Блокада Ленинграда в анимации: пилоты люфтваффе - вылитые крысы из "Щелкунчика"
Ирина Всеволодовна, некоторые авторы работ, вошедших в анимационный блокадный альманах, признались, что не сразу решились взяться за этот проект. Ну как снимать "мультфильм" о Ленинградской блокаде? Слишком велика ответственность художника…
Ирина Евтеева: Ко мне тоже несколько раз обращались с идеей принять участие в этом проекте и тоже признаюсь, что я долго отказывалась - психологически слишком сложно в эту тему входить, особенно питерцам. И все же меня уговорили, и к тому же выбранная мною история про мальчика и девочку, которые познакомились, набирая воду из проруби на замерзшей Неве, стала моей. Для меня она выстроилась с рассказа моей мамы, которой было 9 лет, когда началась война, как ленинградцы рисовали на обоях по-новогоднему украшенные елки. Такую же праздничную ель нарисовала перед смертью мама юной героини. Девочка смотрит на елку, начинает читать "Щелкунчика", и ей слышится мамин голос.
Потом мне пришла идея сделать весь фильм на морозном стекле. Когда смотришь на внешний мир сквозь ледяные разводы, он кажется не очень реальным и даже волшебным. Так рождалась эта история, которая начинается в рождественскую ночь. В пору, когда происходят чудеса - елка оживает, но вместе с ней и крысы из "Щелкунчика". Мы когда рассматривали хронику, обратили внимание, что пилоты люфтваффе в шлемах и кислородных масках - в профиль вылитые грызуны. Оставалось только чуть-чуть дорисовать. Получилось, с одной стороны, красиво - серебрится снег, морозные узоры, а с другой стороны - чудовищные крысы.
Сюжет, казалось бы, прост: оставшись одна, девушка перебирается к юноше, и когда у нее украли все их хлебные карточки, мальчик-музыкант продает пианино и рисует клавиатуру на подоконнике, чтобы продолжать заниматься дальше.
Ирина Евтеева: А в финале, после взрыва, когда молодой человек ищет пропавшую девушку, он ее находит плетущей на полянке венок из желтых одуванчиков. Одуванчики, кстати, не случайны - в блокаду их ели, как вы знаете. И вроде бы конец светлый, даже радостный, но с другой стороны - мы понимаем, что он никогда эту девочку уже не увидит. Музыку к этому фильму, кстати, написала Ольга Петрова, дочь композитора Андрея Петрова…
По интонации ваш фильм напомнил мне совершенно забытую, к сожалению, но одну из самых пронзительных и тонких вещей про блокаду - поэму "Жар-птица" Геннадия Алексеева. И в ней будто нет ужасов тех 900 дней, как и у вас…
Ирина Евтеева: Конечно, мы все знаем разные истории про блокаду. Но вот, например, моя прабабушка Елизавета Викторовна, пережившая блокаду, никаких кошмарных историй не рассказывала, лишь всплывали тени ее знакомых, пропавших в те дни.
И все же вы "вплели" семейные воспоминания в мультфильм…
Ирина Евтеева: Да, я поселила героев на родной мне Петроградской стороне, и использовала мамины и бабушкины вещи, сохранившиеся с того времени, например, пластмассового негритенка. Довоенные елочные игрушки повесили на елку. Так что эта история получила такой семейный оттенок.
Мама ваша тоже оставалась в Ленинграде?
Ирина Евтеева: Нет, она с родителями была в эвакуации, в Алмате, откуда вернулись в 44-м…
Казахстан с Узбекистаном приняли в войну, как говорят историки, большую часть, процентов 80 всех эвакуированных. У нас так много общего в истории - даже если кажется, что пути разошлись. В этом смысле актуальным оказался кинофестиваль "Московская премьера", прошедший в Москве на самом исходе прошлого года, - вы были там членом жюри основного конкурса. Фестиваль не громкий, но по-своему важный…
Ирина Евтеева: Да, поскольку он показывает фильмы, сделанные в республиках бывшего Советского Союза, причем кинематографистами, в основном, молодыми, лет до 40. И, конечно, интересно, как это поколение видит жизнь в своих странах, что для него является главными ценностями.