Калейдоскоп
ЗАГАДКА КОЖАНОГО ПОРТФЕЛЯ
Преподаватель этой известной авиационной науки был лет пятидесяти, невысокого роста, плотного телосложения – таких порой называют кругленькими; нрава - скорее веселого, нежели мрачного. Лекции по своему предмету он читал быстро, излагая много материала на доске; на семинарах что-то не настойчиво спрашивал, частенько доставляя себе удовольствие безобидно пошутить над немногочисленными представительницами женского пола группы вечернего филиального отделения МАИ, а студентам – возможность немножко, , этим отвлечься.
Входя в аудиторию, мужчина, по обыкновению, степенно подходил к столу и важно водружал на него свой пухлый кожаный портфель, на задней - без замков - плоской поверхности которого, обращенной всегда к аудитории, выпучивая кожу и располагаясь горизонтально, традиционно проступал какой-то таинственный продолговато-обтекаемый предмет.
В конце лекции, набросав на доске кучу информации, которую студенты спешили занести в свои тетради, он брал портфель и ненадолго отлучался в туалетную комнату (чтобы, вероятно, помыть руки от мела и… привести себя в вид). Возвращаясь вскоре обратно, преподаватель опять водружал портфель на стол, но присутствие упомянутой интригующей выпуклости в нем уже не обнаруживалось... та неизменно исчезала после посещения уборной, а лицо мужчины (в соответствии, наверное, с неотъемлемой чертой вида) – словно по волшебству - приобретало красноватый оттенок. Как обычно, к этому времени уже раздавался звонок, оповещая об окончании урока (сдвоенной 45-минутной пары) и лектор, собравшись и попрощавшись с дописывающими с доски вечерниками, с довольным видом покидал аудиторию (что-то тихонько мурлыча себе под нос наподобие песенки)…
Посещая туалет после преподавателя, студенты каждый раз обнаруживали в углу, под раковиной, опустошенную четвертинку от традиционного русского напитка.
ОБИДНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
На четвертом курсе Венька женился. Работая и посещая вечером институт, он нашел-таки время (и – главное - участницу) для совершения этого важного жизненного события и предшествующих ему романтических прелюдий. Имея достаточно необычную (по тем московским временам) арабскую внешность: смуглое лицо с прямым носом и темно-карими глазами, а также шапку густых черных волос в мелкую завитушку, - в целом парень производил экзотическо-симпатичное впечатление… И не удивительно, что даже в том сжатом потоке их сумбурного бытия, где практически не оставалось времени на личную жизнь, ему удалось встретить свою ненаглядную… половинку и завоевать ее сердце.
Но половинка через некоторое время стала выражать недовольство по поводу слишком частых, чересчур поздних возвращений супруга домой (и, как правило, - под хмельком, несмотря на его восточные корни); когда Венька – будучи человеком общительным и компанейским – в очередной раз задерживался с сокурсниками (а иногда и с товарищами по работе) на неотъемлемых в жизненном бытие мужских посиделках, значительно превышая время, положенное для обычных вечерних посещений института. Отношения супругов на этой почве подошли даже к критической черте, и молодожен вынужден был клятвенно пообещать жене, что больше не будет огорчать ее своими поздними задержками из-за общения с многочисленными друзьями и знакомыми.
Но вскоре, в один из тех далеких дней, их институтской группой был сдан очередной экзамен (или зачет) по какому-то предмету, и основная часть ее мужского контингента решила отметить это событие в чебуречной (что находилась на Ленинградском проспекте напротив МАДИ). Новоиспеченный супруг, после мучительной внутренней борьбы, не смог-таки удержаться, чтобы не присоединиться к родному коллективу, успокоив себя фантазийным (высказанным негромко вслух) измышлением: «Выпью - по-быстрому - стаканчик вина под тост за успешную сдачу, посижу немножко в родной компании и тут же – домой… к своей ненаглядной половинке…».
