Бывший акционер PNB Banka: любой банк Латвии можно признать банкротом
Бывший акционер PNB Banka Григорий Гусельников в интервью Rus.db.lv заявил, что банк стал жертвой коррупционных сил, и во всей этой истории много лжи и умалчивания фактов. У банковского надзора другое мнение: у Гусельникова была возможность спасти банк. В общем, сам виноват!
— Начнем все же с факта самой сделки по продаже PNB Banka. Несмотря на то, что в Lursoft бенефициарами банка значатся новые акционеры, а не вы, все равно неясно, как могла быть заключена эта сделка без одобрения Комиссии по надзору за рынками финансов и капитала (FKTK)? Кстати, представители FKTK четко заявили, что сделка не завершена.
— По закону инвестору, который покупает меньше 10% акций банка, никакое согласование или утверждение не нужно. В сделках (во множественном числе) было не только несколько покупателей, но и несколько продавцов, которые самостоятельно решали, что им делать. Чисто юридически формально я могу точно сказать — сделки завершены. Что касается заявлений FKTK, то комиссия скрывает правду и не рассказывает как все было на самом деле.
— И что же было на самом деле?
— В конце июня представители FKTK радостно приветствовали новых акционеров (чему имеется много свидетелей), которые представили им все документы по сделкам. На вопрос: «Могут ли новые акционеры голосовать на приближающемся собрании акционеров?» FKTK дал утвердительный ответ. Собрание состоялось, новые акционеры проголосовали, они по факту стали влиять на принимаемые банки решения. Если в FKTK выступали против сделок и самих новых акционеров, то они могли бы сразу же заблокировать право голоса новых акционеров, рассмотрев представленные ими в конце июня документы. Однако этого сделано не было.
Таким образом, по сути, своей реакцией FKTK одобрили сделки, которые по форме регуляторных одобрений и не требовались. В любом случае, по договорам все сделки закрыты, а все регуляторные вопросы и риски по текстам договоров лежат на стороне покупателей. Понятно, что сейчас Латвия наверное хочет вдруг поменять свою позицию и уже не в первый раз переписать историю.
Но это было бы даже лучше для меня, так как если бы теоретически я был сейчас акционером, то мог бы требовать через международный суд сумму ВСЕХ наших инвестиций в капитал банка. А это в несколько раз большая сумма, чем мы получили за свои акции.
— FKTK называет банк трудным клиентом, мол, постоянно были какие-то проблемы и нарекания. Это так?
— У PNB Banka долгая и сложная история взаимоотношений с регулятором. Напомню, то в 2010-2013 годах банк имел реально сотни миллионов отрицательного капитала, но FKTK закрывал на это глаза. Наши инвестиции и прибыльная работа последних лет по сути спасли банк от банкротства.
Но банковское регулирование в Латвии оказалось дискриминационным для всех, кто не участвует в местных коррупционных делишках. Для международного суда мы сделали специальный экспертный отчёт на 300 страницах с больше чем 1000 приложений где наглядно показано, что Регулятор и правительство в Латвии систематически принимали вовсе не те решения, которые должны были принимать на протяжении многих лет. Слова категорически расходились с реальными делами ... Ровно поэтому страна оказалась в таком скандальном положении.
Смешно, но эти люди рулят до сих пор, и отмывание денег до сих пор идёт через Латвию — только теперь через платежные системы, то есть другие каналы, но, думаю, под той же самой «крышей».
Очевидно, что если бы такие подходы применили к любому другому латвийскому банку, то ровно любому банку можно объявлять неплатежеспособность. Это, кстати, неформально в разговорах с руководством банка признавали и сотрудники FKTK. Так что ваш министр финансов лжет — это не рядовое событие, как он утверждает. И другие латвийские банки не в порядке — если к ним применить такой же подход, то их все можно признавать банкротами.
— Но FKTK утверждает, что проблемы у банка начались только с 2017 года. Это так?
— Как такое возможно, если активы не меняются с 2014 и никаких существенных событий с тех пор не случилось? С 2015 года FKTK принимает все решения в банке — уже де-факто четыре года подряд. И весной 2017 они провели свою проверку.... что же такого случилось в конце 2017 года? Знаете, что случилось? Банк написал в ЕЦБ о коррупции, подал заявление в полицию и на государство Латвию в суд. Думаете, что это все совпадение? Нет. Это и есть истинная причина ухудшения отношений, случившаяся в конце 2017 года.
