В мире: Американский политолог: Отношения России и США находятся при смерти

Во вторник посол США в Москве Джон Салливан подтвердил, что на этой неделе поедет в Вашингтон для консультаций, хотя ранее он сообщал, что не планирует покидать Россию. В Госдепе выразили уверенность в том, что посол вернется в Москву в ближайшие недели. Отъезду посла предшествовали настоятельные рекомендации со стороны Кремля и МИД России «поехать в свою столицу и провести там подробные, серьезные консультации».

При этом в понедельник состоялся телефонный разговор секретаря Совбеза России Николая Патрушева с помощником президента США Джейкобом Салливаном. Инициатором звонка выступила американская сторона. Патрушев и Салливан обсудили вопросы «двусторонней, региональной и глобальной повестки, которые вызывают озабоченность». Кроме того, стороны обсудили перспективы проведения двустороннего саммита с участием глав обеих стран и условились поддерживать контакты.

Поможет ли встреча президентов США и России выправить отношения Москвы и Запада, которые еще более накалились на фоне шпионского скандала в Чехии? Об этом газета ВЗГЛЯД поговорила с американским политологом, президентом вашингтонского Центра национальных интересов Дмитрием Саймсом.

ВЗГЛЯД: Господин Саймс, вопрос о подготовке к встрече президентов России и США обсуждается на уровне секретаря российского Совбеза и помощника Джо Байдена по нацбезопасности. Можно ли надеяться, что конфликт России с восточноевропейскими союзниками США не означает фатального разрыва отношений Москвы с Западом – прежде всего с теми же Соединенными Штатами?

Дмитрий Саймс: Если бы речь шла о фатальном разрыве, то не требовался бы разговор между Патрушевым и Салливаном. Если бы Вашингтону потребовалось сказать «нет» идее встречи двух президентов, то это можно было бы сделать на куда менее высоком уровне.

Но тут есть два момента. Во-первых, это вопрос о самой организации встречи президентов России и США. Она может состояться. Второй вопрос – чего на этой встрече можно достигнуть? Чем хуже атмосфера, чем больше противоречий – тем труднее ожидать, что стороны придут на эту встречу с конкретными планами каких-то соглашений.

Вообще-то мало чего можно назвать фатальным, пока, что называется, не наступила смерть. На каком-то этапе смерть все-таки наступает. И мне кажется, что мы близки к моменту смерти российско-американских отношений.

Дмитрий Саймс (фото: Виталий Белоусов/РИА Новости)

ВЗГЛЯД: Возможно, Москва сейчас ищет ту повестку, в которой диалог с Вашингтоном все еще возможен? Сообщается, что Владимир Путин в среду выступит на саммите по вопросам климата в формате видеоконференции – и изложит подходы России в контексте налаживания международного климатического сотрудничества. С другой стороны, президент Байден ратует за возвращение США в международные соглашения по этой проблеме.

Д. С.: Что касается климата, Россия всегда выступала за диалог с США. В данном случае изменилась позиция не Москвы, а Вашингтона в связи с приходом новой администрации в Белый дом. Да, Байден активно выступал за борьбу с изменением климата. Но что касается поиска точек соприкосновения... Пока нет разрыва отношений, Россия заинтересована в диалоге с США, иначе трудно предотвратить катастрофическую конфронтацию.

Резонно предположить, что российская сторона придет к встрече в верхах с понятным настроем: «Нет, мы не изменим свою позицию по Крыму ни при каких условиях. Мы будем настаивать на выполнении Минских соглашений и будем настаивать на признании в каком-то плане Донецка и Луганска, формального или неформального». Российская сторона может заявить: Навальный находится в заключении в соответствии с решением российского суда, и никто под иностранным давлением его выпускать не будет. И также может указать – «мы имеем право перемещать войска по своей территории так, как мы считаем нужным».

ВЗГЛЯД: Но ведь Россия действительно вправе поставить вопрос именно так.

Д. С.: Если Соединенные Штаты считают, что Россия не имеет права вето в вопросе расширения НАТО – значит, США тем более не имеют права вето по вопросу о том, как Россия должна двигать войска по своей собственной территории.

Но если Россия займет такую позицию, то мне трудно представить, чтобы эта встреча в верхах была по-настоящему продуктивной. Это не значит, что она не имела бы смысла, просто не каждая встреча может быть продуктивной. Иногда эти встречи полезны, потому что помогают избежать худшего и сохранить статус-кво. Нынешний статус-кво нельзя назвать удовлетворительным, но есть другие варианты похуже. Надо понимать, что такие инциденты от Минска до Праги не проходят без последствий. Они обостряют без того напряженные отношения между Москвой и Вашингтоном.

ВЗГЛЯД: В российской экспертной среде высказывается мнение, что инцидент в Праге был инспирирован Вашингтоном с целью укрепить трансатлантические связи и сплотить европейских союзников США против «российской агрессии». Согласны ли вы с такой точкой зрения?

