Разговор со специалистом. Лев Корольков: «ДАИШ никогда не укоренится в Афганистане»
Глобальное разрастание террористической угрозы, исходящей от нового «террориста номер один» - так называемого «Исламского государства» (запрещенная террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб., ДАИШ), - заставляет страны мира объединять усилия в борьбе с общим злом. На прошлой неделе Совет безопасности ООН единогласно принял резолюцию, обязывающую страны пресекать финансирование и оказание любой другой, в том числе военной, поддержки террористическим группировкам «Исламское государство», «Аль-Каида» и прочим, связанным с ними, экстремистским группам и организациям.
Тем временем, ИГ все чаще заявляет о себе в Афганистане, где боевики этой радикальной группировки стараются перетянуть на свою сторону как можно больше местных сепаратистов. Власти России и стран Центральной Азии предупреждают о наращивании в Афганистане позиций ИГ и угрозе экспансии террористов в сопредельные с ним страны СНГ.
Несколько дней назад появились сообщения о том, что в провинции Нангархар, которую, как заявил командующий Вооруженными силами США, генерал Джон Кэмпбелл, ИГ планирует сделать столицей своего Вилаята Хорасан, начало вещать игиловское радио «Халифат», призывающее местное население присоединиться к борьбе за создание халифата. Но все же в Афганистане у ИГ дела идут пока не слишком благополучно. Ближневосточные исламисты-радикалы встретили здесь жесткое противостояние со стороны движения «Талибан».
Насколько сегодня сильны позиции ДАИШ в Афганистане, кто финансирует воюющие группировки, что следует ожидать от развития военно-политической ситуации в этой стране, где реальные угрозы, а где мнимые – разобраться в этих и других вопросах «Фергане» помогает эксперт по кризисным ситуациям, ветеран Службы внешней разведки России Лев Корольков:
- Лев Иванович, начнем с последней новости о выходе в эфир в Нангархаре радио «Халифат», принадлежность которого приписывают ДАИШ. Как стало возможным, что ИГ организовало вещание в этой провинции?
- Что сегодня представляет собой отделение ДАИШ в Афганистане, и насколько серьезна его угроза для Центральной Азии и России, учитывая обострение ситуации в этой стране, связанной, в том числе с идущими уже несколько месяцев боями между талибами и игиловцами?
- Надо понимать, что ДАИШ (или ИГ) – это полиэтническая группировка, в состав которой входят совершенно разноплеменные группы, большей частью из Северной Африки, Нигерии, частично выходцы из стран СНГ и других государств. То есть это люди с разной культурой, разным менталитетом, разными целями, практически наемники, воюющие на чужой земле. В Афганистане к ним примкнули, в основном, афганцы, которые ранее воевали в рядах «Талибана» и в результате распрей внутри талибского движения перешли под знамена «Исламского государства», а также иные полиэтнические группы, которые ищут более серьезных союзников и которых поддавливает более структурно организованное формирование талибов. А что такое «Талибан»? Это, в основном, представители пуштунских племен, которые воюют уже очень много лет на своей земле, где они опираются на родственные родоплеменные контакты, связи. Их не интересуют идеи халифата, они хотят установить свою власть только на территории Афганистана. То есть у ДАИШ и «Талибан» разные идеологические установки, что делает их непримиримыми противниками.
Таким образом, ДАИШ – это пришлые люди в Афганистане, а афганцы чужаков на своей земле не жалуют, и они там никогда не укоренятся. На самом деле ДАИШ до сегодняшнего дня в Афганистане каких-либо серьезных позиций не занял. Они никогда не будут иметь свой устойчивый «электорат» в этой стране. Где-то им удается играть на недовольстве отдельных представителей местного населения, и то – если нет противодействия со стороны старейшин того или иного племени. Но большой их поддержки местным населением ожидать не стоит. Цифры их численности, о которых говорят – от 3 до 15 тысяч – взяты с потолка. Никто точно не может сказать, сколько их в Афганистане, но это немногочисленная и структурно неустойчивая группировка.
