Пушки против страхов и кошельков
Президент Франции Эммануэль Макрон активно продвигает создание европейской армии. Но на пути его наполеоновских планов оказались серьёзные препятствия. И речь не о хотелках восточноевропейских лимитрофов, а о немецких национальных интересах.
Власть меняет людей, и не всегда в худшую сторону. Президент Франции Эммануэль Макрон пришёл в Елисейский дворец в 2017 году как абсолютный ставленник глобалистских сил. Апологет европейского мейнстрима, сторонник тесного союза с США.
Однако не прошло и двух лет, как позиции французского лидера резко сдвинулись в сторону «стратегического суверенитета». И он уже не только призывает к большей независимости ЕС, не просто говорит о «смерти мозга НАТО», но и снова поднимает на щит идею создания общеевропейской армии.
Мозги Макрону, конечно же, прочистила внешнеполитическая активность Дональда Трампа, его открыто пренебрежительное отношение к европейским партнёрам. Всё больше и больше европейцев стали рассматривать поведение Соединённых Штатов как угрозу их собственным странам. Причём французский президент осознаёт (или его советники ему объяснили), что план «давайте пересидим Трампа, а потом всё будет по-старому» не сработает.
Дональд Трамп во главе США — это не случайность, а закономерность. И высокомерно-эгоистичная политика Штатов в отношении Европы — тоже не прихоть одного человека в Белом доме, а логичное следствие развития американо-европейских отношений за последние 30 лет. Интересы безопасности Соединённых Штатов давно разошлись с европейскими: если уж не после распада СССР и Организации Варшавского договора (когда исчез общий враг), то точно после начала проведения американцами крайне агрессивной внешней политики в нулевые годы.
Стремление Вашингтона поставить на место Китай, унизить Россию, взорвать Ближний Восток ни разу не соответствует европейским национальным интересам. И бездумное следование европейских элит в американской внешнеполитической колее уже привело к серьёзному ослаблению ЕС — в виде миграционного кризиса, разорванных отношений с Москвой и возникновения пояса нестабильности в Южном Средиземноморье.
Поэтому французский президент и выступает за то, что Европа должна стать более самостоятельной и защищать себя тоже самостоятельно. При этом, как абсолютно верно говорит сам Макрон, залогом нынешнего мира в Европе является «равновесие, свободное от гегемонии». А значит, и европейская армия должна строиться не на основе той же французской (по сути, единственной по-настоящему боеспособной вооружённой силы в Европе), а путём консолидации и укрепления всех европейских армий.
И это как раз слабое звено французского плана. Многие европейские страны соглашаются с тем, что ЕС должен быть более самостоятельным, однако между ними нет согласия в том, до каких границ должна простираться эта самостоятельность. Многие отказываются принять новую реальность, предпочитая латать разрушающийся, но такой привычный механизм трансатлантических отношений. Та же единая армия должна защищать страны от единых, настоящих угроз. Однако, опять же, далеко не все страны сходятся во мнениях относительно того, какие угрозы являются настоящими. Многие боятся смириться с реальностью ради того самого латания разваливающегося НАТО.
Если отбросить бредовые концепции наподобие вторжения армии белых медведей из Арктики, то получается, что, с точки зрения европейцев, на сегодняшний день угрозы для безопасности исходят с четырёх направлений: со стороны грозной России, радикализирующейся Турции, нестабильных стран Северной Африки, а также изнутри стран ЕС — от не желающих интегрироваться в европейский образ жизни мигрантов и противостоящих им правых сил. Наиболее реальными являются последние три угрозы, и со всеми тремя Европа способна справиться собственными силами в том случае, если приложит минимальные усилия для развития собственных вооружённых сил.
Однако самой «общепринятой» из этих угроз считается именно российская. Которая на деле представляет из себя суррогат угрозы, раскручиваемый исключительно по политическим причинам, не имеющим особого отношения к реальной безопасности.
Притягательность российской угрозы для ряда западных пропагандистов в том, что она как раз является единственной, с которой страны Европы не в состоянии справиться своими, сугубо европейскими силами. Военный потенциал «страны-бензоколонки», как её называют в Америке, недосягаем для европейских стран. И это уже не говоря о психологическом страхе перед русскими, которые не раз брали Берлин и чьи сапоги маршировали по улицам Парижа. Защитить Европу от России можно только при помощи Соединённых Штатов, поэтому те, кто выступает за сохранение американского присутствия в ЕС, и продвигают активно в массы тему российской угрозы.
И среди этих промоутеров не только восточноевропейские лимитрофы, но и власти крупнейшей европейской страны — Германии. Министр иностранных дел Хайко Маас, соглашаясь с необходимостью укрепления механизмов безопасности в ЕС, вежливо, но твёрдо отверг планы Эммануэля Макрона об автономной европейской армии. Он заявил, что «без США ни Европа, ни Германия не могут эффективно защищать себя», отметил недопустимость «отрыва европейской безопасности от американской» и резюмировал: «Нам нужна сильная Европа, но как часть сильного НАТО, а не как его замена».
Впрочем, скептицизм Берлина (в отличие от линии тех же поляков и прибалтов) вполне рационален с точки зрения немецких национальных интересов. Германия уже контролирует Европу благодаря большому кошельку (экономическое доминирование ФРГ в регионе уже привело к тому, что Евросоюз называют Четвёртым рейхом), и стремление получить вдобавок к этому большую пушку не то что не поможет, а подорвёт этот контроль.
Немецкие власти понимают, что рост военной мощи Германии вызовет серьёзные опасения у стран Восточной Европы — той же Чехии или Польши. Опасения, которые приведут к консолидации этих стран на антинемецкой основе. Кроме того, серьёзные вложения в армию могут спровоцировать рост милитаристских настроений среди немецкого населения. Слишком долго власти Германии вбивали в головы своим избирателям чувство вины за события Второй мировой войны, чтобы сейчас своими руками возрождать в стране прусские милитаристские традиции, которые (на фоне внутренних проблем с мигрантами и укрепления правых политических сил) могут привести к серьёзной трансформации политического ландшафта в Германии.
Наконец, немцы (по крайней мере, в западных землях) просто привыкли жить под американским оборонным зонтиком. В ФРГ не было де Голля, среди нынешних политиков также не просматривается лидера такого калибра, с такой готовностью проявлять самостоятельность, поэтому в Берлине и не согласны менять устоявшийся порядок на терра инкогнита. И ради сохранения статус-кво они готовы даже пойти на сотрудничество с восточноевропейскими политическими лимитрофами, выступающими категорически против нивелирования российской угрозы в европейском стратегическом планировании. Поэтому Берлин уже требует «учитывать опасения» балтийских стран и Польши. И на этом требовании планирует даже заработать.
Ни для кого не секрет, что Ангела Меркель использовала украинский кризис для того, чтобы возглавить антироссийский лагерь в ЕС и тем самым укрепить своё политическое лидерство в блоке. Сейчас канцлер, а также её сменщик могут повторить подход к снаряду. Забывая о том, что лидер — настоящий лидер — должен думать не о своём рейтинге, а о благе и реальной безопасности тех, кого он имеет честь возглавлять.
Геворг Мирзаян, RT