Николай Левичев: У БРИКС есть стратегическая цель
Не случайно саммиты БРИКС и ШОС будут проходить практически одновременно в одном городе – Уфе. Это не просто соображения удобства для организаторов. Кроме того, выявилась и стратегическая цель БРИКС.
Долгое время БРИКС воспринимался как институт координации и интеграции крупных экономик, а также для профилактики кризисов. Слов было много, ожиданий и надежд – тоже, но результаты общей работы пока не слишком заметны.
Однако с принятием Форталезской декларации многое изменилось: страны – участницы союза сейчас стремятся к совместному формированию мировой политической повестки.
По сути, в Форталезской декларации зафиксирован общий взгляд на наиболее острые глобальные и региональные проблемы.
Появились и первые практические результаты работы: создан Банк развития БРИКС, который направит 100 миллиардов долларов своего капитала на финансирование инфраструктурных проектов.
Выявилась стратегическая цель БРИКС – ликвидация той диспропорции, которая возникла в международных отношениях с окончанием холодной войны, когда одна из сторон – Запад во главе с США – объявила себя «победителем» и начала реализовывать концепцию однополярного мира.
Роль и влияние ООН резко снизились, что влечет за собой войны, теракты и «цветные» революции.
Терроризм перестал быть региональным ближневосточным явлением и постепенно пытается институционализироваться в лице «Исламского государства».
Сотрудничество с нашими партнерами в рамках БРИКС призвано стать одной из важнейших опор новой системы международной безопасности. Западным коллегам придется понять, что реализовывать свои интересы за счет других больше не получится.
Полицентричный мир отнюдь не синоним хаоса, нарастания неопределенности, вакуума глобального управления. БРИКС призван не только укрепить коллективные начала в мировых делах, но и раскрыть колоссальный потенциал глобализации.
БРИКС не обременен иерархичностью, идеологической предвзятостью, политической зашоренностью, сложившимися привычками администрирования западоцентричной экономической модели, которая тесно ассоциируется с МВФ, Парижским и Лондонским клубами кредиторов, рейтинговыми агентствами, ставкой на доллар в мировой экономике.
БРИКС открыт для новых идей: так, Китай сегодня активно продвигает концепцию «Один пояс – один путь» по совместному строительству экономики шелкового пути, включая морской шелковый путь ХХI века.
По подсчетам китайских коллег, этот проект способен объединить более 60 стран и четыре с лишним миллиарда человек, или 63% мирового населения. Подобный подход нам понятен, поскольку мы всегда были противниками разделительных линий и искусственных барьеров в политике и экономике.
Не случайно саммиты БРИКС и ШОС будут проходить практически одновременно в одном городе – Уфе. Это не просто соображения удобства для организаторов.
Мы смотрим на БРИКС как на важный инструмент глобального взаимодействия и управления. Китай проявляет большую заинтересованность в создании общего экономического пространства с Евразийским экономическим союзом.
Особый интерес для России представляет правовое и институциональное обустройство транспортного коридора Азия – Европа. Чему должно поспособствовать реформирование таможенной сферы в нашей стране.
Основная задача, которую ставит Россия в рамках своего председательства в БРИКС в 2015–2016 годах, – это трансформация БРИКС из диалогового форума в полноформатный механизм стратегического и текущего взаимодействия во всех сферах.