Почему еще ИГ в Афганистане не имеет больших перспектив? Потому что никто и никогда им не отдаст доходы от наркотрафика. Кроме того, есть еще очень серьезная наблюдающая сторона в лице межведомственной пакистанской разведки – ISI, которая имеет очень хорошие оперативные позиции в виде агентуры влияния – представителей в руководящем составе «Талибана». Они воевали с формированиями ISAF (Международные силы содействия безопасности в Афганистане. – Прим. «Ферганы») и теперь также противостоят ДАИШ.
Поэтому в данном случае речь может идти только о стратегических планах распространения ДАИШ. Стратегически, конечно, ИГ рассчитывает построить халифат, который не предусматривает географических границ, на обширных территориях, начиная от стран Северной Африки, Ближнего Востока, включая российский Кавказ, Башкортостан, Татарстан и Центральную Азию. Но это очень отдаленные перспективы для ИГ. Руководство ИГ – это вполне трезвые люди, поэтому они рассчитывают медленно и постепенно распространять свое влияние в Афганистане и за его пределами. Но еще раз хочу подчеркнуть, что они не смогут подчинить себе территорию Афганистана, особенно контролируемую пуштунскими племенами, которые до сих пор живут по своему кодексу Пуштунвалай и не подчиняются никаким другим законам.
- Но в составе ДАИШ, как вы сами отметили, есть и немало афганцев, причем из числа тех же бывших талибов. ДАИШ делает ставку на вербовку именно коренных жителей – таджиков, узбеков. А раскол и конфликты среди талибов, которые мы наблюдаем после назначения нового лидера движения Ахтара Мансура, только на руку игиловцам. Разве не так?
- Да, афганцы в рядах ДАИШ есть и переходят на их сторону, но это разрозненные мелкие группки, совершенно не определяющие обстановку и не влияющие на нее. ДАИШ, конечно, будет пытаться укрепить свои позиции на севере Афганистана, но я сомневаюсь, что они достигнут больших успехов, потому что афганский север – это таджики. Это зона влияния Ирана. И распространиться ДАИШ там никто не позволит. Да и потом религиозных фанатиков среди таджиков особо никогда и не было. Таджики исповедуют традиционный, весьма умеренный ислам. Самые воинственные исламисты в Афганистане – это талибы, у которых с ДАИШ, как я уже сказал, непримиримые идеологические противоречия. Кроме того, еще ISAF не ушел из Афганистана, а «Талибан» уже занял очень крепкие позиции, взяв под контроль обширные территории Афганистана. И сейчас Пакистан готовит новую талибскую смену. За эти 20 лет талибы сильно изменились. На смену консерваторам приходят молодые поколения, которым не чужды достижения цивилизации. Тот «Талибан», который загонял женщин в паранджи, не позволял им учиться, постепенно отходит в прошлое.
Конечно, они могут поддерживать какие-то временные союзнические отношения с теми или иными группировками, если ситуационно сейчас им это выгодно. Но на данном этапе им это не нужно. В Афганистане с апреля 1978 года, когда произошла Саурская революция, и до сих пор всегда было несколько различных групп со своими лидерами, которые между собой так и не объединились. То есть общий фронт всегда распадается на какие-то мелкие очаги, где каждый преследует свои узкие интересы. Временами на той или иной Джирге они выбирали какого-то главного лидера, потом оказывалось, что он не имеет влияния. В конце концов, на какое-то время власть взяли талибы, руководимые Пакистаном. И по сей день талибы остаются самой крупной военно-политической силой в Афганистане. Оружия у талибов сколько угодно, денег – не меньше, чем у ИГ, потому что в их руках наркотрафик и поддержка ISI.
- А может ли случиться так, что Пакистан под международным давлением прекратит финансировать талибов?
- Такого в обозримом будущем не произойдет, потому что талибы – это его оружие. Пусть даже они дерутся между собой, но в целом этот процесс управляется ISI, которая представляет собой сильную и самостоятельную организацию.
