Что реально с реками на Севере Урала, и в чём обманывает людей Анна Квашнина (вероятно, желая заработать денег и не подставить друзей-промышленников)
Авторская колонка Евгения Ющука
Реки на Севере Урала действительно проблемные.
Прозрачная вода и ранее несла в себе превышение ПДК по тяжелым металлам в 2-5 раз (о чём Квашнина и её «экоактивисты» прекрасно осведомлены, но предпочитают помалкивать). Однако правда и в том, что после начала работ на Шемуре превышение ПДК резко выросло.
Это значит, что очистные на Шемуре оказались несостоятельны, но это значит также, что полной нормализации ПДК в районе Шемура не будет в принципе: нормой там является превышение в несколько раз.
Из относительных плюсов: реки страдают, главным образом, в реальной лесной глуши, в 50-70 км от Североуральска.
Чтобы пострадать от этого, нужно идти десятки километров по лесу пешком – и только после этого страдать получится. Нормальные люди, в массе своей, этого, не делают – по этой причине грустит подчинённый-муж Квашниной Константин Возьмитель: вслух понимает, что проблемы лесной глуши в 70 км от людей этих людей волнуют мало.
Разве что Возьмитель с Квашниной с территории заповедника туда забредут – им там недалеко.
А далее концентрация загрязнения металлами падает и жилым массивам проблем не создаёт.
Проблемы в жилых массивах Североуральска создает совершенно другое предприятие – дружественное Квашниной и Возьмителю, но это семейную пару «экоактивистов» абсолютно не волнует, и стало первым звоночком о вероятной корыстной ангажированности этой парочки.
Вторым звонком стало практически открытое заявление Константина Возьмителя о том, что он хотел денег с УГМК – чтобы «зажиреть» (это его термин).
Поскольку официально Возьмителю с УГМК никаких денег не положено, логичен вывод, что он пытался вымогать. Тем более, что атака Квашниной и Возьмителя на УГМК началась через несколько месяцев после этих мечтаний Возьмителя.
Но рассмотрим подробно, почему же вообще существует проблема загрязнений – пусть и не столь важна, как пытается представить семейная пара, как я считаю, вымогателей, мечтающих «зажиреть». Именно «мечтающих», а не «мечтавших» — я покажу далее, почему это, на мой взгляд, так.
КАКАЯ СВЯЗЬ МЕЖДУ РАСТАЯВШИМ ЛЕДНИКОМ И ОЧИСТНЫМИ «СВЯТОГОРА»?
Важно понимать, что предприятия строят очистные не по собственному усмотрению, а по проекту. И этот проект готовит проектная организация.
Очистные предприятия «Святогор» (принадлежит УГМК) исключением из этого правила не являются.
Важно понимать также, что разработка месторождений отличается от постройки киоска с шаурмой по всем параметрам – включая сроки. Документы на месторождение готовятся очень долго.
Так вот, проект очистных Святогора был сделан в середине 2000-х.
Одной из обязательных составляющих, до разработки проекта, является проведение инженерно-экологических изысканий территории согласно установленным правилам.
Проектная документация была разработана с учетом полученных данных, прошла государственную экологическую экспертизу и Главгосэкспертизу в установленные законодательством сроки.
Далее УГМК приступила к разработке месторождения согласно проекту, прошедшему положительную экспертизу в надзорных органах. И до 2016 г. проблем, связанных с воздействием на поверхностные водные объекты в районе размещения промышленных объектов «Шемур», не фиксировали.
А, начиная с 2016 года резко изменился климат на Урале.
Что такое «резко» становится понятнее, когда видишь вот этот материал:
То есть, вдумайтесь: даже на Полярном Урале, на холодном Ямале полностью растаял огромный ледник, который в середине ХХ века считался вторым по величине и самым длинным на Урале.
Такой объем воды не мог просто исчезнуть.
Вода, которая образовалась после таяния ледника, подпитала подземные воды, увеличив тем самым объем и напор подземных вод. И это только один из ледников!
Какое количество ледников растаяло и каким объемом воды из-за этого подпитались подземные воды? Насколько увеличился уровень подземные вод и их мощность?.. доподлинно это пока никому не известно.
