскую систему».
Последствия развала этой системы мы наблюдаем до сих пор, – говорит Александр Ирхин:
«Все, что происходит на постсоветском пространстве – события на Украине, Донецк, Луганск, Нагорный Карабах, Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия – все это последствия развала СССР. И то, что сейчас в России, тоже. Мы все живем на инерции принятых еще Горбачевым решений, на этой траектории находимся. Мы никуда с нее не сошли».
Обличать легко, – наверняка скажет часть наших читателей. Труднее ответить – что нужно было сделать Горбачеву, чтобы не развалить, а укрепить страну?
«Нужна была технологическая модернизация, новый технологический скачок – к этому времени мы уже явно отставали. Весь мир, включая периферийный на тот момент Китай, переходил на пятый технологический уклад, который опирается на микроэлектронику, информатику, биотехнологии и пр. Мы не выдерживали конкуренции – это было понятно еще в конце 70-х. Был случай, когда наш передовой по тем временам самолет МиГ-25 был угнан в Японию, разобран там по винтику, и американцы страшно удивились, увидев на нем ламповое оборудование – для них это было непостижимо. Мы явно пропускали – модернизацию, которая могла бы обеспечить нам достойную экономическую конкуренцию. И, конечно, большой нашей бедой была идеологическая «двуликость». Наши партийные лидеры –может быть, за редким исключением – говорили то, во что сами не верили».
Особенно, подчеркивает политолог, это касалось молодого поколения лидеров, так называемых «поздних комсомольцев».
«Это, кончено, был огромный идеологический кризис, требующий модернизации, обновления, но отнюдь не разрушения. Наравне с технологической модернизацией нам нужна была модернизация идей развития советского пространства. Но и первое, и второе было заменено имитационным процессом».
Выгодно отличавшийся от своих предшественников Горбачев поначалу обладал огромным кредитом доверия, но все ушло, грубо говоря, «в свисток», – так можно подытожить сказанное. Расхождение между словами и делами оказалось роковым. Хотя правильные действия, уверен Александр Ирхин, в это время вполне могли увенчаться успехом.
«В 50-60-е годы Советский Союз был лидером по бюджетным инвестициям в науку. Спад начался в 70-х, хотя еще три десятилетия наш технологический запас на Россию поработал. Но сейчас он себя уже исчерпал – нужны новые технологические рывки», – подчеркивает Ирхин.
А шанс был
Солидарен с Ирхиным в его оценке шансов СССР и политолог Вадим Колесниченко.
«У Горбачева был огромный шанс добиться в России того, что сейчас сделано в Китае, – считает он. – Но реализовал он этот шанс наихудшим образом, заставляющим предположить, что по сути Горбачев стал заложником тех, кто его «консультировал». Возможно, не хватило знаний и организаторских возможностей. Говорить о прямом предательстве не хочу, хотя сегодня ему в Германии поставлен памятник – это показательно».
На мое возражение о том, что соединение разорванной надвое Германии все-таки было шагом правильным, собеседник замечает – большой вопрос в том, как именно это было сделано.
«Наш западный контингент – почти полмиллиона человек – просто тупо выкинули и бросили в полях. Я сам видел, как тысячи танков стояли в степи и офицеры, вплоть до полковников, жили в палатках. И начал все это не Ельцин, он только продолжил. Фундамент заложил господин Горбачев. Все были готовы к выводу войск на других условиях, нужно было только об этом договариваться. А в итоге получилось просто бегство и полное предательство наших интересов. Мы бросили там несколько сот военных городков, огромные запасы ГСМ, все имущество, вплоть до лампочек», – с горечью говорит Колесниченко.
Не менее непродуманной, подчеркивает он, была и внутренняя политика. Один из примеров – закон о кооперации, положивший начало частному бизнесу в России.
