Новгородские исторические записки от Виктора Смирнова. Записка девяносто пять: «Русский патриот Штендер»
Мы продолжаем серию публикаций на тему истории Великого Новгорода и Новгородской земли авторства историка и писателя Виктора Смирнова. Материалы публикуются с разрешения автора.
Русский патриот Штендер
Продолжаем вспоминать новгородцев нового времени.
В последнее время у нас появилось много русских патриотов, чья любовь к Отечеству выражается исключительно на словесном уровне. Лично для меня настоящим русским патриотом был новгородский реставратор Григорий Михайлович Штендер. Еврей по национальности, он поразительно глубоко и тонко понимал нашу национальную культуру, посвятив ей всю свою жизнь и весь свой громадный талант.
Григорий Штендер родился в Киеве. Закончив инженерно-строительный институт, в 1953 году вместе с молодой женой приехал по распределению в Новгород. Думал, что на три года, но город наш обладает особым даром не отпускать приглянувшихся ему людей.
То было время расцвета послевоенной реставрации. Под крышей знаменитых Новгородских научно-производственных мастерских собрался блестящий коллектив единомышленников, посвятивших себя возрождению изувеченных войной новгородских памятников.
Первым объектом, который доверили молодому архитектору-реставратору, стала церковь Параскевы Пятницы на Торгу. После долгих, кропотливых исследований Штендер сумел выявить первоначальный облик древнего храма, очистив его словно луковицу от поздних наслоений. Эта работа впоследствии была признана эталоном научной реставрации и вошла во все учебники по истории архитектуры. Затем, вместе со своей наставницей Любовью Митрофановной Шуляк, Штендер вернул первозданный вид церкви Петра и Павла в Кожевниках.
В 1956 году Григорий Штендер взялся за реставрацию шедевра мирового класса. Церковь Спаса на Нередице всегда считалась одним из символов древнерусской культуры. Это не была реставрация в строгом смысле слова. В годы войны немцы методично расстреливали храм из артиллерийских орудий, пока не превратили его в груду камней. Поэтому Нередицу предстояло воссоздать заново, но так, чтобы она осталась историческим памятником, а не превратилась в так называемый "новодел". Штендер блестяще справился с этой, казалось бы, неразрешимой задачей. Пользуясь обмерами, сделанными дореволюционными реставраторами, он сумел с абсолютной точностью воспроизвести первоначальный облик храма сначала на ватмане, а потом и в реальности. Григорий Михайлович рассказывал мне, что он долго не мог воссоздать бугристую поверхность стен, благодаря которой Нередица казалась вылепленной руками. Обычные строительные инструменты тут не годились, поскольку они оставляли гладкую поверхность, в которой не было игры света и тени. Надоумил Штендера один из рабочих его бригады, вспомнивший как жена раскатывает тесто бутылкой. Так бутылками и накатывали штукатурку на стены.
Работы продолжались два года. Григорий Михайлович вспоминал как деревенская старушка, у которой он квартировал, впервые увидев освобожденный от строительных лесов храм, всплеснула руками и со слезами воскликнула: «Жива Нередица-то наша!». И эти слова простой русской женщины стали для Штендера высшей наградой.
В послужном списке Григория Михайловича десятки возвращенных к жизни памятников. В Новгороде он реставрировал Знаменский и Никольский соборы, Антониев и Хутынский монастыри, Грановитую палату. Он также работал в качестве приглашенного специалиста в Киеве, Пскове, Полоцке, Смоленске и даже на острове Готланд. Особой вехой в его деятельности была Новгородская София, изучением которой он занимался всю свою жизнь.
Григорий Михайлович удивительным образом сочетал в себе ученого и практика. Он был автором шестидесяти научных трудов, с которыми знаком любой уважающий себя специалист. Но круг его интересов не ограничивался архитектурной реставрацией. Он был глубоким знатоком древней топографии, монументальной живописи, истории религии.
По отзывам коллег, работать с Григорием Михайловичем было удивительно легко, он всегда внимательно выслушивал людей и не старался подавить собеседника своей устрашающей эрудицией. К тому же он обладал замечательным чувством юмора, и был готов был посмеяться над собой -- первый признак по-настоящему крупной личности. Всегда погруженный в свои мысли, он бывал несколько рассеян, однажды даже пришел на работу в разных ботинках.
Став известным человеком, Григорий Михайлович был напрочь лишен какой-либо фанаберии. Помню, как терпеливо он объяснял мне, тогда еще зеленому, начинающему журналисту азы реставрационного дела, а потом весь день возил по объектам.
По-настоящему талантливый человек талантлив во всем. Григорий Михайлович был еще и замечательным художником. Живопись, рисование являлись частью его творческой жизни. Чтобы успеть поработать на пленэре, он обычно ставил будильник на пять утра. Картины и акварели Штендера выставлялись в разных городах и странах. В большинстве своем это новгородские памятники, точнее говоря, их одухотворенный образ, запечатленный художником.
У него всегда были обширные планы. Мечтал восстановить Клопский монастырь, Гостиный двор, начал писать книгу под названием "Три Софии".
Увы, не успел.
Умер Григорий Михайлович Штендер в 1992 году на 66-м году жизни и был похоронен на Рождественском кладбище. Четыре года спустя он был посмертно удостоен Государственной премии "За возрождение городского ансамбля Великого Новгорода".