Электронные ноги. Нормальная жизнь - так близко и одновременно так далеко
С биоэлектронными ортезами Людмила Соколова сможет ходить как здоровый человек. Но стоит это астрономических денег - 114 тыс. Евро.
Кемеровчанка Людмила Соколова - врач более чем с 30-летним стажем. Её знают и помнят многие благодарные пациенты. Из её большой семьи в девять детей четверо выбрали одну из самых важных и благородных профессий на земле. Раньше Людмила Прокопьевна помогала другим, теперь помощь нужна ей самой.
В детстве она перенесла полиомиелит и из-за осложнений до семи лет практически не ходила. Помогли советские здравницы - хотя и нетвёрдо, но со временем поставили на ноги. Каждый шаг давался тяжело, но женщина преодолела трудности: окончила школу, мединститут и почти половину жизни отработала врачом в больнице.
Всегда слабые ноги отказали, когда кемеровчанке было 32 года. Пришлось впервые поставить ортезы - специальные приспособления, которые фиксируют ноги в нужном положении. Изготавливают их индивидуально, чтобы человек мог беспрепятственно ходить. Чтобы жить полноценно, Людмила Прокопьевна пять раз ездила в Германию на ортезирование. И лечение, и реабилитация были только за свой счёт, деньги копила годами. Пока могла работать. Сейчас мечтает только об одном - снова ходить. О своей жизни Людмила Соколова рассказала корреспонденту «АиФ в Кузбассе».
Была «своим парнем»
Наталья Исаева, «АиФ в Кузбассе»: Людмила Прокопьевна, вы инвалид первой группы с детства. Представляю, как тяжело давался каждый шаг. Как нашли силы, чтобы принять и преодолеть все барьеры, стать врачом?
Людмила Соколова: Я родилась в многодетной семье - у родителей было девять детей. И почти все получили высшее образование. Чтобы дать возможность старшим учиться в вузах, семья специально переехала в 1940-х годах из Кемерова в Томск. Хотя у мамы за плечами было только четыре класса школы. Окончив какие-то курсы, она в разное время работала заведующей то столовой, то магазином. У папы вообще был один класс образования. При этом в шестом классе он помогал мне решать задачи по математике. В детстве папа носил меня на руках, потому что ходить сама не могла... После первой поездки на оздоровление в Евпаторию в семь лет постепенно смогла ходить. Родители воспряли духом! Я ведь потом, на свой страх и риск, даже плавать научилась.
Четверо из нашей большой семьи стали врачами: один брат - рентгенологом, другой долгие годы заведовал здравоохранением Томской области, сестра - фтизиатр, я - врач функциональной диагностики. После тяжёлой болезни и из-за проблем с ногами в младших классах мне пришлось учиться в школе для мальчиков. Дело в том, что она была ближе всего к нашему дому - в 50 метрах. Но я всегда была «своим парнем»: и уроки мы срывали, и играли...
Меня никто не выделял ни дома, ни в школе. Правда, в университет в Томске в то время неохотно брали инвалидов. Приняли лишь на заочное отделение, а позже выяснилось, что факультет готовит только учителей биологии. Когда об этом узнала, забрала документы. Сестра получила направление на работу в Кемерово и сказала: «Мила, здесь открылся мединститут, общежитие в 100 метрах от учебного корпуса. Ты сможешь ходить». Так я снова и оказалась в этом городе.
- Как учились и работали с больными ногами?
- До сих пор не понимаю, как не падала, когда ходила на практику и на учёбу. А вот добежать до столовой или магазина в перерывах между занятиями, чтобы пообедать, не успевала. Мне ведь нужно было время, чтобы дойти потихоньку. В итоге начала падать в голодные обмороки. У нас в Томске был большой двухэтажный дом, маме пришлось его продать и переехать в Кемерово, чтобы помогать мне. Стало проще. Работая, сначала жила в доме на ул. Весенней, в 50 метрах от больницы. А с 1968 г. - на Притомской набережной, это в 400 метрах.
От кого ждать помощи?
- Обращаясь в нашу редакцию, вы объяснили, что не можете поставить современные ортезы - нет денег на поездку в Германию. Но ведь в нашей стране их могут поставить бесплатно. Даже у нас в Новокузнецке есть предприятие, на котором производят ортезы. Что с ними не так?
- Ортезировалась всегда бесплатно, это государственная программа. Но действует она только на территории России. В Германию пять раз летала за свой счёт. Когда обращаюсь в местное здравоохранение, всегда напоминают, что в 2018 г. я сама отказалась ставить ортезы в Новокузнецке. Дважды там ортезировалась. Первый раз промолчала, хотя ходить было просто невозможно. Второй раз не выдержала, вмешалась, попросила сделать правильно слепки, объяснила как. В тех ортезах ещё хотя бы хожу по дому, вцепившись в ходунки. По сравнению с немецкими: земля и небо. Во-первых, у немецких лёгкие шины. Во-вторых, в Германии убрали мою рекурвацию - это когда ноги, говоря простым языком, вывернуты в обратную сторону. Почти как у балерины, только угол 120 градусов. Когда мне это всё сделали, я летала. Ортезы такие удобные, как будто на своих ногах ходишь.
