Гузель Яхина: «Тотальный диктант» требует пунктуации, близкой к эталонной»
14 апреля пройдет 15-й «Тотальный диктант». По подсчетам организаторов, на этот раз в нем примут участие не менее 250 тысяч человек из 80 стран мира. Поучаствовать в акции решили даже космонавты на МКС. «Культура» побеседовала с автором текста нынешнего года, писательницей, лауреатом «Большой книги» Гузель Яхиной.
культура: В одном интервью Вы говорили, что ощущаете себя новичком в литературе — и это после успеха романа «Зулейха открывает глаза». Удивило, что именно Вас выбрали автором очередного «Тотального диктанта»?
Яхина: И удивило, и обрадовало. Так что, когда в начале прошлого лета получила приглашение от руководителя проекта Ольги Ребковец, моментально ответила: «Конечно, согласна». Эта акция всегда была мне очень симпатична.
культура: Трудно было работать над текстами? Перед Вами ставились определенные технические задачи?
Яхина: Необходимо было написать три текста для трех часовых зон. А дальше началась кропотливая, абсолютно ювелирная работа Экспертного совета. Им предстояло довести мои отрывки до финального варианта, что и прозвучит 14 апреля: каждая орфограмма, каждый знак препинания рассматривались под филологическим «микроскопом», тексты уравновешивались по уровню сложности. Что касается темы, то она родилась сама собой. На тот момент я трудилась над романом «Дети мои» (выходит в мае в «Редакции Елены Шубиной», издательство «АСТ». — «Культура») и, физически находясь в Москве, ментально жила в саратовском Поволжье, в ранние советские годы. Поэтому предложила рассказать об этом периоде. Так получились «Утро», «День» и «Вечер» — зарисовки об одном дне главного героя моего нового романа — сельского учителя Якоба Баха. В книгу войдет авторская редакция, а для «Тотального диктанта» многое пришлось переработать. Тексты сокращали, дополняли, изменяли знаки препинания. Я, например, люблю ставить тире, даже иногда им злоупотребляю, а «Тотальный диктант» требует пунктуации, близкой к эталонной.
культура: А она существует? В тестовом режиме организаторы насчитали 96 правильных вариантов расстановки знаков препинания.
Яхина: Такое действительно было. Кстати, команда «Тотального диктанта» составляет все допустимые варианты написания и закладывает эту информацию в программу, которая будет проверять онлайн-диктанты. Это огромная работа.
культура: Не пугает весь этот грамматический аттракцион? Сами решились бы сесть «за парту»?
Яхина: Почему бы нет? Училась на «отлично», по русскому была твердая пятерка.
культура: Расскажите о герое Вашей книги.
Яхина: Шульмейстер Якоб Иванович Бах — «маленький человек», живет неприметной жизнью и внутренне согласен со своей полной никчемностью. Да и все, кто его окружает — односельчане в вымышленной колонии Гнаденталь на левом берегу Волги, — такие же: крестьяне и ремесленники, поддерживающие почти тот же уклад, что завели их далекие предки, переселившиеся в Россию во времена Екатерины Второй. Так что, можно сказать, «Дети мои» — роман о маленьких людях. И вдруг в их неторопливый быт врывается большая история. Здесь разворачиваются ключевые события Гражданской войны, затем начинается голод, приходит коллективизация, раскулачивание... Большая история толкает Баха в трагические отношения с женщиной, в вынужденное отцовство, в творчество. И все это в итоге переламывает его судьбу — заставляет превратиться в большого героя.
культура: «Зулейха» выстрелила неожиданно. Писалось как сценарий, выросло в роман — сразу же «Большая книга», известность.
Яхина: На самом деле было так: я написала сценарий, потому что до этого несколько лет не могла справиться с романом — по неопытности. Уже имея готовый сценарий и используя его как развернутый план, перевела эту историю в литературный текст. Так что в романе — довольно жесткая киноструктура. Не случайно критики ругали его за излишнюю кинематографичность.
культура: Вы писали про свою бабушку?
Яхина: Не совсем. Ее история — отправная точка. Но роман вовсе не биографичен. Раскулачили не саму бабушку, а ее родителей. Она тогда была маленькой девочкой. Их сослали в Сибирь, на один из притоков Ангары, где в трудовом поселке Пит-Городок бабушка провела 16 лет жизни. Вернулась обратно в Татарию уже взрослым человеком — с профессией педагога, с русским языком вместо почти позабытого татарского. Но писать историю маленькой девочки, выросшей на поселении, было неинтересно. Хотелось рассказать о взрослой женщине, которая получает в подарок вторую жизнь. История Зулейхи — вымышленная, но в ней много элементов правды, почерпнутых из научных работ о трудовых поселенцах, из мемуаров, из кино тридцатых годов (к примеру, из потрясающего фильма Сергея Эйзенштейна «Бежин луг», к сожалению, почти полностью утраченного). Со вторым романом о немцах Поволжья также помог кинематограф — лента «На переломе» 1927 года. Три главные роли там сыграли профессиональные актеры, а второстепенные — обычные крестьяне, советские немцы. Их лицами вдохновлены многие образы в романе — можно сказать, я рисовала типажи с натуры.
культура: Вы пишете о сложных исторических моментах, трагических. Чем это привлекает?
Яхина: Раннее советское время для меня — магнит. Мне в нем очень интересно, кажется, я его чувствую. О нем мало написано правды и совсем немного рассказано — поколение, которое родилось в десятые и двадцатые годы прошлого века, недаром называют «молчащим». Хочется разобраться, что же на самом деле происходило там, в начале советского «светлого пути».
Фото на анонсе: Михаил Почуев/ТАСС