Андрей Коробейников: Играя для зрителей в России, всегда получаешь обратную связь

Один из самых неординарных представителей современного фортепианного искусства Андрей Коробейников дал интервью ФАН.

Андрей Коробейников за свою жизнь выступил в более чем полусотне стран на лучших сценах мира, таких как «Концертгебау», «Музикферайн», Парижская филармония, «Сантори-холл». В России он прежде всего прославился тем, что трижды участвовал в Международном конкурсе имени Чайковского и ни разу при этом не прошел в финал.

Но артист не чувствует себя пострадавшим. Ирония судьбы заключается в том, что отверженный и непонятый жюри музыкант снискал поддержку у публики. И эта любовь взаимная.

Один из самых неординарных представителей современного фортепианного искусства Андрей Коробейников дал эксклюзивное интервью ФАН.

Музыкальный бомонд Москвы, избалованный большим количеством самых разных программ, трудно чем-то поразить. Андрей Коробейников, тем не менее, в очередной раз удивил столичных поклонников классики — артист дал серию одноактных концертов «Нерв времени. Дмитрий Шостакович» в зале Рахманиновского общества на Большой Ордынке. Камерный фестиваль стал первым подобным опытом для известного пианиста.

«Концерты проходили при магической тишине»

— Как и когда родилась идея этого проекта и почему вы выбрали музыку Шостаковича?

— Пандемия изменила гастрольный график текущего сезона. Мои декабрьские представления были отменены еще летом — организаторы перестраховались, — и поэтому в конце 2020 года появились свободные от концертов дни. Моя знакомая, узнав об этом, предложила мне выступить в особняке на Большой Ордынке. Здесь стоит рояль Рахманинова — не только великого композитора, но и гениального пианиста, что делает зал особенным для всех артистов, которым выпадает возможность играть на этом инструменте.

Я подумал, что в таком атмосферном месте нужно играть музыку Шостаковича, созвучную нынешнему напряженному периоду. Его произведения, вне зависимости о того, когда они были написаны, всегда одинаково точно передают нерв времени. Творчество Шостаковича — это зеркало эпохи. Музыкальный язык понятен нынешнему слушателю и уже не кажется сложным.

Мне давно хотелось сделать цикл вечеров с музыкой Дмитрия Дмитриевича, написанной в разные годы, ведь до этого я исполнял программы только с ранними его сочинениями. И я был искренне удивлен и рад, что меня поддержали такие замечательные артисты, как скрипач Никита Борисоглебский, певицы Яна Иванилова и Любовь Петрова, скрипач Гайк Казазян и другие исполнители. Таких афиш, которые в итоге мы все вместе сделали, я раньше не видел.

Я, как организатор, был рад и тому, что в рамках фестиваля родились новые творческие союзы — ведь перечисленные музыканты до этого вместе, в одном концерте никогда не играли.

— Зрителю вы предложили концептуальный проект, серьезную информацию для размышления. Вы были уверены, что в зале встретите единомышленников, людей думающих?

— Никогда точно не знаешь, насколько твоя новая идея придется по вкусу зрителю. Но когда изначально речь идет о монографическом цикле вечеров, то становится понятно, что в зале будут поклонники и знатоки творчества этого композитора.

Еще будучи студентом Московской консерватории мне не нравилось, что слушатель, выбирая концерты для посещения, заостряет внимание исключительно на исполнителе, а не именах авторов музыки, которая будет звучать в программе. Поэтому желание посвятить фестиваль творчеству композитору, которого ты любишь, у меня присутствует давно.

Я рад, что проект получился. Концерты проходили при магической тишине. Я получил много положительных откликов от зрителей. Вообще, когда играешь в России, всегда получаешь обратную связь со зрителями: они делятся не только музыкальными размышлениями, но и литературными аллюзиями.

— Фестиваль «Нерв времени. Дмитрий Шостакович» делали исключительно для российской публики?

— Да. Конечно, считается, что публика в Австрии и Германии — самая образованная в мире, если речь идет о концертах классической музыки. Отчасти поэтому артисты пытаются там подыгрывать вкусам столь взыскательной аудитории.

У нас в стране другая модель взаимоотношений между музыкантами и слушателями. На примере гениального фестиваля «Декабрьские вечера» можно говорить о том, что российский зритель готов к тому, что ему предложат некий челлендж, работу по осмыслению всего того, что он видит на сцене. Слава богу, что такая традиция еще жива в России и что в стране по-прежнему есть публика, способная мыслить глубоко и ассоциативно.

«Классическая музыка — самодостаточна»

— На XIV Конкурсе имени Чайковского в 2011 году вы эпатировали жюри записью в домашних тапочках пьесы «Похороны куклы». Зрители с тех пор ждут от вас новых перформансов. Но вы появляетесь на сцене неизменно в строгом темном костюме и белой рубашке. Так мы не увидим на вас ботинок на толстой подошве с красными шнурками, например?

— Тот эпизод, о котором вы вспомнили, был разовой акцией. Ее нужно воспринимать как студенческую шутку с нотками иронии. Этот был исключительно адресный месседж тем, кому предстояло чуть позже засудить меня.

