Шахтинка Сюзанна Бэлль: как я стала актрисой

Во время самоизоляции «Шахтинские известия» провели в Инстаграм прямой эфир с нашей землячкой, молодой актрисой театра и кино Сюзанной Бэлль.

The post Шахтинка Сюзанна Бэлль: как я стала актрисой first appeared on Информационный портал города Шахты.

Модератором онлайн- встречи стал руководитель театрально-культурного центра г. Шахты и друг детства героини Андрей Ткачев. Сюзанна рассказала о том, как она стала актрисой, почему выбрала именно эту профессию, как получила первую роль и с чего начала свой путь.

Красивая фамилия и начало карьеры

— Расскажи о своей семье.

— Моя настоящая фамилия Гаврилова. Но, когда я окончила институт, мы с моим агентом решили, что надо менять фамилию, потому что она не созвучна с именем Сюзанна. Мы очень долго думали, какую же фамилию взять. Хотелось, чтобы она была какая-то «своя». А моя любимая бабушка родилась во Франции и очень долго там жила. Ее девичья фамилия — Бэлль, что в переводе с французского — «красивая». Звали мою бабушку Сюзанной, мне дали имя в ее честь. Переехав в Россию, она стала Александрой, а после замужества взяла фамилию супруга. Мы одновременно с мамой вспомнили этот факт. И решили взять родную фамилию  — она понравилась и продюсерам, и агенту. Я даже поменяла документы. Моя бабушка вообще очень верила в меня и всегда хотела видеть на экране. И я дала себе слово, что первую свою большую роль я посвящу бабушке. К сожалению, она не увидела моего дебюта в кино. Но так получилось, что на площадке фильма «Окна дома твоего» меня окружали одни Александры: режиссер Александр Высоковский, продюсер Александр Игнатьев, мой партнер Александр Константинов, которого, кстати, моя бабушка очень любила и смотрела все серии «Ефросиньи» с ним в одной из главных ролей, и даже мою экранную дочь звали Сашей. Вот так все интересно сложилось. В планах еще один проект, где будет конкретно бабушкин псевдоним.

— Мне кажется, то, что ты взяла фамилию бабушки, — уже посвящение всего творчества ей.

— Да, согласна. Еще одним очень важным человеком в моей жизни является мама Светлана Серафимовна. Благодаря ей я и поступила в театральный. Она всегда меня поддерживала, была «за» в  любом моем начинании. Когда я объявила, что хочу поступать в театральный, она просто сказала: «Хорошо. Я поеду с тобой!». Мама всю свою жизнь проработала в Доме детского творчества. Она руководила клубом ЮИД при ГДДТ, подняла работу по правилам дорожного движения на высокий уровень. Ее знали и во всей Ростовской области, и в Москве. Когда мама здесь устраивалась на работу, связанную с движением ЮИД, то ее безоговорочно взяли. Я фактически выросла в стенах «Домика». Мне кажется, там выросли все творческие люди. Я перепробовала все, что только возможно: от бальных танцев до театрального кружка. Единственное, что мне никогда не давалось, это вокал. Со мной занималась Ольга Прынь. Я попросила ее разучить со мной всего одну песню, хотя бы на три ноты для поступления. В какой-то момент она пришла к моей маме и сказала: «Светочка, я тебя очень сильно люблю, но у меня после занятий с Сюзанной давление поднимается. Я не могу это слышать. У нее уникальный талант – петь четко между нот, так спеть невозможно». У меня с этим и в институте были проблемы. Наш педагог по вокалу даже предлагала написать специально для меня песню, которая будет исполняться между нот, и никто не сможет ее повторить.

— Раз уж заговорили о театральной подготовке, расскажи, с чего ты начинала?

— Хотя я всегда знала, что буду актрисой, в детстве думала, что для этого не нужно никакой подготовки – я и так классная. Поэтому начала лет с тринадцати. Недолго занималась в кружке Городского Дома детского творчества, потом попала к главному режиссеру Драматического театра Алексею Сергееву. Он даже брал меня в массовку в спектакли. Так что я была за кулисами, на сцене, на репетициях, в гримерках, знала всю «кухню» изнутри. А потом в моей жизни случилась Елена Сергеева. И вот к ней я рекомендую попасть всем, кто собирается поступать. Она — суперпозитивный человек и педагог. Никогда  не показывает, как надо сделать, а старается достать из человека его нутро, переживания. Она работает с актером.  Потом мы играли с Андреем Ткачевым в замечательном спектакле, который называется «Букет». Я помню, когда мы его показали в Доме творчества, все говорили, что это просто «вау»-работа. Мы тогда за нее получили первое место, а потом его даже переквалифицировали в Гран-при. Я с теплом и ностальгией вспоминаю репетиции.

