Поворот трубы или поворот к людям?
К календарю обычно обращается тот колумнист, которому нечего сказать. И всё-таки есть даты, которые стоит вспомнить в свете именно текущих событий, – а они, эти даты, боюсь, будут обойдены. В нынешние дни, к примеру, можно отпраздновать тридцатипятилетие нашего «поворота на Восток». В конце июля 1986-го Михаил Горбачёв приехал во Владивосток, чтобы вручить городу орден Ленина. На торжественном собрании в городском драмтеатре генеральный секретарь выступил с большой речью, которая лишь отчасти была посвящена собственно Владивостоку. Горбачёв говорил о том, что Советский Союз должен реализовать тот огромный потенциал, который есть у него как у азиатской державы. И в обеспечении региональной безопасности, и в развитии внешнеэкономических связей.
В практическом плане тогдашний «поворот» был увязан с организацией АТЭС, экономического форума Азиатско-Тихоокеанского региона. Чтобы войти в создаваемую организацию на полных правах, СССР должен был доказать свою экономическую состоятельность на восточном направлении. Советский национальный комитет по АТЭС в мае 1988-го возглавил академик Евгений Примаков. Мне пришлось участвовать в его экспертной группе, которая и в Москве, и на местах занималась анализом ситуации и выработала большой корпус рекомендаций. Основная идея тех рекомендаций: реальный и прочный поворот на Восток возможен только через подъём нашего собственного Дальнего Востока, через развитие там обрабатывающей промышленности, научных и образовательных центров, через улучшение жизни людей.
В 1990-е Москве стало не до «поворота». А лет десять назад мы снова услышали этот призыв. Был ли он с тех пор реализован?
Если обратиться к внешнеторговой статистике, некоторые сдвиги мы увидим. Если доля Евросоюза в нашей торговле, отсчитывая с рубежного 2014-го, сократилась с 48 до 38,5%, то доля КНР выросла с 12 до 18%. Из остальных стран АТЭС ощутимый прогресс показывают по этой части разве только Индия и Соединённые Штаты (рост по половине процентного пункта). Да и Вьетнам – тут даже чуть больше половины, после заключения соглашения о свободной торговле его доля приблизилась к позднесоветскому уровню. Но если в 1986-м она, эта доля, вбирала половину всего вьетнамского экспорта-импорта, то теперь наши «около процента» соответствуют вьетнамским «около процента» – то есть объёмы внешней торговли Ханоя с тех пор выросли неимоверно. За прошедшие тридцать пять лет изменились экономические масштабы самого Востока. И мы на их фоне зачастую выглядим очень малозначительно.
Зато внутренняя статистика говорит об ином. Скажем, в рейтинге социально-экономического положения регионов, регулярно рассчитываемом экспертами РИА «Новости», за десятилетие «поворота» Приморский край поднялся с 36-го места на 31-е, зато Сахалин чуть сдал – от 18-го к 19-му, Якутия опустилась с 22-го на 33-е, Хабаровский край с 27-го на 44-го. Это что касается лидеров ДФО, остальные как плелись, так и плетутся в хвосте рейтинга. А ВЦИОМ недавно сообщил, что в минувшем году навсегда уехать с Дальнего Востока изъявили желание 48% его жителей (пятью годами ранее таких насчитывалось 43%).
Да и без вороха цифр очевидно, что жизненных перспектив для миллионов жителей российского Востока за отчётный период, мягко говоря, не прибавилось. Повернула газовая труба, но поворот к людям не произошёл. А значит, и весь текущий «поворот на Восток» остаётся пока явлением временным и неустойчивым.
Игорь Юргенс, профессор МГИМО