Идеалисты-9
Проблема даже не в недовольных. Сразу после заключения Сан-Стефанского договора Россия объявила о… созыве конгресса ведущих мировых держав по итогам войны. Столицей конгресса был выбран Берлин с Бисмарком в роли арбитра.
Понимая, что российская дипломатия круто опростоволосилась, Горчаков писал Андраши, что «он не возражал бы против окупации» Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией. Вена не оценила подобной жертвенности, мол, если вы хотите, то конечно. Андраши был последователен – существовал договор, Россия его нарушила. Со специальной миссией в Вену был послан Игнатьев, которому Андраши огласил свои требования, теперь уже гораздо более жесткие:
– Австро‑Венгрия занимает Боснию, Герцеговину с учетом ее южных округов;
– граница Черногории изменяется так, что она лишается выхода на побережье Адриатики;
– территориальные приобретения Сербии со стороны Боснии и Старой Сербии сокращаются, взамен она получает Вранью и Тырновац;
– из состава Болгарии исключается Македония, а южная болгарская граница отодвигается от Адрианополя;
– срок оккупации Болгарии русскими войсками сокращается с двух лет до шести месяцев.
Россия эти предложения отвергла. В результате на Берлинском конгрессе на Россию давили согласовано Англия, Австро-Венгрия, Франция (sic! - на минуточку, это та самая Франция, за которую мы пошли на обострение отношений с Бисмарком в 1875-м!!!) и Турция. По сути, союзником России остался только… Бисмарк. Он говорил: «Германия никому не станет навязывать своих взглядов, не будет разыгрывать из себя третейского судью, а ограничится ролью честного маклера, желающего, чтобы между спорящими сторонами действительно состоялось соглашение». Он уже просто втолковывал твердолобым Горчакову и Александру: «Англия встревожена не на шутку и серьезно помышляет о вооруженном сопротивлении видам России. Если русский двор изменил свои намерения и хочет воспользоваться обстоятельствами, чтобы окончательно разрешить Восточный вопрос, пусть Россия возьмет и удержит за собой Константинополь; Германия не будет этому противиться. Приобретение это усилит положение России для защиты и ослабит его для нападения. Но если император Александр и его канцлер предпочитают мирную развязку, то единственное средство избежать войны – немедленное созвание конференции. Ввиду ее России следовало бы сделать все от нее зависящее, чтобы удовлетворить Австрию». Однако этому совету никто не последовал.
В отчаяньи немецкий канцлер заявил Убри: «В сущности, я всегда думал, что вам нужно только несколько бунчуков пашей, да победная пальба в Москве!». Бисмарк просто не мог понять, почему он, канцлер Германии, печется о русских интересах больше, чем сами русские?
Тем временем посол Шувалов, отъезжающий в Берлин, поинтересовался у Дерби, чего же хотят англичане? «Шувалов говорил, – писал Дерби, – что ему сложно определить, чего хочет Англия. Претензии Австрии к договору понятны, но наши – нет. Я отвечал, что проблема состоит в том, что мы сами не знаем, чего хотим…». Классическая позиция: «А Баба-Яга против!».
Словно в насмешку, Румыния, узнав о статье 8-й Сан-Стефанского договора (согласно которой русские оккупационные войска в Болгарии должны были сохранять связь с Россией через Румынию и порты Варна и Бургас) запретила пользоваться своими портами, и запросила поддержку Австрии и Англии. Причина проста – отторжение Южной Бессарабии. К тому же Румынию даже не пригласили на Берлинский конгресс. А она, как-никак, держава-победительница в этой войне.
Конгресс в Берлине открылся 13 июня 1878 года. Россию представлял бывший посол в Лондоне граф Шувалов. Председателем был Бисмарк. Понятно, что Биконсфильд (Англия) и Андраши (Австро-Венгря) выступили против России единым фронтом. Милютин в сердцах записал в своем дневнике: «Андраши, Биконсфилд открыто, цинически заявляют, что им решительно все равно, какая судьба постигнет тот или другой христианский народ, лишь бы отстоять собственные интересы своей страны. <…> Вся Европа оказывается против нас, даже в таких вопросах, в которых мы с уверенностью рассчитывали на поддержку других». Странные люда, правда? Борются за интересы своей страны, а не за мир во всем мире, не за счастье сербов или боснийцев. Одно слово – нелюди. Смешно, но Батум, с которым Горчаков уже практически попрощался, попал нам в руки благодаря Англии. Англичане в Берлине показали мастер-класс в дипломатии.