Д. С.:  Если речь идет о том, что Соединенные Штаты поддерживали позицию Чехии в дипломатическом конфликте с Россией – это несомненно. Госдепартамент отреагировал немедленно и оказал полную поддержку действиям чешского правительства. Особенно учитывая разницу во времени между Чехией и США. Было бы невозможно сделать такое заявление, если бы не было предварительных консультаций.

То, что сделала Чехия, не было сюрпризом для Вашингтона.

Отношения России и Запада в целом ухудшались все последнее время. Их уровень снижался и до инцидента в Чехии, и они ухудшатся еще больше, если, к примеру, вдруг что-нибудь произойдет с Навальным. Мы так далеко зашли в распаде отношений, что перед тем, как может стать лучше, должно стать еще хуже. Мне так кажется.

ВЗГЛЯД: Но есть мнение, что даже после 2014 года Россия сохраняла нормальные отношения по крайней мере с частью стран Евросоюза: с Венгрией и Чехией – что ярко продемонстрировала недавняя ситуация с вакциной «Спутник V». Поддерживались прагматичные контакты с Германией, Францией. Сейчас эта архитектура взаимоотношений обрушилась?

Д. С.: Начнем с Чехии и Венгрии. Нужно отличать линии поведения этих стран ЕС. Венгрия стоит особняком в Евросоюзе. Она не высказывает озабоченности по поводу того, что происходит в российской внутренней политике. В целом у Будапешта существенно более независимая линия в своей политике в рамках НАТО и ЕС, чем у Праги. В Венгрии существует достаточно монолитное правительство Виктора Орбана, в Чехии – власть не едина, между президентом Милошем Земаном и премьером Андреем Бабишем очевидны противоречия.

Я бы сегодня не хотел недооценивать антироссийские импульсы в Чехии. США, например, совершенно точно не уговаривали чехов сносить памятник маршалу Коневу. Многочисленные заявления, критически настроенные в отношении России, звучали от чешских политиков и членов кабинета еще при предыдущей администрации Дональда Трампа.

Мне кажется, тут сошлись два момента. Первый – линия администрации Байдена на то, что Россия противник, соперник, что с ней стоит соответствующим образом обращаться, хотя и сохраняя каналы для коммуникации. Второй – антироссийские импульсы чешского правительства и многих чешских политиков, которым хотелось проявить себя в антироссийском плане. 

Что же касается партнеров России в Европе – тут все зависит от того, что называть партнерством. Например, кто был главным торговым партнером Российской империи накануне Первой мировой войны?

ВЗГЛЯД: Германия, в первую очередь.

Д. С.: Конечно. И она же стала главным противником. Конечно, и Евросоюз в целом и отдельные крупные страны остаются экономическими контрагентами России. Но ведь и Украина сохраняет торговые отношения с вашей страной. Но после 2014 года определяющей тенденцией в российско-европейских отношениях стало не партнерство, а соперничество.

Если до этого официальная риторика по поводу укрепления НАТО была такой: «Да, мы расширяемся на восток, но России и постсоветским странам нечего опасаться», то теперь они говорят: «С Россией необходимо бороться, развивая инфраструктуру НАТО, тратя больше на оборону, проводя новые военные маневры». Германия и Франция имели к этому самое прямое отношение и уж точно никак этому не сопротивлялись. Другие страны – например, Италия, в какой-то мере противились. С другой стороны, санкции невозможно было продлевать, а тем более расширять без общеевропейского консенсуса. И все страны Евросоюза, в частности, кстати, и Венгрия, к этому консенсусу пришли.

ВЗГЛЯД: Кто сейчас будет задавать тон в антироссийском консенсусе Европы?

Д. С.: Есть в Восточной Европе страны, особенно враждебно относящиеся к России. Чехия до сих пор в число этих стран не входила. Это была в первую очередь Прибалтика. Безусловно, Польша. В какой-то мере, Швеция. И абсолютно однозначно – Великобритания. И эта группировка – хотя Великобритания покинула Евросоюз – сейчас является все более определяющей во внешней политике Европы в отношении России. Внешняя политика Евросоюза все больше говорит с польским акцентом.

ВЗГЛЯД: И как далеко может зайти это «сдерживание агрессии»?

Д. С.: Что европейцы точно не готовы делать – они абсолютно не готовы умирать. Да, некоторые «горячие головы» в Лондоне уже говорят, почему бы, мол, боевым кораблям западных стран не зайти в Черное море, нарушив все возможные ограничения.

Но если окажется, что российские ракеты приведены в крайнюю степень боевой готовности и реально направлены, допустим, против Англии, если бы действительно запахло гарью, и при этом ядерной гарью, в Европе началось бы немедленно сильное движение за урегулирование отношений с Россией. Увы, иногда конфронтация, как и хирургическое вмешательство, это единственный путь к выздоровлению.

Смотрите ещё больше видео на YouTube-канале ВЗГЛЯД

Теги:  Польша , Евросоюз , Россия и США , Чехия , Джо Байден