От любви к сцене до ненависти к физике

— Ты сказала, что знала с детства, что будешь актрисой. А помнишь, как это желание появилось?

— С чего началось, не помню, но хорошо запомнила один момент. В школе, в первом классе, когда спрашивали, кем ты хочешь стать, я встала и сказала, что буду суперзвездой. Учительница уточнила, на кого я хочу быть похожа. Тут я, конечно, призадумалась, посмотрела в окно и выдала: «На Наташу Королеву!». У нее тогда как раз был очень популярный, сказочно красивый клип на песню «Мальвина». У меня даже есть видео, снятое на «мыльницу», где я стою с огромным бантом на голове и рассказываю с серьезным лицом о том, что буду знаменитой.

— А как в школе относились к твоей мечте?

— Почти никто не верил в то, что у меня получится. Говорили что-то вроде: «Сюзанна, где Шахты и где звезды? Сиди дома». Я люто ненавидела физику, химию, основные предметы — все, где не было никакого творчества. Мне учительница физики Надежда Васильевна говорила: «Да какая актриса, учи физику и не позорься». А я ее переубеждала, что мне физика не нужна будет, и в итоге она мне так и не понадобилась. Однажды я встретила Надежду Васильевну на улице, и она меня спросила, выучила ли я физику. Я, конечно, ответила отрицательно, но, как видите, толк из меня все-таки вышел. По математике мне вообще везло. Мне всегда попадались замечательные партнеры, которые успевали решить за урок задание и себе, и мне. А так, точные науки — не мое. Хотя я окончила лицей №26 всего с тремя четверками.

— Давай об институтах поговорим. Первое образование у тебя не театральное. Как так вышло?

— Тогда я как раз занималась у Сергеева. Он мне посоветовал поступать не в столицу, а в Ярославль. Я и поехала. В то время еще  было немного информации в интернете о том, что и как происходит на вступительных экзаменах, и в итоге я опоздала на туры. У меня очень поздно был выпускной, и, когда приехала, уже весь курс был набран и мастер мне посоветовала пойти в театр кукол. Но я отказалась, хотела играть на сцене сама. Так я вернулась в Шахты и поступила в Шахтинский политехнический институт (ныне ШАДИ — прим. авт.) на специальность «Управление персоналом», чтобы не терять год и была «земная» профессия. Но даже там я продолжала заниматься, у нас был театральный кружок, мы ставили спектакль по Чехову, у меня была роль Змеюкиной.

— Но в театральный ты все-таки попала?