Но ЕЦБ загнал себя в ловушку — всем известная латышская мафия администраторов неплатежеспособности кинется разворовывать банк, начнёт дёшево продавать активы на базе «самого авторитетного» мнения ЕЦБ. ЕЦБ с FKTK должен будет материально ответить за ущерб, нанесённый в результате этого подхода. А если активы будут проданы за реальные цены, то окажется, что банк ликвидировали зря, и ЕЦБ с FKTK также должны будут отвечать за это. Я уже написал им формальное письмо по этому поводу.
— Почему вы вообще продали банк? Нужны были вливания в банк?
— Понятно, что в качестве коррупционного давления на меня регуляторы требовали внести дополнительные деньги в капитал банка. Не хочешь платить нам миллион в карман — заставим заплатить 10 миллионов в капитал организации. Вот примитивно выглядит один из коррупционных приемов.
Но встречный вопрос — будете ли вы вносить куда-то деньги, если вы стали объектом коррупционного преступления? Хочет ли кто-то инвестировать в актив, если его дискриминируют и творят произвол? Никто не захочет!
— Можно догадаться, что от Латвии вы теперь будете держаться подальше.
— Я давно сделал для себя простой вывод и буду советовать его всем бизнесменам и инвесторам — держаться от Латвии подальше.
— Но ваш судебный иск против Латвии остается в силе?
— Я и члены моей семьи остаются истцами в суде против Латвии. Сумма требований должна, конечно, быть снижена на сумму продажи банка, но если Латвия хочет расторгнуть сделки по продаже банка, то тогда в суде мы будем требовать вернуть всю сумму инвестиций. А это в несколько раз больше цены которую мы получили за акции. Суть спора останется неизменной — дискриминация на основе коррупции. Думаю, у нас хорошие шансы доказать международному суду коррупцию в Латвии.
КРФК — Гусельникову: раньше думать надо было!
Желание укрепить капитал банка новые акционеры AО «PNB banka» должны были выразить раньше, а не после того, как деятельность банка была остановлена, заявила во вторник на заседании комиссии Сейма по бюджету и финансам председатель Комиссии рынка финансов и капитала (КРФК) Кристине Черная-Межмале. Об этом пишет LETA.
«О желании укреплять капитал нужно было заявить быстрее. Инвесторы до сих пор не смогли доказать, что у них есть средства. Если у КРФК нет фактов, если не представлены необходимые документы, приходится принимать тяжелые решения», — сказала руководитель КРФК.
Депутат Гатис Эглитис упрекнул КРФК в том, что новым акционерам не предоставлена возможность рекапитализации банка и восстановления его работы. Эглитис подчеркнул, что «PNB banka» с недостаточным капиталом проработал почти два года, а новым акционерам была дана лишь пара недель, чтобы инвестировать средства.
Черная-Межмале на это ответила, что новые акционеры «PNB banka» до сих пор не подали в Европейский центральный банк (ЕЦБ) и КРФК документы, которые доказывают, что в их распоряжении имеются средства, необходимые для увеличения капитала банка. «Кроме того, новые акционеры документами не доказали, что способны принимать решения», — сказала она.
«Это крайнее решение органа банковского надзора, и у акционеров до определенной даты была возможность продемонстрировать свой потенциал и возможности спасти банк», — добавила руководитель КРФК.
Комментируя просьбу новых акционеров «PNB banka» дать им 90 дней на подготовку необходимых документов, в КРФК агентству ЛЕТА заявили, что ЕЦБ и КРФК неоднократно применяли к банку контрольные меры, чтобы банк обеспечил соответствие нормативным требованиям, а также давали возможность в установленные сроки реализовать меры по укреплению капитала, но банк этого сделать не смог.
«КРФК не может подтвердить, имеются ли в распоряжении ЕЦБ поданные банком официальные документы, которые подтверждают сказанное в публичном заявлении. Также мы хотим отметить, что надзорный орган не может основываться на мнении, выраженном в публичном пространстве», — сказала представитель комиссии Даце Янсоне.