После последовавших за первым неоднократных повторных тостов и закрытия чебуречной, самая заводная и стойкая часть вечерников-маевцев (от слова МАИ) перебазировалась на трамвае в бар аэровокзала и продолжила отмечание уже в этом заведении общепита, предусмотрительно заглянув попутно в винный отдел магазина с названием Лазовский. (Название сохранилось, по всей вероятности, от прежнего владельца домов в районе Ленинградского проспекта, между ул. Константина Симонова и Степана Супруна.) Бар находился при ресторане, располагался на втором этаже грандиозного - по тем временам - летно-пассажирского комплекса и имел более поздние часы своего вечернего закрытия (по сравнению с чебуречной). Среди этих неугомонных полуночников оказался и молодожен, конечно же, невольно позабыв в пылу веселых дружеских излияний о своих супружеских клятвах и предтостовых измышлениях…
Как и когда вернулся домой, Венька не помнил… Проснувшись утром в своей пустынной квартире, он обнаружил на большом зеркале в прихожей размашистую надпись, сделанную губной помадой и состоящую всего из двух слов: «».
Другой студент - сокурсник Веньки - посочувствовал, конечно, своему приятелю, когда тот на следующий день рассказал на перемене в институте про неприятную, обидную и несправедливо-скоропалительную информацию, обнаруженную им утром на зеркале. Ведь сокурсник тоже прошлым вечером находился в этой компании (также посетив по порядку: сначала чебуречную, Лазовский, а потом и аэровокзал…). Но тому студенту было гораздо легче - он тогда еще не был женат и не мог получать подобную информацию, а потому лишь простодушно посоветовал товарищу постараться больше так допоздна не задерживаться…
ИЗДЕРЖКИ ЭКСПЕРИМЕНТА
Пару лет назад некому пациенту обыкновенной московской больницы довелось познакомиться (находясь на совместном лечении) с одним известным артистом и несколько дней побыть его собеседником. Деятель искусств оказался человеком не заносчивым, простым в общении, с нормальным чувством юмора и богатым жизненным опытом. Как-то в разговоре с ним о специфике актерской суматошной жизни непроизвольно было упомянуто и о грешке некоторых служителей Мельпомены относительно их слабости к соблазнам зеленого змия. И обаятельный артист поведал, что чтобы не перейти в разряд таковых злостных грешников, он решил - в один из периодов своей творческой деятельности - сократить, а точнее сказать, и вовсе отказаться (на какое-то, назначенное им, контрольное время) от употребления продуктов этого коварного «пресмыкающегося», а заодно и от курения. После чего шутливо рассказал об одном, имевшем место в ходе этого эксперимента, жизненном эпизоде, приведенном ниже (уже в интерпретации упомянутого пациента-собеседника, с его надеждой на снисходительное прощение мастера).
В то время их группа находилась на съемках в другом городе, и актер тогда строго придерживался установленных им ограничений. Уже невозможно теперь определенно сказать, в какой именно день произошел описываемый эпизод: день приезда, либо какой-то другой из дней, проведенных ими в этом городе. Да это и не столь важно. Главное, что в конце того дня – утомленный его суматошным течением - уважаемый Народный артист неосмотрительно отпустил свою (сопровождавшую его в поездке) молоденькую супругу в увлекательное турне по тамошним магазинам (в компании работницы из съемочной группы); а сам отправился отдыхать в гостиницу. (Здесь слушатель-собеседник не сдержал улыбку и понимающе кивнул головой, непроизвольно вспомнив женщину из своего рассказа «Туфельки».)
В номере гостиницы, раздевшись и растерев больную, с застаревшей болячкой, ногу, маэстро с наслаждением улегся в кровать. Приятная дрема уже сомкнула веки расслабившегося деятеля искусств, как вдруг раздался сигнал с его мобильника, лежащего рядом на тумбочке, возвестивший о поступлении СМС-сообщения.