— Судьба — это такая штука, от которой не уйдешь. Нет случайных знакомств, встреч, решений. Еще перед поступлением в группе для абитуриентов театральных вузов я познакомилась с Наташей Малинской, которая стала моей хорошей подругой. Мы обе не поступили в первый год и собирались поступать снова вместе. Как и все, наверное, я знала только пять основных актерских вузов. У меня был посыл на ВГИК. Там набирал мастерскую Александр Михайлов. Я читала басню «Лиса и Бобер», как и все девочки, от лица лисы. Александр Яковлевич  лично присутствовал на турах, что бывает редко. И вот он мне говорит, что, если прочту ту же басню от лица ежа, меня отправят сразу на конкурс. Я перепугалась, там про ежа всего две строчки, что-то там прочла, но ему вроде бы понравилось. Он меня пропустил, но до конкурса было еще далеко и не было никакой ясности. А к тому моменту я уже начала думать, что мне это надоело, что я больше не хочу слышать, что все делаю не так, что нельзя читать от мужского лица, что у меня брекеты и что все хорошо, но чего-то не хватает. Поэтому мы с мамой уже нацелились возвращаться в Шахты. И тут Наташа мне звонит и предлагает попробоваться у Дмитрия Певцова и Ольги Дроздовой в Питере. Она узнала подробности, и оказалось, что они в Москве набирают курс в Институте современного искусства. Я тогда и не знала, что это. Мы с мамой прямо с чемоданами поехали на Багратионовскую, еле нашли этот институт, забежали, и нам говорят: «Все, вы опоздали». Но я что-то наплела про то, что мы с поезда задержались, и меня пропустили. Я зашла в зал, а там сидят какие-то взрослые ребята-выпускники — и я одна. Обычно по десяткам  запускают, это не так страшно, а тут перед Дмитрием Певцовым, перед Ольгой Дроздовой и Иваном Агаповым мне нужно выступать в одиночестве. А я еще перед поступлением занималась с одной девочкой. Я ей говорю, что хочу прочесть монолог Аксиньи, что я чувствую в себе что-то от этой героини. Но она меня стала отговаривать. Хочу сказать всем, кто поступает: если вы чувствуете в себе силы, желание и возможность что-то сделать, прочитать, спеть – делайте. Всегда будут те, кто скажет, что это неправильно, и будут подстраивать вас под типаж. Например, мне говорили, что у меня более легкомысленный типаж, чем Аксинья. Но что если Аксинья у меня внутри? Так вот, на всех прослушиваниях я читала разные программы, и мне терять уже было нечего – я решилась на Аксинью. И вот я читаю. А у Ольги Борисовны слезы полились из глаз, и для меня это было шоком. Иван Агапов предложил мне прочесть на контрасте что-то смешное. А у меня была заготовлена проза от мужского лица про Ваську Подсолнухова. Иван Валерьевич просто упал от смеха. Я не читала даже стихи, не очень их люблю, и получилось, что они и не понадобились. Мне сказали подождать за дверью. Минут через десять меня и еще одну девочку, которая тоже ожидала вердикта, вызвали, выдержали мхатовскую паузу и сказали, что мы можем, конечно, еще походить по конкурсам, но мы поступили. Я разрыдалась. Выхожу в коридор, мама меня сразу начала успокаивать. «Ну ничего, — говорит, — не поступила и не поступила, в следующий раз получится, поедем в Шахты». А я на нее смотрю и говорю: «Мама, в том-то и дело, что поступила». Мы пошли узнавать условия обучения, оказалось, что на коммерческой основе — 200 тысяч рублей в год и без предоставления общежития. Мама сказала, что я обязательно буду учиться, и мы выдержим. А моя группа стала для меня большой семьей во главе с нашими мастерами. Они очень помогали, делали скидки на обучение талантливым студентам. У меня были ситуации, когда я платила и по 50, и по 30 процентов от суммы и за какой-то период не платила вообще. Я им очень благодарна и за профессиональные, и за жизненные уроки.

Скрижали профессиональной судьбы

— Расскажи о своей первой большой роли в фильме «Окна дома твоего». Сложно ли получить работу сразу после окончания театрального института?

— Совершенно не факт, что сразу после выпуска из института ты получишь работу. Тысячи ребят ежегодно выходят из вузов с дипломом актера и все хотят роли. Если мы говорим о кино, то обязательно нужен агент. Мне в этом плане повезло. Я встречалась с Даней Епифанцевым, его дядя — знаменитый актер Владимир Епифанцев. Он в свое время подсказал мне, что делать. Мы тогда записали актерскую визитку и по ней меня нашла мой агент Лолита. Она меня сразу отправила на кастинг на главную роль в сериале «Березка» для канала «Россия». Там был звездный состав, и несмотря на то, что меня утвердили и я уже ездила на примерку костюма и грим, в итоге «канал» заменил меня, потому что побоялись, что без опыта я не смогу осилить главную роль. Зато по этому проекту меня нашли продюсеры картины «Окна дома твоего». Сначала он назывался «Скрижали судьбы». Еще на прослушивании я поняла, что мы сработаемся с режиссером Сашей Высоковским. Нас тогда вызвали вместе с Пелагеей Невзоровой, которая играла мою сестру. Я пришла с кудряшками, на высоких каблуках и в платье. А на тот момент у него уже была актриса на роль Полины, и она кардинально отличалась от моего образа – этакая знойная брюнетка. Режиссер читал на пробах за моего партнера, кидал мне фразы, я отвечала, мне казалось, что ему нравится то, что получается. У нас пробы были два часа, что большая редкость. Потом он признался, что после проб уже не мог никого другого, кроме меня, видеть в роли Полины. Когда я прилетела на съемки в Минск, то попала просто в сказку, потому что и представить не могла, что на площадке может быть такая атмосфера. Через все съемки меня буквально за ручку провел Саша Константинов. Это были мои первые съемки, и я даже не знала, куда в камеру смотреть. Но он меня направлял, давал профессиональные советы.