Так вот, на Севере Свердловской области – та же картина.
А если прибавить к этому таяние гренландских ледников, колоссальное по своим масштабам разрушение арктических ледников, что в свою очередь ведет к подъему уровня мирового океана…
Все эти вопросы очень важны для понимая и прогнозирования дальнейшего развития всех без исключения аспектов жизни.
УГМК с 2018 г. пытается привлечь научную общественность к прояснению ситуации и задает правильные вопросы. Впрочем, об этом мы расскажем позже.
Из сказанного выше следует один важный вывод: паводки стали значительно больше, чем те, под которые делался проект.
Квашнина и её приближённые «экоактивисты» начали лгать с первой минуты – заявляя, что УГМК якобы не признавала, что есть проблема с очистными.
Малограмотный муж Квашниной Константин Возьмитель, имеющий, согласно данным самого заповедника «Денежкин камень», образование техника-типографа, подпевал супруге по-максимуму. Отсутствие профильного образования ни Возьмителя, ни его жену не смущало.
Они вещали в СМИ и соцсетях уверенно и напористо – свешивая всех собак исключительно на УГМК, обманывая людей, что УГМК якобы «не признаёт» своей роли в загрязнении рек, и скрывая, что в реках превышение ПДК по металлам в несколько раз является природным.
Вопрос о природном превышении ПДК важен потому, что после нормализации работы очистных вооружений ситуация вернется не к норме, а к тому, что было раньше – т.е. к многократному (но значительно меньшему, чем сегодня) превышению ПДК по металлам.
УГМК между тем построила временные очистные сооружения, реконструировав таким образом старые.
Это дало определенный эффект: нормализовалась ситуация на водозаборе Ивделя (который, кстати, также был модернизирован за счет УГМК), а лесники отметили восстановление лиственных деревьев (это важно т.к. в основе атаки Квашниной лежит как раз история про увядающие вдоль берегов рек деревья):
«В зоне нашей ответственности находится территория отработанного Тарньерского месторождения. Мы выезжаем туда ежемесячно. Видим улучшения, есть положительная динамика. С очистных сооружений сбрасывается чистая вода, за счет этого начали восстанавливаться лиственные насаждения, наблюдается устойчивый зеленый надпочвенный покров», – сообщил директор ГКУСО «Ивдельское лесничество» Александр Неустроев на совещании по вопросу загрязнения рек на территории Североуральского и Ивдельского городских округов, которое прошло в Ивделе под патронажем прокуратуры Свердловской области состоялось оперативное.
Однако, когда летняя засуха сменилась дождями, эти дожди смыли в реки подотвальные воды и с отвалов Святогора, и с объектов других операторов горных работ – включая заброшенные отвалы и карьеры, которых, по данным Минприроды, в этом районе тысячи.
В результате «в моменте» произошел всплеск загрязнений. Т.е., будто это всё в обычных условиях – мы бы фиксировали улучшение ситуации, но получилось, что в засуху стало ощутимо лучше, а потом произошел импульсный подъем.
Так появились в публичном поле два факта: явное общее, среднее улучшение ситуации и импульсное, кратковременное её ухудшение.
Госорганы нацеленные на долгосрочную нормализацию ситуацию рассматривают это как улучшение, а вот «экоактивисты» Квашниной с ее, как я считаю, незадачливым вымогателем-мужем, начали поднимать волну в духе: «Всё стало хуже, чем было».
Но это еще не всё.
МГУ, МИНПРИРОДЫ, УГМК И КВАШНИНА: кто хочет радикально изменить ситуацию к лучшему, а кто – видимо, всё же «зажиреть» с денег УГМК
Анна Квашнина, на мой взгляд, водит люде за нос, «забыв» рассказать, как она пыталась, по моему мнению, «зажиреть» с бюджета УГМК, выделенного на изучение проблемы северных рек и выработку решения этой проблемы.
Но не смогла – из-за чего война Квашниной против УГМК, под фейковым лозунгом «заприроду» вышла на новый уровень.