- А где брали деньги на поездки в Германию? Сколько это стоит?
- В Германию первый раз приехала в 1995 году. Ставила ортезы немецкой фирмы «Отто Бокк». По пять лет копила деньги на каждое ортезирование. Работала как проклятая. Дежурства постоянно брала, заменяла всех, кто идёт в отпуск. Помогала сестра. Хотя в то время было легче: хватало 5 тыс. евро. Набивали чемодан продуктами, чтобы там меньше тратить. Сахар, чай, печенье - всё везли с собой. На тот момент транспорт и проживание в самой Германии были бесплатными. Сейчас за это тоже нужно платить.
Два года назад узнала, что теперь немцы делают биоэлектронные ортезы «Сибрейск». Электроника заменяет четырёхглавую мышцу бедра, и с такими ортезами я смогу ходить как здоровый человек. Но стоит это астрономических денег - 114 тыс. евро. К властям обращалась - это бесполезно. Поэтому впервые в жизни прошу помощи у бизнеса... Возможно, чьих-то близких я когда-то лечила, кому-то спасла жизнь. Кроме основной своей работы в функциональной диагностике десять лет бесплатно вела палату больных в качестве лечащего врача.
Помню, был у нас пациент Саша Набоких - 15-летний мальчик с врождённым пороком сердца. Он поступил ко мне с воспалением клапанов сердца. В то время в 90% случаев это была смерть. Назначила лечение, бесконечные уколы. Нужно было усиленное питание. Мама Саши работала уборщицей, зарабатывала немного, поэтому кроме морковки ничего приносить ребёнку не имела возможности. Тогда я пошла к диетсестре, спросила, какое дополнительное питание мы можем назначить этому мальчику. Стакан сметаны и компот... Моя сестра где-то достала яблоки. Несла ему. Мальчишка поправился. Помню, всем говорил про меня: «Это мой доктор». Потом много лет приходил ко мне, навещал. А в 1990-е пропал из виду.
Кстати, четыре года преподавала в нашем мединституте. После первого учебного дня студенты меня всерьёз не восприняли, на второе занятие пришли абсолютно не подготовленными. От А до Я поставила двойки. Стали заниматься. Впрочем, и рассказывала я интересно, архив у меня был богатейший. Показывала на конкретных примерах, как мы помогаем лечащим врачам ставить диагнозы и следить за течением болезни. Из того выпуска восемь человек пришли в функциональную диагностику, трое именно к нам в отделение. И до сих пор некоторые работают, хотя возраст уже приличный.
Сонное царство
- Людмила Прокопьевна, а своей семьёй так и не обзавелись?
- Всю жизнь любила одного человека, брата жены моего брата. Это было взаимно, но его отец был против. Юра был военным, и на тот момент служил в Мурманске. Звал меня с собой, поскольку здесь нам жизни не было бы. А я только-только получила квартиру от больницы, пользовалась авторитетом в городе. Что буду делать в Мурманске? Я отказалась, всю ночь проплакала. Больше мы с ним не встретились. Были ещё мужчины, которые оказывали знаки внимания. Но я всегда говорила: «Посмотри на мои ноги». Сейчас в городе у меня единственный родной человек - племянник. Лариса, внучатая племянница, живёт и работает в Америке, в штате Мэн. Она большая умница, биохимик. В прошлом году её признали лучшей учёной года. Она окончила университет в Томске, 15 лет держали с мужем там квартиру - думали, что вернутся. Последний раз приезжали года три назад, и она сказала: «Где здесь работать? Я же изучаю ДНК, нужно современное оборудование, а у нас сонное царство». Общаемся по видеосвязи. В 2017 году мы с подругой ездили к ней в гости. Лариса живёт в коттедже, 200 метров от Атлантического океана, а дальше сплошной лес. Дикобразы, белки бегают, красота! Помню, заехали в магазин. А там на цепочке инвалидная коляска у входа приготовлена. Подруга (она на двух протезах) взяла её и рассекала по магазину. Такая довольная была, ведь совсем не устала от такой «прогулки». Кстати, перелёт перенесли прекрасно, девять с половиной часов из Москвы до Нью-Йорка, где нас встретила Лариса на своей машине. Там, кажется, у всех есть машины.
- А в Кемерове вам удобно?
- Мне - удобно, потому что у подруги есть машина и она меня возит. Если знаю, что нужно идти туда, где нет пандусов, на помощь приходит племянник - отпрашивается с работы и приезжает с инвалидной коляской. Один раз в неделю приходит соцработник.