- Если талибы для нас, стран Центральной Азии, и России – меньшее зло, чем ДАИШ, поскольку их цель – пройти к власти только в Афганистане в отличие от ДАИШ, претендующих на установление обширного халифата, то по логике, мы тоже должны быть заинтересованы в их существовании. И кстати, сейчас уже власти многих стран пересматривают свое отношение к талибам и поддерживают идею переговорного процесса с ними. А для нашего региона талибы – сдерживающая сила, которая мешает осуществлению планов ДАИШ, не так ли?
- Да, причем очень серьезная сила. За все годы своего существования талибы ведь никогда не лезли на наши границы.
- До сих пор - да. Но может ли, на ваш взгляд, возникнуть такая ситуация, когда талибы пойдут на союз с ДАИШ и образуют с ними единый фронт?
- Гипотетически мы можем выдвигать любые версии. Но предположения – это одно, а когда мы делаем выводы, исходя из существующей на данный момент информации и предпосылок, – это совсем другое. Таких предпосылок в обозримом будущем я не вижу.
- Насколько хорошо оснащена группировка ДАИШ в Афганистане, кто их снабжает оружием?
- Закупает оружие для ДАИШ Катар. Эта страна – основной источник финансирования организации. Там же сидит и руководство ИГ. США полагали, что поддерживаемая ими внесистемная оппозиция Башару Асаду в Сирии возьмет под контроль ситуацию в этой стране. Они вколотили в них кучу денег, закинули туда много оружия. Но те, которых они готовили, перешли под контроль ДАИШ. Кроме того, они сделали ставку на иракских курдов – им также США поставили очень много вооружения. Все это вооружение плавно перекочевало в руки ДАИШ. Да и тренированные американцами иракские войска показали свою абсолютную непригодность – они попросту разбежались, бросив все вооружение. Так что вооружения у ИГ достаточно – у них немалое количество бронетехники, артиллерии. Ирак, особенно курдские районы, просто забит оружием.
А в Афганистан большое количество вооружения переправили ISAF, когда они туда вошли. Афганистан тоже напичкан оружием – там его очень много, и нет необходимости что-то туда завозить извне. Американцы завезли его в таком количестве, что теперь вывезти не могут никак. Потом часть складов была передана афганской национальной армии, а то, что им передано – это, считайте, уже в руках у талибов и других группировок.
- Каким образом?
- Когда меня однажды журналисты спросили, куда делись талибы, я ответил, что талибы плавно перешли в восставшие пуштунские племена, а те потом опять стали талибами – это одни и те же люди. Также и оружие вместе с дезертирами из афганской армии перекочевывает к всевозможным сепаратистам. В Афганистане все время идут диффузионные процессы – слияния, потом распада. Когда, например, талибы только заявили о себе, первыми их командирами были офицеры, учившиеся в советских военных заведениях – халькисты, которых прижали в период правления Бабрака Кармаля. Многие из них перекинулись в Пакистан и впоследствии стали талибскими командирами. Этот пример я привел для того, чтобы было понятно, что в Афганистане постоянно происходит перетасовка группировок – одни и те же люди примыкают то к одной, то к другой силе. И афганская армия не может быть консолидированной в таком полиэтническом государстве, как Афганистан. Если американцы полностью выведут всех своих инструкторов – тот ограниченный контингент, который сейчас поддерживает армию Афганистана, – то большая часть ее развалится.
- То есть в случае полного вывода натовского контингента часть военных может примкнуть к талибам?
- Это обязательно произойдет – какая-то часть примкнет к той или иной талибской группировке, особенно на юге, часть отойдет к другим локальным группам. Ведь сейчас порядка двух третей территории Афганистана управляется полевыми командирами, которые неподконтрольны официальному Кабулу. Каждый из них не хочет терять контроль над зоной своего влияния, над тем участком наркотрафика, с которого они получают доход.
- Получается, сейчас присутствие натовского контингента сдерживает распад афганской армии? И долго эта ситуация может продлиться?
- Натовские военные в Афганистане надолго не останутся. Я думаю, что максимум пару лет еще они продержатся. Их там всего 10 тысяч человек, и они находятся в постоянной опасности.
- Кто займет их место? Россия?