«Закон написали, а дальше ничего не сделали. Если уж вы говорите о перестройке и новой экономике, нужно ее действительно строить. Но красивый лозунг не был ничем подкреплен. Я в 1988 году работал в милиции и прекрасно помню, как начальство говорило нам: там бандиты прищучили кооператоров – пусть прищучивают, потому что это вредители, которые разрушают нашу государственность! Вот так и появилась у нас организованная преступность».
При правильном и ответственном подходе к делу нужно было использовать для реализации новой политики партийный аппарат – тогда это был мощный инструмент, благодаря которому в стране делалось абсолютно все, – напоминает политолог. Но этот серьезный ресурс так и не был использован – в отличие от того же Китая.
«Власть оказалась Горбачеву не по плечу – кроме умения красиво разговаривать, других способностей он не продемонстрировал. Западные лидеры сыграли на его банальном тщеславии, и он смог сделать то, что не по силам оказалось ни одному вражескому нашествию на Россию. А потом в дикой борьбе за власть его переиграл Ельцин», – подытоживает Вадим Колесниченко.
О лидерах хороших, плохих и... никаких
Писатель Платон Беседин в горбачевскую эпоху был еще ребенком, но свое мнение об этом человеке есть и у него.
«Конечно, проблем у страны в конце 80-х было колоссальное количество. И понятно, почему появилась такая фигура, как Горбачев, с провозглашенным им курсом на обновление. Но получилось так, как получилось. Обновлять было надо, но именно обновлять, а не разрушать. А в итоге СССР просто покончил самоубийством. И многие даже на Западе так и не поняли, почему он так легко приказал долго жить», – говорит он.
По большому счету, Горбачев оказался просто профнепригодным человеком, добавляет Беседин. Как иначе назвать человека, который никогда не отстаивал интересы своей страны? Да, были «консультанты», настраивающие его на прозападный лад. Но с другим лидером государства такой сценарий вряд ли был бы осуществим.
«Я не хочу сказать, что он стопроцентный злодей, возможно, ему действительно казалось, что его действия помогут наступлению какого-то нового, лучшего мира. Трагедия, мне кажется, в другом – что у руля могущественной страны в тот момент, когда она нуждалась в преобразовании, оказался посредственный человек. Он не был мудрым человеком и не стал им позже. Посмотрите его интервью Вернеру Херцогу, послушайте, что он говорит. Да, он действовал не один, да, пришел Ельцин и все добил. Но тем и отличается хороший лидер от плохого, что берет на себя ответственность. Хороший лидер берет ее в момент, когда события происходят, плохой –после того, как они произошли. А «хреновый» лидер не берет ее никогда. Горбачев так ничего и не понял – и это тоже колоссальная к нему претензия. Он живет в своем мире и не понимает, что, собственно, произошло», – говорит Беседин.
Если Горбачев действительно верил, что его бесконечные уступки обернутся благом для страны, его иллюзии можно сравнить с иллюзиями человека, попавшего в плен к дикарям и до последней минуты считающего, что те хотят его не сварить, а только разогреть, чтобы сделать массаж, – говорит напоследок Беседин. Но особенно невыносимо, по его словам, было увидеть безобразную рекламу пиццы, в которой в 1997 году снялся первый и последний президент СССР:
«Он последний руководитель великой страны, великого проекта, который пытались реализовать на ее территории. И когда такой человек снимается в рекламе, которая заканчивается словами «а зато у нас есть пицца» – это такой фарс, такая трагикомедия! Эта фраза, видимо, и говорит о нем лучше всего».
Очень не хочется заканчивать материал, посвященный юбилею бывшего президента твоей страны, на такой ноте. Но что поделать, если вместо торжественного марша получается мелодия, в которой явственно звучат трагические ноты?
С днем рождения, Михаил Сергеевич. И да рассудит всех нас высший (не путать с Верховным) суд. Но больше всего хотелось бы, чтобы мы не повторяли чужие ошибки и чтобы слова об имитации развития, идеологическом двуличии и упущенных шансах никогда не применялись для характеристики нашего времени.
Ольга Смирнова