Задержания, обыски и уголовные дела: что случилось в России за неделю после митингов 23 января

Гора уголовных дел, обыски по десяткам адресов — так прошла неделя после несогласованных акций протеста в поддержку Алексея Навального. Оппозиционер уже вторую неделю находится в СИЗО «Матросская тишина». Накануне Московский областной суд отклонил жалобу защиты и оставил политика под стражей до 15 февраля. Новые митинги запланированы на 31 января, и число уголовных дел, очевидно, будет только расти. Подробнее — в материале корреспондента RTVI Михаила Шептуна.

Гора уголовных дел, обыски по десяткам адресов — так прошла неделя после несогласованных акций протеста в поддержку Алексея Навального. Оппозиционер уже вторую неделю находится в СИЗО «Матросская тишина». Накануне Московский областной суд отклонил жалобу защиты и оставил политика под стражей до 15 февраля. Новые митинги запланированы на 31 января, и число уголовных дел, очевидно, будет только расти. Подробнее — в материале корреспондента RTVI Михаила Шептуна.

Иркутск 23 января стал единственным из крупных городов, где не было силового полицейского сценария. В Якутске протестующие вышли в 50-градусный мороз. А противостояние демонстрантов и полиции в Екатеринбурге получилось жестким.

Протестные акции прошли почти в 200 городах России. И нигде не были согласованы. В центр Москвы, по данным СМИ, вышли от 20 до 50 тысяч человек. Цифры полиции традиционно в разы ниже — около 4 000. И это при 1,5 тысячах задержанных.

До Манежной площади — финальной точки шествия — протестующие так и не дошли. Столкновения с полицией продолжились на столичных бульварах.

Илья вместе с друзьями провел на акции больше пяти часов. Протестовали мирно, но это не спасло от задержаний.

Илья Львов, задержанный на несогласованной акции 23 января: «И тут рядом со мной проходит мент, хватает меня за рюкзак и говорит: „Давайте этого”. Я пытаюсь от него уйти, Артем хватает меня, Вика хватает Артема, Кирилл хватает еще кого-то. В итоге всех нас повязали».

Артем Берлин, задержанный на несогласованной акции 23 января: «Видимо, осталась какая-то группа, которой было нечего делать. И они стали выбирать, кого же можно схватить. Выбрали нас. Выбрали Илью, да».

Компанию друзей задерживали жестко. Илью Львова вели к автозаку, удерживая дубинкой за горло. Артем Берлин после задержания не мог пошевелить рукой.

Артем Берлин, задержанный на несогласованной акции 23 января: «Это, правда, никого не смутило там. Ни задыхавшийся Илья, ни боли в руке. Они все равно требовали и ноги широко раздвинуть, и рюкзак открыть, и еще руки за головой держать».

Действия силовиков Артем уже обжаловал. Вместе с адвокатом они подали заявления в Следственный комитет. Хоть с рукой оказалось все в порядке — перелома не было, Артем и его защитник уверены, что полицейские превысили полномочия.

Леонид Соловьев, адвокат «Апологии протеста»: «Со стороны Артема никаких насильственных действий не совершалось, никакого сопротивления он не оказывал, а просто попал под какой-то обстрел со стороны полицейских. Обстрел дубинками, ногами, руками и так далее. Его повалили на землю и попинали и побили дубинками. Не было никакой необходимости и надобности применять физическую силу и специальные средства в данном случае».

В Госдуме на столкновения полиции и протестующих отреагировали ожидаемо. Депутаты снова говорили о попытках иностранного вмешательства в российскую внутреннюю политику и намерениях оппозиции дестабилизировать обстановку в год парламентских выборов.

Андрей Исаев, замруководителя фракции «Единая Россия» в Госдуме: «Организаторам нужны были жертвы! Нужны были эти жертвы, и мы увидели это. Мы столкнулись с еще одним новым явлением — прямыми действиями подготовленных боевиков, которые выстраивались в боевые колонны, которые нападали на правоохранителей. Не было жертв, уважаемые коллеги, благодаря умелым, разумным действиям наших силовиков. За редким исключением эти люди — очень достойные граждане нашей страны. Они действовали профессионально, мужественно, умело, с достоинством и честью защищая безопасность людей, защищая законность и независимость нашей родины. Я уверен, что парламент обязан поблагодарить их».

Елизавета Кирпанова, журналистка «Новой газеты»: «Я помню этот момент, как полицейский, который стоит передо мной замахивается дубинкой и начинает всех, кто стоит перед ним, бить».

Репортеру «Новой» Елизавете Кирпановой работу на Пушкинской площади пришлось прервать. Оказавшись между протестующими и силовиками, девушка получила удар дубинкой по голове. Если бы не коллега-фотограф, который в последний момент прикрыл упавшую журналистку и принял удары на себя, последствия были бы куда хуже рассечения.

Елизавета Кирпанова, журналистка «Новой газеты»: «Мы оказались на первой линии. Полицейские начали на нас кричать, чтобы мы отошли, очень грубо, но мы не могли никуда отойти, потому что мы были зажаты буквально со всех сторон. Они не хотели нас пропустить. Мы вдвоем с коллегой стояли в жилетах. Не заметить нас было невозможно — жилеты очень яркие. Но в итоге они все равно пошли на нас и досталось многим».

