"Желтый смех оскаленного голода". 100 лет миссии Нансена
Ровно 100 лет назад, осенью 1921 года, начала работу Миссия Фритьофа Нансена по спасению голодающих в Поволжье. Благотворительная работа норвежского полярного исследователя принесла ему Нобелевскую премию мира и помогла спасти от голода, по разным оценкам, от полутора до двух миллионов жителей Советской России. Некоторых из них, работавших в миссии или друживших с иностранными представителями, через 10 лет за это отдали под суд и отправили в лагеря.
26 октября 1913 года, заканчивая свое длительное путешествие по России, начавшееся в норвежском Тромсё 5 августа, Фритьоф Нансен записал в своем дневнике: "Я полюбил эту огромную страну, раскинувшуюся вширь и вдаль, как море, от Урала до Тихого океана, с её обширными равнинами и горами, с замёрзшими берегами Северного Ледовитого океана, пустынным привольем тундры и таинственными дебрями тайги, волнистыми степями, синеющими лесистыми горами и кое-где живущими на безграничных пространствах группками людей". Он прошел по Северному морскому пути до устья Енисея, объехал всю Сибирь и Дальний Восток, завершающей точкой его путешествия стала столица Российской империи. Кто знает, может быть, это путешествие и сподвигло норвежского исследователя спустя восемь лет спасать от голода тяжко страдающий "хороший народ".
Норвежец Фритьоф Нансен (10 октября 1861 – 13 мая 1930) известен как исследователь, океанограф, полярник, пытавшийся достичь Северного полюса. О том, какую роль он сыграл в деле спасения беженцев из Советской России и как его миссия кормила голодающих в России детей, стали вспоминать только в последние годы.
С 1921 года Фритьоф Нансен служил верховным комиссаром Лиги Наций по делам беженцев. Именно его "нансеновские" паспорта позволили обрести приют людям, бежавшим от новой власти, покинувшим родину без вещей и документов. Обладателями "нансеновских" паспортов стали 450 тысяч человек, среди них балерина Анна Павлова, композиторы Сергей Рахманинов и Игорь Стравинский, художник Илья Репин, писатель Иван Бунин и т. д.
Но и тем, кто остался в Советской России, миссия Нансена спасала жизни – благодаря продовольственной помощи, которую исследователь собирал в странах Европы для голодающих советских крестьян.
Ели суррогат
В марте 1921 года советское правительство заменило опустошительную "продразверстку" более-менее четким "продналогом", но не смогло предотвратить голод. За годы Гражданской войны у крестьян не осталось запасов, плюс в 1921 году выдалась небывалая засуха. Остатки непогибшего от жары урожая выгребли из деревни народные комиссары ради снабжения армии и городов.
Голод накрыл территорию, где жили порядка 70 млн человек, но сильнее всего ударил по регионам вдоль Волги. Выражение "голодающее Поволжье" знакомо практически каждому. Но мало кто задумывается, что термин описывает страшные годы, в которые население вымирало деревнями, а чтобы выжить, люди ели суррогатный хлеб из травы и коры, кое-где процветало людоедство.
В жизнь писателя и журналиста Алексея Голицына тема голода пришла вместе с рассказами бабушки, родившейся в 1919 году. 1920-х по малолетству она совсем не помнила. Но хорошо помнила голод 1930-х годов. У семьи был дом в Саратове, недалеко от Волги. В семье пятеро детей, бабушка – старшая. Питалась семья, по её рассказам, отбросами с огорода местного монастыря. Картофельные очистки были деликатесом. Что ещё ели, она толком объяснить не могла – всякий суррогат. Помнила, что её младший брат работал на маслозаводе и выносил оттуда жмых от семечек. В конце концов его поймали. Был скандал, но до суда из-за малолетства не дошло.
– Меня всегда поражало, как, живя на Волге, реке, в те годы богатой рыбой, можно было умирать от голода, – говорит Голицын. – Бабушка объясняла: по берегу вдоль реки ходили конные патрули – рыбаков к воде не пускали. По реке милицейские патрули передвигались на лодках. На моторных лодках! То есть в тридцатые годы у государства были деньги на содержание моторок, чтобы не допустить к воде своих умирающих с голоду граждан. А на то, чтобы их прокормить, денег не было.
Уже потом, читая воспоминания современников и разбирая архивы, Голицын по-настоящему оценил масштабы голода. Сообщения о том, сколько человек в каком селе умерло от голода, где обнаружены случаи каннибализма, были привычным фоном.
