Такое явление, как предательство собственного народа, было весьма распространено среди пруссов в ходе завоевания их земель Тевтонским орденом. Нельзя сказать, что без помощи туземных ренегатов боевые монахи не добились бы успеха – сила солому ломит. Однако не сомнений и в том, что многочисленные перебежчики здорово облегчили задачу западных цивилизаторов. Один из подобного рода прецедентов имел место вскоре после того, как в Самбии, на холме у реки Прегель в 1255 году крестоносцами был основан замок Кёнигсберг.

Обитавшие по соседству племена надровов, судовов и скальвов (скаловов) отнюдь не обрадовались тому факту, что на их границах появился вражеский опорный пункт.

 

- О, презренные самбы, разрази их Перкуно! – бурчали непокоренные еще язычники. – Эти трусы и продажные шкуры подчинились христианам и приняли их веру. Думается, следует их за это сурово покарать. Хрен ли жалеть этих отступников? А заодно изведем под корень и всех пришельцев. Иначе и нам придется им покориться. А не хотелось бы!

В общем, образовав тройственный союз, пруссы собрали довольно внушительную рать и устремились на западные волости, предавая все на своем пути огню и мечу. Перебив массу народу и захватив изрядное количество пленных, участники набега отправились по домам. А дабы отслеживать передвижения противника в дальнейшем и по возможности препятствовать им, отстроили крепость, которую назвали Вилов (в последующем там возникнет уже тевтонский замок, а затем городок Велау – современный поселок Знаменск в Калининградской области).

 

С учетом того, что данное укрепление, по сути, являлось ключом к Надровии, в Вилове оставили сильный гарнизон, поручив командование им знатному воину по имени Тирско (или Кирске – в летописях разночтения), которому помогал родной сын Маудел.

«Но вот чудное провидение Божие, не ошибающееся в своих намерениях, - пишет знаменитый хронист Петр из Дусбурга. - Распорядилось оно, чтобы то, что надровы сделали тогда для своей защиты, после превратилось для них в великую западню и гибель. Ибо коснулся Бог сердца упомянутого Тирско… и людей, бывших с ним, чтобы, оставив идолопоклонство, они обратились к вере Христа и братьям и стали смелыми воителями веры христианской».

Неизвестно уж, что именно заставило находившихся в Вилове пруссов и их предводителя сменить религиозную ориентацию, но вскоре неофит Тирско уже скакал в Кёнигсберг, желая поскорее выслужиться перед новыми хозяевами. Комтур замка Буркхард фон Хорнхаузен, узнав, что путь в Надровию открыт, чрезвычайно обрадовался и, без сомнения, щедро одарил предателя – тем паче, что тот даже вызвался лично провести тевтонцев самими удобными путями на юго-восток, в волость, которая позднее стала называться Вохеншторф или Вонсдорф.

 

Все вышло как нельзя удачнее: местность опустошили, а защищавший ее прусский замок Капостете взяли приступом и сравняли с землей.

Тут надо упомянуть, что принять участие в этом налете опоздал маркграф бранденбургский Иоганн I. Вместе со своим младшим братом Оттоном III Благочестивым он управлял Бранденбургской маркой вот уже 35 лет, успев захапать множество земель на востоке, но так и не удовлетворив полностью своих аппетитов. К слову, эти братцы считаются основателями многих городов, в том числе Кёлльна (не путать с Кёльном) и Берлина, которые в позднем Средневековье слились в один и в дальнейшем стали столицей Германии.

 

Так вот, записавшийся в крестоносцы опытный вояка Иоганн со своим отрядом прибыл в Кёнигсберг зимой, когда легче было передвигаться по скованным льдом рекам. Однако зима в этом году выдалась на редкость теплая, так что прочного ледостава маркграф так и не дождался. Время поджимало, и представитель гордого рода Асканиев был вынужден вернуться в Бранденбург без очередной порции воинской славы, а главное – без ожидаемой добычи.

Рейд тевтонцы повторили уже на следующий год – и вновь чрезвычайно удачно, уничтожив все оставшиеся укрепления язычников. Когда пала сильная крепость Охтолита, сработал эффект домино: вслед за ней сложили оружие гарнизоны замков Унсатрапис, Гундове и Ангетте, прикрывавшие пути в Надровию. Начальственные пруссы, видимо, смирившись с неизбежным, отдали своих детишек в заложники и призвали подчиненных покориться свирепым завоевателям. Лишь один только местный князь, которого звали Годукке, продолжал сопротивляться. Тогда фон Хорнхаузен сколотил из спешно окрещенных надровов вспомогательное войско и напал на владения упрямца. Захватив Годукке, его жену и двух сыновей, всех немедленно казнил вместе с княжескими приближенными. А простую челядь, женщин и детей увел в полон.

«Таким образом по воле и при содействии Бога, который желает, чтобы все спаслись и никто не погиб… вся Пруссия приняла веру, в которой твердо и похвально пребывает и преуспевает изо дня в день» - гласит Старшая оливская хроника.

Ну, насчет «всей Пруссии» летописец, конечно, хватил – на тот момент длинные руки тевтонцев и крестоносцев дотянулись еще не до всех прусских земель. Но в том, что удар по язычникам был нанесен мощный, сомнений нет.