- Нет, России сейчас не до этого. Мы уже это проходили. Мы только восстановили свою репутацию на фоне американцев, которые часто бомбили не там и не тех. И это сейчас для России гораздо важнее. Хотя афганцы к нам и сегодня относятся гораздо лучше, чем к натовским военным. Афганистан с 1920-ых годов был дружественным нам государством. Мы там многое построили – дороги, ГЭС, гигантский сельскохозяйственный комплекс. Отношение к нам всегда было исключительно хорошее. Даже в те годы, когда мы ввели свой ограниченный воинский контингент, по Кабулу могли ходить спокойно, безо всякой охраны. А позже и вовсе сдружились с «Северным альянсом» – с боевиками Масуда мы в волейбол играли. Многие из наших военнослужащих знали язык дари. А американцы для афганцев – как люди с другой планеты. Они экипированы до зубов, всех держат под прицелом, практически не контактируют с местным населением. За 14 лет своего пребывания в Афганистане они там ничего не построили, зато разбомбили много чего. То есть ничего созидательного они афганцам не принесли, и ни одну из задач по стабилизации обстановки не выполнили.
- А что должно произойти в Афганистане, чтобы Россия начала там некую военную операцию? Возможно ли проведение Россией на афганской территории так называемых краткосрочных дневных военных операций с вылетом авиации?
- Любая операция на территории другого государства, пусть даже краткосрочная, требует обращения правительства данной страны, заключения соответствующего договора. Как это было с Сирией. Все это очень взвешивается по своим последствиям. Сунуться в Афганистан Россия может только в случае прямой угрозы южным границам СНГ. Но в просматриваемом периоде этого не предвидится, потому что ДАИШ в ближайшем будущем не будет располагать возможностями военной экспансии на территорию Центральной Азии. Он несет достаточно тяжелые потери. И потом решить проблему ликвидации ДАИШ только военными методами невозможно – нужно разлагать группировку изнутри. Самое главное – лишить ее подпитки. Любое партизанское движение непобедимо, если оно имеет пополнение людскими и материально-техническими ресурсами и финансированием. Поэтому результата не будет, пока ИГ не будет лишена этих трех видов подпитки. Надо прикрыть финансирование ДАИШ Катаром и саудитами, которые недавно создали некую исламскую коалицию по борьбе непонятно с какими террористами. Такая вот получается интерференция – явление, когда два противоречащих друг другу процесса накладываются один на другой.
А у Турции «горит» свой халифат – они хотели использовать ДАИШ как орудие, не вступая напрямую в конфликт. Дело в том, что Эрдоган планомерно строил свой турецкий «халифат» на протяжении последних двух десятков лет, когда турецкое проникновение было очень явным не только в Россию, но, главное, в тюркоязычные страны, каковыми являются Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан и Туркмения. Они открывали там свои учебные заведения, отправляли на учебу в Турцию тысячи студентов из этих стран, постепенно готовя новую смену молодых протурецки настроенных управленцев. Вот это представляет собой большую опасность для России, чем гипотетические подразделения ДАИШ, которые будут штурмовать наши границы.
- В чем эта опасность?
- Эта опасность заключается в резкой смене режимов в сочетании с приходом к власти отнюдь не пророссийских сил. И Эрдоган делал и делает на них ставку. Мир попал в воронку всеобщего конфликта, в который все втянуты. Но в противодействии внешним угрозам страны Центральной Азии могут рассчитывать только на Россию. После развала Союза Россия по сути не выходит из войн – у нас отмобилизованные, обкатанные в военных действиях вооруженные силы и спецслужбы с большим боевым опытом. На Кавказе ведь идет непрерывная война с применением боевой авиации, артиллерии. А наши центральноазиатские коллеги, надо признать, не в состоянии самостоятельно ответить даже на самые незначительные вызовы. Они не подготовлены к военным условиям.
- В таком случае, что должна или может предпринять Россия, чтобы не допустить эскалации и перекидывания напряженности в центральноазиатский регион?
- Постоянно отслеживать ситуацию, немедленно реагируя на отдельно взятые вызовы, чтобы задавливать неблагоприятное развитие событий в зародыше.