– Надо понимать, что в Поволжье, где с погодой вообще так себе, голод был регулярным явлением, – объясняет Голицын. – Засушливыми, неурожайными были 1906-й, 1908-й, 1909-й годы. Народ реально голодал. Но, во-первых, у крестьян сохранялись какие-никакие запасы на посевную. Во-вторых, государство помогало: крестьян привлекали к строительству железнодорожных путей, строительству мостов и дорог. Взамен государство помогало им не умереть. К тому, как разворачивались события в 20-х годах, наш крестьянин оказался не готов.
Истощенная Первой мировой и Гражданской войнами страна, разрушенная экономика, засуха. К объективным обстоятельствам добавилась грабительская политика государства: жесткая централизация, а также продразверстка, которая выгребала из закромов крестьян последнее – даже посевной материал. Хлеб, отобранный у крестьян, продавался за границу.
– Про централизацию я объясню на рыбодобыче, мне эта тема ближе, – говорит Голицын. – В 1920 году вышло постановление саратовского губернского исполкома о том, что вся добыча рыбы требует централизации и разрешений. Угодья Саратовской губернии простирались от Чёрного затона в Хвалынске на севере до Караваенки, которая сейчас входит в Волгоградскую область, на юге. Это огромная территория! Все, кто ловил рыбу в этих угодьях, обязаны были встать на учёт в Райрыбе. Это управление находилось в гостинице "Астория" (нынешняя гостиница "Волга" на пешеходной улице в центре Саратова), комната номер 4. Представьте – идёт Гражданская война. Воюют все со всеми: белые, красные, зелёные, чапаевцы. Добраться в Саратов из Чёрного Затона, чтобы получить клятое разрешение, само по себе опасное приключение. Но кого это интересует? При этом в постановлении не сказано – частник ты или артель. Для всех одно правило – встань на учёт, получи разрешение.
Нет разрешения – у рыболова конфисковывают все предметы рыбодобычи. Голицын полагает, что всё то же самое происходило и в сельском хозяйстве.
Будильник общественной совести
Это сейчас тему голода в России поднимать не любят. Но в 1921 году профессору саратовского университета Борису Соколову показалось важным собирать ужасающие доказательства голода в Поволжье. 9 октября 1921 года он организовал в Саратове тематический музей.
Среди экспонатов были не только газеты, сообщения и фотографии опухших от голода людей, мертвых детей, трупоедов, но и "хлеб из повилики, дубовой коры, сережек березовых, глины, колючек, репейника…" "Питательности нуль. Верная смерть, неминуемая и мучительная, ждет тех, кто питается этими суррогатами. Диаграммы и карты кричат цифрами о числе голодающих", – пишет саратовская журналистка Татьяна Саблина, которая передала уникальный материал для публикации краеведу Денису Жабкину.
Выдержки из газет, которых не найти в библиотеках, только в областном архиве, ужасают:
"Неурожай разразился с силой небывалой. Крестьяне в Вольском уезде перешли с хлеба на жёлуди и лебеду. Падёж скота огромный, дополняется и тем, что засуха отразилась на лугах".
"Письмо учителя из Дергачей: "Не могу больше смотреть на детей. Раньше тоненькие, потом вдруг как шар распухающие. Словно желтый смех оскаленного голода. Основная еда – крысы".
Всё это – выдержки из "Саратовских известий" за 1921 год.
"В Ильмене мать дочку съела. Зарезала и съела. И с ума сошла. Говорила – вон, Дунька из-под печки выглядыват. А ведь я её съела", – рассказывает одна из героинь документального фильма "Нансен в России" Юрия Чибрякова.
На страницах "Саратовских известий", пишет Саблина, появляется агитатор "дядя Панкрат", который в наспех срифмованных строчках объясняет политику власти: "Авось с голодухи не помрем, а до лучших дней доживем. Нечего нос опускать, надо идти продналог собирать".
Стоимость продовольствия огромная. Людей хоронят прямо в погребах домов, потому что "несть некому". Те, кто заблаговременно готовит себе могилы, платят за рытье половиной буханки хлеба. Добротный дом с двором в это время можно купить за два мешка муки.
"Надо привлечь внимание голодающих мест и всех организаций: пусть они присылают доказательства бедствия черного. Музей должен стать будильником общественной совести", – писал Борис Соколов. Музей голода просуществовал до 1937 года, когда сотрудников отправили в лагеря. Долгие годы материалы его пролежали в запасниках краеведческого музея.
В поволжских деревнях голодало порядка 90% населения. В крупных городах с питанием было немного проще. Голод охватил от 30 до 50% населения.
– В воспоминаниях Михаила Владимирского, который был студентом саратовского сельхозинститута в двадцатых годах, приведён такой случай: студентам института в общежитии жрать нечего. И вдруг его и товарищей соседи по общаге стали приглашать "на барана". Якобы у кого-то из студентов родня присылала баранину, – вспоминает Алексей Голицын. – И вот эту самую "баранину" они неоднократно ели. И все было хорошо, пока кто-то из студентов не влез на чердак общежития и не обнаружил там кучу собачьих шкур – их тогда тоже можно было сдать за какую-то копеечку. Стало понятно, что всё это время они ели собак. Правда, никто особенно и не жаловался – выбора-то не было.