Те, кто внимательно следит за ситуацией, знают, что у миньонов Квашниной есть любимая тема – мол, «вот, если бы УГМК с нами договорилась – всё было бы хорошо».
Обыватель под этим понимает тезис: «Если бы УГМК исправила ситуацию с реками». Но Квашнина, похоже, понимает это как: «Если бы УГМК отстегнула со своего бюджета на изучение проблемы северных рек и выработку её решения тем, кому я скажу».
Впрочем, я расскажу то, что мне стало известно после разбора ситуации, а каждый пусть сам сделает выводы.
Итак, УГМК запланировала выделить из своего бюджета деньги на глубокое изучение ситуации с наземными и подземными водами в районе Шемура и на изучение паводкового потенциала, с учетом всей этой гидрогеологии и изменений климата.
Цель такого исследования: понимание мощностей очистных сооружений, которые радикально решат проблему.
Сама компания не раскрывает суммы, которые запланировала выделить на изучение и выработку решения проблемы северных рек, но по приблизительным оценкам экспертов, опрошенных Интермонитором, такой объем работ может стоить несколько десятков миллионов рублей.
Эксперты исходили из того, что работа такого рода требует привлечения высококлассных специалистов из Москвы – а значит, к самим «человеко-часам» учёных добавится проезд, проживание, отбор проб, анализ этих проб – а потом всё это надо масштабировать на гигантскую территорию, которую нужно исследовать.
Это очень серьёзное научное исследование и поручать его нужно тем, кто умеет это делать лучше всех.
А лучше всех это умеет делать МГУ в Москве.
Поэтому, УГМК, вместе с Минприроды собрало совещание в Москве, куда пригласили профессоров профильных направлений из МГУ – тех, кто мог бы в рамках огромных денег, выделенных компанией, провести изучение этого вопроса научно.
Позвали туда и Квашнину – как человека, который вопил, что с ним якобы воюют, а не общаются.
Помните, был относительно небольшой период (2-3 месяца примерно), когда Квашнина и её миньоны некоторое время не прыгали на УГМК?
Вот, тогда это всё и происходило – на мой взгляд, количество нулей в контракте резко поменяло настроение Анны Евгеньевны, вероятно, считавшей, что теперь-то она с супругом «зажиреет».
Однако, по словам ряда участников тех совещаний, очень быстро вскрылось фундаментальное расхождение ученых МГУ с Квашниной во взглядах.
Ученые МГУ (а также УГМК и Минприроды) полагали, что нужно именно фундаментальное научное исследование, позволяющее осваивать Север Урала без рисков для природы, тогда как Квашнина была сторонницей «экспресс-оценки».
Причем для этой самой «экспресс-оценки» у Квашниной было кадровое предложение – она активно продвигала, как говорят участники тех событий, некую конкретную даму. Причём Квашнина – вероятно, в силу отсутствия у неё масштабного, системного мышления – настаивала на «экспресс-оценке» загрязнений.
Необходимость понимания причин проблемы и путей её решения, видимо, находятся за границами мышления «биологини» Квашниной, которая, впрочем, и не скрывает свою некомпетентность в вопросах гидрогеологии.
Далее, как я понял, произошла научно-практическая полемика, в ходе которой ученые из МГУ донесли до сведения и УГМК, и Минприроды, и самой протеже Квашниной, что надо решать проблему, а не заниматься «экспресс-оценками».
«Специалисты МГУ ей на совещании сказали что никакие «экспресс-оценки» делать не собираются, и если Университет займется изучением проблемы — то только для того что бы получить данные обо всех её причинах и разработать рекомендации», — пояснил один из участников совещания.
В итоге участники совещания с доводами учёных МГУ согласились. За исключением, похоже, Квашниной, которая, похоже, попыталась заручиться поддержкой известного и уважаемого института – пусть и не разбирающегося в гидрогеологии, но понимающего в лесном деле — «Центра по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН».
Я сделал этот вывод потому, что этот Центр, явно отвечая на какой-то вопрос Анны Квашниной, написал 22 февраля 2019 года Квашниной письмо, где указал, что «экспресс-оценку» МГУ и сам тоже сделать может – потому что «в его состав входят профессионалы высокого уровня».