Встрепенувшись, артист протянул руку и взял телефон. Взглянув на экран, он увидел, что с его карточки, щедро предоставленной любимой жене перед шопингом, произошло списание 7000руб. Невольно вздохнув, мужчина вновь сомкнул веки своих печальных карих глаз и через несколько мгновений опять стал погружаться в блаженное сонное состояние, наполненное, наверное, разными фантастическими грезами, в коих, возможно, ему выпадало сделать нелегкий выбор из множественных заманчивых предложений сниматься в главных ролях… допустим… у Никиты Михалкова… например в ролях Гамлета, Фигаро и Дон Жуана (в придачу) какой-то – положим - его специальной трехновельной экранизации классических шедевров; или… даже – в роли Джеймса Бонда знаменитого нескончаемого голливудского сериала…
И тут, когда маэстро, быть может, с мечтательным сожалением проговорив знаменитую фразу: «Быть или не быть…», совсем уже как будто решился (после мучительных колебаний) дать согласие все-таки на роль агента 007, его опять отвлек бесцеремонный сигнал мобильника, безжалостно прервав события манящих сновидений и не позволив досмотреть результат своего чудесного выбора… наверняка, - с ошеломляющими вытекающими последствиями. На этот раз холодно светящийся экран неумолимо показал любимцу публики списание с карточки его кровных накоплений (заработанных собственным талантом и - как говаривал в известном фильме один из его знаменитых коллег - «непосильным трудом») в сумме 15 000 руб.
Мужчина нервно повернулся на бок и, прогоняя прочь неприятные, недостойные художника меркантильные мысли, попытался вернуть себя в предшествующую нирвану одухотворенного покоя; полежал, таким образом, несколько минут, затем снова перевалился навзничь, но прежнее волшебное состояние уже не желало возвращаться…
Третье пришедшее сообщение окончательно доконало мечтателя, издевательски поведав о списании уже 27 000руб. Артист чертыхнулся, поднялся с кровати, оделся и спустился в ресторан, где заказал себе бокал коньяка, предварительно закурив сигарету из купленной тут же, у барной стойки, пачки сигарет…
СОВРЕМЕННАЯ ГАРМОНИЯ
()
В комнату ласково и ободряюще заглянуло бледное солнышко, что стало в последние годы уже большой редкостью для тускло-серой осенней Москвы. Молодой писатель, проведя за работой бессонную ночь, сидел за широким письменным столом у окна и, клюя носом, продолжал править текст своего рассказа. Следуя рекомендациям уважаемого редактора и в соответствии с согласованной незатейливой сюжетной линией, он старался от души небольшое произведение всевозможными фольклорно-вычурными (как некоторые сейчас любят) синонимами, напичкав их повсюду взамен естественных общепринятых слов, полагая, что это неизбежно и ощутимо придаст материалу неотразимую художественность.
Затем творческий мыслитель полистал рукопись, еще немного поразмыслил, задумчиво почесывая макушку и сосредоточенно всматриваясь в написанное; после чего сократил сюжетную канву, ставшую как-то неуместно угнетать общую картину творения, и щедро добавил целый ворох эксклюзивных описаний природы с погодой, а также - всевозможные неожиданные витиеватые отступления-экскурсы (в другие временные отрезки и события); разбросал еще «стайки» строк с необычайно смелым разбирательством деталей различных окружающих предметов, внешности героев, их одежды… и, пробежавшись по тексту еще раз, зевнул, удовлетворенный, и поставил точку.
…В редакции, после стука в дверь и раздавшегося крика: «Войдите!», писатель вступил в роскошный кабинет руководителя.
- А-а, Отчебушин, проходи, проходи, дорогой… ждал, ждал тебя. Чем порадуешь нас? Давай… давай посмотрим твои поправки, - принимая рукопись, приветственно и радостно бормотал редактор, при этом он одновременно нажал кнопку вызова секретарши и попросил, - «»*, принесите нам две чашечки кофе, пожалуйста. (*- имя ассистентки у фокусника в «Необыкновенном концерте».)
- Та-ак, - через несколько минут протянул он, читая принесенный материал. - Здрово ты их… облака… я даже сперва не понял, про что это… А небо… вообще не догадаешься… Оригинально… Уловил, уловил ты, шельмец, изюмину… Ведь в современном художестве - как?.. Чем непонятнее и замысловатее, - тем лучше! – с загадочным прищуром хитрых глаз уверенно изрек литератор, повернувшись к писателю. Затем продолжил читать далее.