Позже, когда в Саратове заработает столовая АРА (американской администрации помощи), станет полегче. По словам Голицына, свидетели эпохи вспоминали, как в этих столовых спасались от голода с помощью какао.
– Мне кажется, на Западе не очень понимали, в чём именно нуждаются люди при тотальном голоде, поэтому делились чем не жалко, – предполагает Голицын. – Это было диковато. Но выжившие в голодные годы в первую очереди вспоминали не пшеницу, не кашу, не хлеб. А какао.
Миссия по спасению голодающих
Когда Советской России стало понятно, что она не справляется с тотальным голодом, охватившим огромную часть страны, решились обратиться за помощью к другим странам. Первым письма о помощи голодающим разослал Максим Горький. В числе его адресатов был и Фритьоф Нансен. После Горького с призывом о помощи мировому пролетариату выступил Владимир Ленин.
В августе 1921 года в Женеве на конференции мировых общественных организаций Фритьофа Нансена утвердили верховным комиссаром организации помощи голодающим. Был организован Международный комитет помощи голодающим, от имени которого действовал норвежский исследователь и филантроп. Но тут возникла заминка. В Европе правительства отказались помогать Советам, пока европейская следственная группа не выяснит реальное положение в стране. Начались нападки и на Нансена, которого упрекали в наивности и излишнем доверии большевикам. В прессе появился лозунг: "Ни одного су Нансену и Ленину!"
Ситуация переменилась после пламенной речи норвежца с трибуны Лиги Наций 30 сентября 1921 года, в которой он утверждал, что нельзя обрекать на смерть миллионы людей из-за неприязни к советской власти. "Найдется ли здесь среди нашего собрания хоть один человек, который посмеет сказать, что он скорее готов допустить гибель 20 миллионов человек от голодной смерти, нежели оказать помощь Советскому правительству?"
В ноябре 1921 года Фритьоф Нансен лично прибыл в Россию, чтобы оценить масштабы бедствия. Большая часть фотографий голодающего Поволжья – костлявые дети с распухшими животами, женщины-каннибалы рядом с разрубленными человеческими останками, голые тела умерших от голода и тифа детей – сделана Фритьофом Нансеном. Их в своём блоге приводит саратовский историк, исследовательница помощи Нансена голодающему Поволжью Татьяна Бондаренко.
Доказательства великой муки, которую переживает советский народ, сдвинули дело с мёртвой точки. Пожертвования пошли: деньги давали крупные промышленники, общественные организации, школьники отдавали в фонд помощи голодающим деньги со школьных завтраков. Известен норвежский прокажённый, который пожертвовал 50 крон – всё, что у него было.
По всей стране, благодаря деятельности Фритьофа Нансена, получили помощь около 1,5 млн человек. Основная её часть – более 60% – шла в Саратовскую губернию. Помощь оказывали разную: кормили в столовых, распределяли продовольственные и пищевые посылки для голодающих, помогали вещами, продуктами и оборудованием сотрудникам и студентам саратовских вузов. В числе получателей нансеновской помощи были выдающиеся хирурги, профессора Сергей Спасокукоцкий, Василий Разумовский (один из основателей саратовского университета, чьим именем сейчас назван медицинский университет в Саратове), Сергей Миротворцев (его имя носит в Саратове университетская клиническая больница).
В Нансеновскую миссию вошло более 30 благотворительных организаций. Кроме Миссии Нансена работали Международный союз помощи детям, Нансеновская помощь работникам интеллектуального труда, Европейская помощь студентам, Германский Красный Крест.
Штаб Международного союза помощи детям в Саратове – одной из основных организаций Миссии Нансена – возглавлял британский подданный Горацио Кук.
"Бывшие люди"
"В 1922 году в город Саратов приехала "Английская Миссия помощи голодающим детям", во главе с английским подданным Кук, якобы с целью оказания голодающим детям помощи. Впоследствии оказалось, что члены этой миссии, состоявшие из английских подданных, прибыли в СССР совсем с другой целью, а именно для контрреволюционной шпионской работы и под ширмой помощи детям занимались в гор. Саратове и в других городах СССР налаживанием прочных и близких связей с враждебным соввласти элементом интеллигенции", – такими словами начинается обвинительное заключение по делу №4747 по обвинению некоторых лиц по статье 58 п.4.
Дело так называемых "бывших людей" Алексей Голицын обнаружил в архивах ФСБ.