- Англия заключает с Турцией соглашение о территориальной целостности Турции в Азии.
- Подписывает секретный протокол, согласно которому любой захват турецких владений Россией в Азии будет для Англии считаться неприемлемым, и Англия будет употреблять все силы, чтобы его вернуть (так красиво выкрутились из того, что войну объявлять необязательно, а сотрясание воздуха ничего не стоит - за это дипломаты и так зарплату получают).
- Самое главное - в случае присоединения хоть какой-нибудь турецкой территории к России Англия для защиты христианского населения вводит свои войска на Кипр.
А Англия согласно секретному соглашению с Турцией вводит свои войска на Кипр и просто Кипр захватывает. Ах да, еще потом устраивает перед ничего не понимающими нашими дипломатами пару истерик, почему мы захватили Батум. Приличия соблюдены, все силы употреблены, и «Кипр - наш!». Классика!
России же из-за ранее допущенных ошибок, из-за невыполнения договоров, из-за неумения бороться за национальные интересы приходилось отступать шаг за шагом. Причем вскоре к коалиции Австрии и Англии присоединилась и Франция. Да-да, та самая, за которую мы грозили Берлину войной в 1875-м. За русские же интересы боролся… Бисмарк.
13 июля 1878 года конгресс был закончен. Владения Болгарии были урезаны наполовину. Отдельно создали Македонию. Сербии так же отдали часть земель Болгарии. Австро-Венгрия получила право на оккупацию Боснии и Герцеговины. Россия возвращала Турции Баязет, но удерживала за собой Карс, Батум и Южную Бессарабию.
В отношении проливов Босфор и Дарданеллы конгресс подтвердил их режим, установленный Парижским договором 1856 года и Лондонской конвенцией 1871 года.
Как мы понимаем, основную вину за такой результат войны несут непосредственно царь Александр II и его министр иностранных дел Горчаков. Но.. в России обвинили в провале на Берлинском конгрессе Бисмарка. Бисмарка, который предлагал России в 1876 году 100-тысячную армию, если Россия официально откажется от поддержки Франции! Но Горчаков тогда прикинулся глухим.
Собственно именно этот факт более всего и возмутил немецкого канцлера. И начался дрейф Берлина к более тесному сотрудничеству именно с Веной, которая теперь становилась для Германии основным партнером. А Петербург ударили по самому больному месту – по кошельку. Германия в 1879 году ввела протекционистские тарифы на зерно, главный экспортный товар России, защищая собственного производителя. В ответ русские перекинули войска на германскую границу, что сильно встревожило канцлера, и он так же начал усиливать наряд на восточных границах. 7 октября 1879 года в Вене был заключен секретный австро‑германский оборонительный договор, носивший явно антироссийский характер. Бисмарк писал: «Предлагаю кому угодно указать мне хоть на одно русское предложение, которого бы я не принял за эти три критические года. Но князь Горчаков странно относится к своим союзникам. Для него существуют лишь вассалы; когда они думают, что поступили хорошо и заслужили слово поощрения, он дает им чувствовать, что они слишком медленно поднимались на лестницу. Мне даже не раз предлагали поддержать в Вене или в Лондоне русские требования, не уведомивши предварительно, в чем они состоят».
Между странами пробежала полоса отчуждения, и вскоре (1884 год), в пику Берлину, Россия начала искать союза с Парижем. Немецкие кредиты в русской экономике сменились на французские, и обе страны начали свой путь к конфронтации, который закончился двумя мировыми бойнями в XX веке. И именно русско-турецкая война 1877-1878 годов стала той точкой, после которой Россия и Пруссия-Германия разошлись в разные стороны. Получилось, что Россия своими руками создала объединенную Германию, и своими же руками эту Германию сделала своим главным геополитическим врагом в XX веке, хотя выгод от союза двух стран было бы гораздо больше и для Берлина, и для Петербурга.