— Что было самым сложным в съемках?

— Для меня самой сложной из всего, что я играла, была сцена смерти родителей. Я поняла это еще при чтении сценария, боялась этой сцены. Как ее можно пережить, как сыграть — это невозможно. Я просила отложить ее на последние дни съемок. Мне очень помог опять же Саша. Он подвел меня к скорой, которая дежурила на съемках, и мы спросили у них, что бывает, когда на место происшествия попадают родственники. Они рассказали о том, что люди бросаются в самую гущу, пытаются осмыслить ситуацию, находятся в шоке, и мы тут же придумали, как это сыграть. Это очень помогло. Мы снимали эту сцену ночью около пяти часов. И все это время мы были под поливальными машинами, имитирующими дождь. После каждого дубля мы шли в вагончик, нас сушили феном, делали грим и прическу, и мы опять кидались  в воду. Так что под конец съемок сцены мы были и морально, и физически истощены, но получилось достойно. Самым обидным было, что на этой сцене я сорвала голос — так кричала, а в фильме наложили музыку и я просто открывала рот. Были и курьезные случаи, когда Саша во время серьезных съемок меня смешил, или в сцене с дыней, на которую у меня аллергия, предлагал мне в кадре ее съесть.

— А запоминать большие объемы текста не сложно?

— Я никогда не учу текст. Просто, когда еду на съемку или гримируюсь, просматриваю диалоги, которые мне нужно сыграть, и вычленяю для себя: что должно с моим персонажем происходить и куда ведет его линия, а дальше — по смыслу. Мне кажется, когда заучиваешь текст, он становится неживым. Мы с Сашей очень много импровизировали, нам режиссер говорил, что мы настолько органичны в паре, что не нужно ничего подстраивать.

— С кем из известных кинематографистов тебе удалось поработать? И с кем хотелось бы встретиться на площадке?

— Ну, опять же Саша Константинов, он сейчас достаточно медийный. Мой мастер – Дмитрий Певцов, Иван Агапов, со Светланой Ходченковой работала в «Куприне», с Катей Шпица тоже удалось пересечься на площадке. А вот с кем хотелось бы поработать, так это с молодым режиссером Сашей Молочниковым. Он очень популярный и классный. Мне посчастливилось с ним познакомиться. Это неординарнейший человек, с которым мы хотим  осуществить одну идею, надеюсь, что все срастется. Из молодых актеров хотелось бы поработать с Пашей Прилучным, он действительно талантливый парень; мне очень нравятся работы Кирилла Плетнева и как актера, и как режиссера. С ним я тоже знакома, сейчас мы разбираем как раз один сценарий. Очень хороший, интеллигентный человек, добрый и открытый. Из взрослого поколения: с Александром Балуевым, Сергеем Безруковым — я сейчас пытаюсь попасть к нему в театр и надеюсь, что это случится. С Дмитрием Дюжевым тоже поработала бы, они как раз идут в связке как два режиссера.

— Где ты сейчас работаешь? Какие у тебя творческие планы?

— Сейчас я работаю в театре. К сожалению, закрылся проект, в котором я должна была принять участие на канале ТНТ. Также работаю со своим другом над собственным сценарием, который мы надеемся успешно реализовать. А еще я являюсь модельным агентом. Занимаюсь продвижением моделей на показы, съемки. Например, в России был единственный показ компании Benetton, и вот его делала я со своими моделями, визажистами, всей организацией. Плюс я сейчас активно занимаюсь спортивными бальными танцами.

— Занято ли твое сердце?

— Я не комментирую свою личную жизнь. Но надеюсь, что скоро выйду замуж.

Ранее по теме:

The post Шахтинка Сюзанна Бэлль: как я стала актрисой first appeared on Информационный портал города Шахты.