"Бывшие люди" – это бывшая царская администрация, белогвардейцы, дворяне, купцы, торговцы, помещики, т. е. люди, поражённые в правах. Личность Нансена была настолько велика и почитаема, что до его смерти в 1930-м году их, друживших в голодные годы с иностранцами, не трогали. А после они лишались свободы за выданные миссией резиновые сапоги.
– Горацио Кук, помощник Нансена, был, видимо, колоритной личностью остапбендеровского плана, – объясняет Голицын. – Родился он в Одессе, воевал на стороне белых, а потом стал английским подданным. В Россию вернулся с Миссией Нансена. Но его не трогали. Он тут торчал всё время работы миссии, то есть как минимум два года. А через 10 лет тех, кого он брал в миссию на работу, с кем водил знакомство, взяли в разработку компетентные органы.
Под суд за связи с англичанами из миссии пошли художник Михаил Егоров, врач Сергей Черкасов, вдова немца-врача дворянка Анна Мертенс, писатель Леонид Словоохотов и его дочь Серафима, оперная певица и преподавательница консерватории Инна Смольянинова, бывший офицер штабс-капитан Валериан Деконор. Их обвинили в шпионаже в пользу иностранных государств.
– При этом никто, видимо, не задавался вопросом, а какую, собственно, ценную информацию они могли передавать? – говорит Голицын. – И почему Горацио Кук, который не давал людям погибнуть от голода, вдруг оказался шпионом?
По словам Голицына, Кук впоследствии женился на одной из дочерей Анны Мертенс. И вдове вменили в вину переписку с дочерью Натальей, которая уехала в Англию с помощью миссии. Обвиняемый Деконор, бывший офицер, по мнению следствия, был подкуплен англичанами с помощью резиновых сапог, которые получил в миссии. Художник Егоров – кистями и красками, а также ордером на толстовку и двумя пайками. Писатель Словоохотов – тем, что устроил на работу в миссию свою дочь Серафиму. Серафима, соответственно, оказалась повинна в том, что помогала распределять помощь советским голодающим. Певица Смольянинова оказалась виновна в том, что просила Кука прислать ей английские книги.
В допросах, цитаты из которых приведены в обвинительном заключении, мелькают фамилии артиста Ивана Слонова, хирургов Спасокукоцкого и Миротворцева, которые также получали помощь миссии и дружили с Куком домами.
– Я думаю, что врачей компетентные органы не трогали, потому что кто потом стал бы лечить их самих? – пожимает плечами Голицын.
По его словам, все эти люди, пострадавшие только за то, что имели неосторожность воспользоваться помощью иностранцев и предложить им свои дружбу и гостеприимство, ещё легко отделались – часть из них приговорили к лагерям, часть к ссылке. Но никого не приговорили к расстрелу. Только Анна Мертенс умерла до суда – не выдержало сердце. Её младшую дочь Татьяну в 1937 году за переписку с сестрой Натальей расстреляли.
Тема, закрытая в 1937 году, была приоткрыта в 1992-м, когда на Нижне-волжской студии кинохроники был снят фильм "Нансен в России". К 90-летию с начала голода в Поволжье, в 2011 году в Саратове была организована выставка. Она оказалась последней на эту тему – с тех пор на официальном уровне этот сюжет не вспоминают.
В 2009 году одиозный саратовский политик Вячеслав Мальцев, возглавлявший самопровозглашенный "Комитет по борьбе с Путиным" и "Народный фронт Саратовской области", а позже прославившийся как лидер признанного экстремистским и запрещенного в России движения "Артподготовка", предложил поставить в Саратове памятник норвежцу. Но его не поддержали. В городе, с которого началось путешествие Нансена по голодающим областям, до сих пор нет ничего, что напоминало бы о великом филантропе.
Зато памятник Фритьофу Нансену в 2017 году появился в городе Марксе Саратовской области. Находится он прямо на набережной, там, где разгружали продовольствие для голодающих немцев Поволжья.
К 100-летию голода в Саратовской области нет ни выставок, ни научных конференций. В марте в регионах Поволжья работала экспедиция проекта "Голод" – журналисты Максим Курников, Александр Архангельский и Татьяна Сорокина снимали документальный фильм о событиях столетней давности. Финансировался проект через краундфандинг на "Планете". "Это были две недели невероятных впечатлений – и от мест, и от людей. Спасибо историкам, у которых мы брали интервью. Спасибо тем, кто помогал. Как ни странно, спасибо и тем, кто мешал, последовательно и планомерно, – написал Архангельский по итогам поездки. – Но всё это – именно тот случай, когда хотели, как всегда, а получилось лучше. Мы планировали то, что лежало на поверхности, а благодаря препятствиям находили новые, более интересные решения".