В этот момент в кабинет вошла секретарша (в присутствии которой Отчебушин неизбежно терялся), лицом до неприличия похожая на Орнеллу Мути (в молодости), а фигурой - на Анну Семенович. Одетая в изящное короткое платье с невероятным вырезом декольте спереди, она несла на красивом маленьком подносе, причудливо украшенном сканью (и похожим на серебряный), две – оформленные под стать подносу (в ажурных, обрамляющих их подстаканничках) - ослепительно белые фарфоровые чашечки с ароматным, дымящимся кофе. Грациозно «процоков» каблучками по паркету, она остановилась у стола, где разместились коллеги, - как раз напротив оторопевшего писателя, и медленно наклонилась, ставя поднос на столешницу и невольно приблизив вырез своего чудесного платья к его побледневшему лицу. Отчебушин, не выдержав столь ошеломляющего зрелища, открывшегося вдруг его глазам в такой недопустимой близости, испуганно зажмурился, одновременно подумав, что надо бы непременно использовать описание данного фрагмента применительно к внешности героини его рассказа.
- Спасибо, лапушка, - ласково поблагодарил помощницу редактор.
Когда писатель вновь открыл глаза, переводя дух и нервно ослабляя узел парадного галстука, «лапушка» уже неторопливо к двери, демонстрируя («как мимолетное виденье») потрясенному художнику прелести своего неотразимого образа уже с анфасной стороны.
Увлеченный чтением рассказа редактор, спустя некоторое время, промолвил:
- Главный герой – тоже хорош, красочно ты его «подработал»… Он у тебя по сюжету куда шел-то?.. и что хотел совершить?.. Впрочем, это уже не столь важно…кому это интересно?.. Правильно, что убавил сюжетную линию, а то она слишком заслоняла художественные изыскания. И еще, должен тебя предостеречь, как художник – художника: с юмором будь поаккуратнее, впрочем, ты к нему и так имеешь правильный, отрицательный подход. Все эти (по моему мнению) напрочь убивают настоящую драматургию, привнося в произведение какую-то неуместную легкость, расслабленность и несерьезность, еще более отдаляя написания того или иного автора от истинных творческих идеалов, присущих настоящим гениям, таким – к примеру - как наш недосягаемый Федор Михайлович… При последних словах он невольно кинул взгляд на соответствующее место в плотном ряду книжных томов, где находились книги незабвенного классика, размещенные на одной из полок большущего книжного шкафа, помпезно возвышающегося рядом со столом.
Дочитав рассказ до конца, редактор поощрительно улыбнулся автору и резюмировал:
- Молодец! Вот умеешь же, когда захочешь. Только, мне кажется, необходимо еще какой-то потусторонности, инопланетности – что ли – добавить… чертовщинки этакой… туману напустить…
- А не чересчур будет, не перебор ли? Я и так уже порядком «нафилософствовал» – выразил сомнение писатель. - И каким, спрашивается, образом я этот инопланетный туман в текст внедрю?
- Перебора, Отчебушин, в художестве не бывает! – Уверенно провозгласил редактор. - А внедришь как? Учись у литературных корифеев: хотя бы, как - пластинку браслета герой сдвинет… или еще каким-то аналогичным образом… И себе на здоровье все, что ни пожелаешь… Что мне тебя учить что ли? Придумаешь… А герои твои, кстати, - кто?.. что-то я не уследил второпях.
- Он – главный менеджер по продажам биткоинов (а в прошлом - коллектор по взиманию долгов микрофинансовых организаций); она – звезда шоу бизнеса… пр… простите, программы «Дом-2», раскрученная - поперхнувшись робко ответил писатель.
- Хм, - хмыкнул редактор, - Актуально… Вполне под стать современности и… как это сейчас… э-э… называется?.. Э-э... - во! Одобряю… Ну, давай, действуй… главное, чтобы была художественная гармония! Понимаешь?!
- Понимаю, - ответил Отчебушин. («А другие – почему-то - не очень…», - с досадой подумал литератор, в свою очередь.)
Когда за писателем закрылась дверь, редактор вытащил из книжного шкафа пару томов (с затертым верхом корешков) упомянутого Достоевского и извлек из пространства за ними красивую вычурную бутылку с какой-то маслянистой жидкостью, переливающейся всевозможными оттенками темно-янтарного цвета. Отвинтив крышечку, он плеснул чуточку этого таинственного напитка на дно пузатенького бокала, стоявшего тут же при емкости (под надежным прикрытием любимого классика), немного подержал бокал в ладони, затем неторопливо сглотнул умиротворяющую влагу и причмокнул; после чего аккуратно вернул все на свои места, удобно развалился в кресле и с удовлетворением подумал: «Ничего без меня не могут…».