- Как в этом контексте можно объяснить перевод в Душанбе 149 мотострелкового полка, который много лет дислоцировался в Кулябе – близ таджикско-афганской границы? Ведь именно этот полк, наряду с Курган-тюбинским, был призван оказывать эшелонированную поддержку пограничникам на таджикско-афганской границе в случае агрессии извне.
- Видимо, были причины, основанные на какой-то информации о возможном изменении внутриполитической ситуации в Таджикистане – о каких-то готовящихся провокациях. В любом случае перевод полка только подтверждает мои слова о том, что со стороны Афганистана угрозы сейчас никакой нет – никто оттуда не собирается форсировать Пяндж, перекидываться в Таджикистан. Нет никаких признаков этого – постоянных попыток прорыва через границу каких-то банд или чего-то подобного. А российская база в Таджикистане очень мобильна и маневренна – ее контингент в любой момент может быстро перекинуться на тот участок, где его присутствие будет необходимо.
- Если, как вы говорите, афганская армия, лиши ее иностранной поддержки, начнет рассыпаться, разваливаться, допускаете ли вы возможность прихода к власти талибов?
- Не думаю, что кто-то может дать совершенно точный прогноз на этот счет. Во-первых, это не одномоментный процесс – он займет какой-то период, когда в национальных вооруженных силах начнется брожение, когда от них начнут откалываться какие-то части, которые будут переходить на сторону талибов в тех провинциях, где они сильнее. Но в руководстве вооруженных сил Афганистана находятся те же самые племенные полевые командиры, родственники которых держат ту или иную территорию. Поэтому, конечно, сразу и все к талибам не перейдут. Период такой неустойчивой обстановки с возникающими и распадающимися союзами между разными группировками, когда в отдельных провинциях и их районах власть будет переходить из рук в руки, может продлиться очень долго.
- Есть ли угроза распада Афганистана как государства?
- Афганистан – такое специфическое государство, где власть на местах никогда не находилась в подчинении у центрального правительства. При короле был установлен такой баланс, когда на местах губернатор был выше представителя центральной власти. За счет этого баланса страна держалась. Кроме того, всегда была и есть зона свободных племен. Поэтому Афганистан не распадется как таковой.
- В СМИ как-то проходила информация о том, что Иран заинтересован в поддержке талибов и выделяет на это немалые средства, поскольку здесь цели «Талибан» и Ирана совпадают – борьба с американским военным присутствием в регионе. Так ли это?
- Да, у Ирана, как и у Пакистана, есть свои интересы в существовании талибов. Иран поддерживает талибов, но только те группы, которые обеспечивают стабильность у восточных границ Ирана – в провинциях Герат, Фарах.
- Можно ли сказать, что Иран бы устроил приход к власти талибов?
- Нет, Иран это однозначно не устраивает. Иранское руководство скорее бы устроило наличие в Афганистане власти, лояльной к интересам Ирана. Да и территория Афганистана для Ирана в геополитическом плане не представляет такого интереса, какой представляет для него южное и западное направления. Хрустальная мечта Ирана – взять под контроль Персидский залив.
- Как вы считаете, может ли экономическая интеграция Афганистана со странами региона, в частности, проект по строительству газопровода ТАПИ, к которому недавно приступила Туркмения, способствовать стабилизации ситуации? Ведь в реализации этого проекта особенно заинтересованы Пакистан и Индия, но для его осуществления нужны условия безопасности.
- Этот проект требует значительных вложений, и, честно говоря, я не верю в его осуществимость в обозримом будущем. Для охраны этого продуктопровода, скорее всего, необходимо будет привлечение каких-то родоплеменных вооруженных групп, по территориям контроля которых он будет проходить, придется заключать и соглашения с какими-то местными талибскими формированиями – иначе не получится. И государство или какой-то консорциум должны будут платить им определенные деньги за охрану на каждом участке. Тогда, конечно, это будет относительная зона мира, но в целом любой продуктопровод, который проходит по такой нестабильной с точки зрения безопасности местности, очень уязвим. Будет ли работать эта труба – это еще большой вопрос.
Беседовала Нигора Бухари-заде