На акциях 23 января пострадали несколько журналистов. Среди них корреспондент «Медузы» Кристина Сафонова и фотограф Znak.com Георгий Марков. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков на вопрос о применении полицией силы в отношении журналистов посчитал, что есть причины отнестись к этому с пониманием.

Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента России: «Вы видели, что агрессивные эти молодчики действовали нахально, агрессивно, и, конечно, в этой ситуации методично отличать журналистов от не журналистов очень тяжело».

Яркие жилеты и пресс-карты, видимо, не позволили силовикам отличить журналистов от протестующих. В Петербурге вовсе репортеров и фотографов задерживали еще до начала несогласованной акции и столкновений с полицией. В спокойной обстановке время, чтобы проверить документы и удостовериться, что перед ними журналист у полицейских точно было. Но город стал лидером по задержаниям представителей СМИ —16 человек. Всего по стране минимум полсотни случаев воспрепятствования работе журналистов.

Рикардо Гутьеррес, генеральный секретарь EFJ: «Десятки случаев задержаний и насилия, зафиксированные в субботу, показывают, что журналисты, освещающие в России эти демонстрации, подвергаются преднамеренному преследованию. Российские власти, которые уже давили на журналистов в предыдущие дни, явно пытались помешать освещать массовые протесты и репрессии полиции».

Депутат Заксобрания Петербурга Борис Вишневский направил руководству МВД города запрос с просьбой пояснить причины столь массового задержания представителей СМИ. Питерские власти пока никак не отреагировали. А в Москве журналистов начали вызвать на опросы в Управление собственной безопасности МВД.

Елизавета Кирпанова, журналистка «Новой газеты»: «Было несколько вопросов, которые поставили меня, честно говоря, в тупик. Они спрашивали, когда я собирала комментарии, были ли они только в поддержку Навального или были еще критические. Я сказала, что были разные. И второй момент: они интересовались позицией редакции по поводу митингов. Такой скользкий довольно вопрос».

Елизавета Кирпанова надеется, что доказать вину силовиков помогут видеозаписи. На это же рассчитывают и задержанные протестующие. Режиссер-документалист Кирилл Ненашев 23 января снимал на протестах свой новый фильм. И задержание компании его друзей осталось на видео. Между тем, Кирилл отмечает, что среди силовиков были и те, кто бил с особым энтузиазмом, и те, кто вовсе этого делать не хотел.

Кирилл Ненашев, режиссер-документалист: «Я сбоку снимал, ребята стояли немного сзади. Вместо того, чтобы бить людей, когда их коллеги рядом это делают, они говорили: „Ребята, отойдите, отойдите, сейчас вас заденем”, и с пониманием относились, как-то они сочувствовали. Мы были в ОВД, ребята подтвердят, там к нам относились очень хорошо, и были такие фразы: «Это не мы, это ОМОН бьет».

Виктория Шкаринова, задержанная на несогласованной акции 23 января: «Сейчас так много новых людей. И правила немного поменялись. Стали какие-то люди давать отпор. Кто-то вообще не понимает, почему к ним могут подойти полицейские, просто так их скрутить, задержать, почему могут ударить женщину. Мы уже как-то свыклись с теми правилами, по которым мы играли все эти последние несколько лет, а тут новые люди, которые по этим правилам не играют, и это меняет атмосферу».

По всей стране в отделах полиции оказались больше 4 000 человек. Среди первых последствий акции — переполненные изоляторы. Суды массово отправляют задержанных под арест. В Москве арестованные даже ожидали своей очереди в автозаках. Член Либертарианской партии Глеб Марьясов провел в полицейской машине почти сутки.

Леонид Соловьев, адвокат «Апологии протеста»: «Суды все-таки действуют жестче. Потому что за протесты 2019 года не каждый раз давали аресты даже при наличии арестной статьи. В целом виден такой тренд на ужесточение практики применения репрессивных методов: назначение арестов даже тем, кто вообще ранее никогда не привлекался ни к какой ответственности».

К середине недели Следственный комитет расследовал больше двух десятков уголовных дел по итогам протестных акций. Большая часть из них о нападении на полицейских. Всех подозреваемых суды отправляли под арест.

Из десятков уголовных дел в столице отпочковалось одно — самое масштабное. По новой статье Уголовного кодекса «О нарушении санитарно-эпидемиологических норм». По этому делу за один вечер силовики провели обыски одновременно почти по 20 адресам.

Любовь Соболь, политик: «Перерыли вещи ребенка, изъяли мой телефон. Ну как обычно все. Обыск провели очень быстро, я думаю, что, если бы поискали во дворце под Геленджиком, там, наверное, мог бы разгуляться наш силовой аппарат».

Среди задержанных оказались Любовь Соболь и брат Алексея Навального Олег. Они теперь в статусе подозреваемых.

Леонид Соловьев, адвокат «Апологии протеста»: «Я думаю, единственное, что можно ожидать этим людям, кто сейчас привлечен как фигурант и возможно еще будет привлечен, — это бесконечные повторяющиеся обыски, хватания на допросы, когда от них требуют ответов на какие-то безумные вопросы».

31 января сторонники Алексея Навального анонсировали новые акции протеста. Пока известно только об одном городе, в котором согласовали их проведение — в Ейске, Краснодарского края.