"Всегда оканчивались истреблением": русский офицер о кабардинцах на войне (1855 год)
Кабардинская милиция с давних пор входила в состав русских отрядов, воевавших на Кавказе. В 1860 году в журнале "Военный сборник" В. Потто, писавший под псевдонимом "драгунский офицер", опубликовал свои "Воспоминания о Закавказском походе 1853 - 1856 годов", в которых описал действия кабардинских милиционеров в ходе войны с турками, заявив, что "они составляли в свое время самое грозное для нас племя на Кавказе". Свои слова он подкрепил личными наблюдениями за тем, как воевали кабардинцы:
"В деле кабардинцы молодцы. Я видел их милицию в кампанию 1855 года, бывшую в составе Александропольского отряда. Своими наездами, своею отчаянною беззаветною храбростию они не только не отставали от линейных казаков, но в ночных или неожиданных нападениях всегда далеко превосходили их. Как бы ни было секретно движение летучего отряда, но, нападая на неприятеля, застигнутого врасплох, линейцы всегда делали залп из винтовок, а уж потом бросались в шашки. Отучить их от этого не было никаких средств. Положим, неожиданный залп оглушал неприятеля, даже увеличивал смятение в рядах его; но выстрелы, предваряя о нападении, давали время обратиться в бегство или схватиться за оружие и защищаться. Кабардинцы вели себя иначе. Не вынимая из чехлов винтовок, подкрадывались они к оплошному неприятелю, молча бросались в шашки и ежели захватывали врасплох, то не давали время ни на минуту прийти в себя. Нечаянные (неожиданные - ИО) нападения кабардинцев всегда оканчивались страшным кровопролитием и конечным истреблением неприятельского отряда".
Впрочем, отвага кабардинцев в кампании этого года (1855) стимулировалась еще одним важным обстоятельством, о котором В. Потто также пишет. В предыдущею кампанию, 1854 года, две сотни кабардинской милиции также действовали в составе русского отряда. При этом они откровенно сторонились представителей других горских племен, также входивших в милицию, отталкиваясь от своего аристократического (в отличие от других горцев) происхождения.
"Кабардинцы были большей частью уздени (дворяне - ИО), вступали на службу добровольно и явились со своими нукерами. Они резко отличались от всех красивою, благородною наружностью. Все они были лихие наездники, красиво одеты, прекрасно вооружены и сидели на отличных конях собственных, кабардинских заводов; н слишком пропитанные духом азиатского аристократизма и уважением к древнему происхождению своих дворянских родов, они имели постоянные неудовольствия с прочими милиционерами и всегда были причиною этого неудовольствия".
Результат не замедлил сказаться: ссоры вспыхивали все чаще и чаще, кинжалы обнажались практически сразу, и только своевременное вмешательство командиров удерживало горцев от схватки. Однако сами кабардинцы и помогли командованию решить эту проблему. На сотню кабардинцев, посланную за фуражом, поступила жалоба от местных армян, которые жаловались на то, что те ограбили их церковь. Командир русского отряда, князь Бебутов своим приказом распустил обе сотни и отправил их домой, тем самым убрав из отряда главную причину нарушений дисциплины. Однако этим дело не окончилось:
"Весть об изгнании кабардинцев из отряда опередила возвращающиеся сотни и ранее их достигла до родных аулов. Говорят, что наши кабардинцы были встречены всеобщим ропотом и неудовольствием целого народа, оскорбленного в лице своих представителей. Тяжелая обида долго мучила храбрых Кабардинцев, и на следующий год явилась их депутация с просьбою о позволении вновь составить милицию и принять участие в открывавшейся тогда кампании 1855 года; они обещали загладить своею храбростью и своим поведением проступки своих одноплеменников... Слово свое Кабардинцы сдержали честно, о чем я имел уже случай сказать несколько слов прежде".