Центр охарактеризовал при этом «экспресс-оценку», проталкиваемую Квашниной, не как самостоятельное и тем более самодостаточное дело, а как часть работ по комплексному изучению проблемы и поиску её решения.
Казалось бы, Квашниной нужно было порадоваться: вот, наконец-то, даже те, к кому она сама, видимо, обращалась за советом, подтвердили, что МГУ точно справится.
Казалось бы, теперь учёным из МГУ — и карты в руки.
Но, почему-то, примерно на этот период пришлась активизация «военных действий» Квашниной против УГМК в информационном поле.
Лично я вижу лишь одно объяснение этому обострению: «зажиреть» у Квашниной и её мужа опять не получилось, деньги из бюджета УГМК, которые эта семейная пара, возможно, уже считала отчасти своими, помаячили и уходят к МГУ — а это Анне Евгеньевне обидно.
Ну не верю я в бескорыстие этой, на мой взгляд, весьма лживой особы, у которой даже деньги с 13 экотуристов до бюджета России не дошли, и муж которой открытым текстом мечтал «зажиреть» на деньги УГМК.
И в совпадения я тоже не верю.
Между тем, сотрудничество УГМК, МГУ и Минприроды развивалось, план исследований ситуации на Севере Свердловской области становился всё более зримым и подробным. До коронавирусных карантинов бюджет был утвержден и стороны были на стадии подписания договора между УГМК и МГУ.
После этого проект был бы вынесен на Научно-технический совет Минприроды, и под контролем министерства был бы реализован.
В итоге Урал получил бы чёткое понимание того, как надо вести дела с месторождениями, с учетом изменений климата и реальной нынешней гидрогеологии.
Однако коронавирусные карантины поставили этот вопрос на паузу. Вероятно, в ближайшем будущем его с паузы снимут и доведут до реализации.
На самом деле об угрозе для промышленных предприятий, находящихся в субарктическом и умеренном поясе (в которое попадает наш регион) из-за изменения климата в Арктике, говорят ученые по всему миру. И говорят, что необходимо проектировать с учетом фактора изменения баланса водных объектов (подземных и поверхностных).
Это, кстати, проблема не только УГМК.
У того же РУСАЛа схожие проблемы могут возникнуть – что, кстати, может быть одной из причин, по которой Квашнина не поддерживает комплексное исследование проблемы загрязнения северных рек Урала.
Возможно, Анна Квашнина опасается, что комплексное исследование покажет: не только УГМК является причиной проблем.
А «прыгать» на РУСАЛ (его предприятие СУБР – градообразующее в Североуральске) Квашнина не может себе позволить: её «любовь к экологии» так далеко не простирается.
Недаром же Квашнину, имеющую жильё в Североуральске, не интересуют проблемы водоснабжения Североуральска, непосредственно связанные с деятельностью, в т.ч. и СУБРа. Но ни слова на этот счет от Квашниной мне пока услышать не доводилось
Вот так выглядит, на мой взгляд, ситуация в настоящее время.
Добавим сюда историю блогера Чегодаева, который, явно с подачи миньонов Квашниной, заявил, что русло ручья Медвежьего, выведенное Святогором в обход карьера – это «труба, предназначенная для сброса грязной воды в лес». Без очистки.
Такой, извините, бред еще простителен блогеру из Уфы. Но вот поверить в то, что Квашнина, Возьмитель и прочие участники «группы Квашниной», давно живущие в данной местности, не могут отличить обводное русло ручья Медвежьего от «специально построенной трубы в лес» — невозможно.
Так что, я уверен в том, что Квашниной и Возьмителем движет исключительно желание «зажиреть».
И многочисленные эпизоды лжи со стороны этой пары, которое я наблюдаю уже два года, тому подтверждение.
На этом фоне подтасовка фактов – когда импульсное, временное ухудшение показателей воды выдается за постоянное, а постоянное улучшение игнорируется – лишь еще один из эпизодов в серийной лжи «экоактивистов».
Автор: Евгений Ющук