Министр странных дел
Сергей Лавров вновь «отмочил». На этот раз, кажется, выйдя за все разумные рамки. Согласно заявлению министра странных дел, многочисленные требования западных политиков освободить Навального пишутся «как под копирку», чтобы отвлечь внимание от кризиса либерализма. Проблема здесь даже не в том, что «человек системы» защищает данную систему. Проблема в том, как убого делает это человек, считающийся интеллигентным.
Надо признать, что сравнительно приличная репутация этого министра для меня загадка. Несколько лет назад я попал в любопытный спор о Лаврове. Дело было на приеме в одном из зарубежных консульств, и хозяева поставили вопрос, что будет с российским правительством после президентских выборов 2018 г. Особенно консулов разных стран интересовали перспективы министра иностранных дел.
Я ответил, что настоящим министром был Андрей Козырев, а таких, как Лавров, можно много найти… И нарвался на обструкцию. Причем, что меня сильно удивило, не только со стороны некоторых лояльных к Кремлю и Смоленской площади российских гостей, но и со стороны ряда консулов. О Козыреве вспоминали без всякого уважения, а про Лаврова говорили, что его дипломатическое мастерство предохраняет международные отношения от полного развала. Я хотел понять, в чем же проявляется это мастерство, но так и не получил внятного ответа.
Вскоре в Петербурге два важнейших зарубежных консульства были ликвидированы. Позиция МИДа нисколько не отличалась в этом вопросе от позиции Кремля, готового идти на разрыв отношений. А Лавров продолжал быть лицом конфронтационного курса. Можно сказать, конечно, что его так учили. Всех так учили. Но зачем же было рваться в первые ученики? У Козырева в свое время хватило чувства собственного достоинства не держаться за место, хотя при Ельцине даже не требовалось такого уж сильного конформизма для того, чтобы пойти навстречу консервативным силам и удержаться в большой политике. А Лавров, чтоб удержаться, готов соперничать с Брежневым, плохо соображавшим из-за болезни. Даже Громыко до такого не доходил. Молчал, когда за язык не тянули.