Я никогда не воспринимал участие в этом состязании в контексте развития профессиональной карьеры. Впервые я попал на конкурс в 2007 году. Но к тому моменту моими гастролями уже занималось французское агентство. Концертная деятельность моя развивалась абсолютно по другой линии. Поэтому я не чувствовал себя на конкурсе школьником, сдающим экзамен на профессиональную состоятельность, я играл на прослушиваниях раскованно, свободно, как привык делать это на больших сценах многих стран.

Говорят, что именно за такую «вольность» я в итоге и поплатился — до финалов меня не допускали.

— Зла не держите на своих обидчиков, многие из которых по-прежнему заседают в жюри конкурса или преподают в Московской консерватории?

— Последние лет десять я даю ежегодно от 70 до 100 концертов по всему миру. Половина из них проходит в России. Я часто играю в Большом зале Московской консерватории. Мой опыт выступления на этой сцене во время конкурсов имени Чайковского меня не тяготит, я ни на кого не держу обиды, я вообще человек отходчивый и незлопамятный.

Хотя история знает обратные примеры. Например, Рахманинова в сложный для него период жизни не приняли на работу в Московскую консерваторию. И он после того случая не дал ни одного концерта в ее стенах, хотя помогал профессорам этого учебного заведения, деньги отправлял на постройку зала.

— Как вы относитесь к тому, что концерты классической музыки стали часто дополнять визуальным рядом и световыми эффектами?

— Возможно, такие опыты могут иметь место в современной концертной деятельности. Но когда ты играешь на «священной» сцене, площадке с яркой музыкальной историей и богатыми традициями, то все эти «излишества», инсталляции, по-моему, неуместны. Я в этом плане консерватор. Максимум, на что я решился в плане эксперимента, это соединить стихи Серебряного века со Вторым концертом для фортепиано с оркестром Прокофьева. Была еще у меня программа «Рахманинов и Эдгар По: жизнь сквозь колокольный звон». Как известно, оба автора написали поэмы «Колокола», и я решил обыграть этот момент.

Я считаю, что классическая музыка настолько велика сама по себе и самодостаточна, что способна находить путь к сердцу слушателей без всяких дополнительных подсказок извне в виде красивых картинок и танцевальных номеров. Мне приходилось отказываться от участия в таких шоу-проектах, песочных анимациях, эклектичных, броских — возможно, и радующих глаз, но не глубоких по содержанию. Музыкант за тем же роялем способен в одиночку удерживать внимание зрителей, если играет искренне, с полной самоотдачей.

«Москва — прочитанная книга, хочу жить в Петербурге»

— Как так получилось, что ваша мама, выпускница Физтеха, разглядела в вас будущего талантливого пианиста?

— К музыке я приобщился после визита к… логопеду. Чтобы поправить дикцию, врач посоветовал записаться в хор. Мама прислушалась к этой рекомендации. Она выросла в деревне в Белгородской области, с детства слушала концерты классической музыки, мечтала играть на аккордеоне. Но, к сожалению, музыкальной школы поблизости не было, а вот выписать книги по физике она смогла. Позже мама поступила в Долгопрудном в Физтех, а любовь к музыке, получается, она передала мне.

С раннего возраста я посещал различные кружки, театральную студию, занимался фигурным катанием, причем на достаточно серьезном уровне. Мама пользовалась большим выбором обучающих программ для детей в Подмосковье и Москве, чего не было у нее на родине. К слову сказать, до 12 лет я довольно серьезно учил математику и физику… Но, поступив в этом возрасте в юридический вуз (Европейский университет права в Москве. — Прим. ФАН), я отошел от точных наук.

— Полученные знания в далеких от музыки областях пригодились вам потом как профессиональному пианисту?

— Фактически нет. Между тем, критики, особенно во Франции, находят в моей игре интеллектуальное начало, хотя я вроде бы стремлюсь к эмоциональной подаче материала. Впрочем, юридическое образование ставит мозги на место, развивает логическое мышление. Эти навыки помогают в камерных концертах.

Когда я играю одно и то же произведение в ансамблях с разным составом артистов, то выступаю часто в роли адвоката (смеется). Я стараюсь подчеркнуть достоинства того или иного исполнителя, я никогда не веду себя воинственно. Тем более, мне выпадает счастье часто играть вместе с выдающимися музыкантами, у которых я многому учусь в профессиональном плане.

— В детстве у вас не было собственной квартиры. Почему, обосновавшись в Москве и прожив в столице много лет, вы решили переехать в Петербург?

— Переезд в Петербург случился шесть лет назад, я интуитивно тогда почувствовал, что хочу жить именно в этом городе. Ни разу пока не пожалел о своем решении.

Я по-прежнему люблю Москву, но она стала для меня в один прекрасный момент как бы прочитанной книгой. Мне в этом городе, с одной стороны, все дорого, а с другой — до боли знакомо, Москва перестала меня удивлять. Здесь происходит огромное количество событий, но все они предсказуемы. В Москве вроде бы больше денег, чем в других российских городах, что позволяет экспериментировать, но в реальности многие проекты зарегулированы. В Москве финансовое благополучие является мерилом твоей творческой состоятельности. Мне такая система координат представляется ущербной.

В Петербурге, наоборот, неожиданные, креативные идеи встречаются на каждом шагу. Их генерируют люди с абсолютно другим, нежели в столице, менталитетом. В Питере атмосфера в среде музыкантов свежая, живая. Знакомства завязываются легко, просто, без пафоса. Я здесь быстро сошелся с джазменами, стал общаться с представителями андеграунда, художниками, артистами, я изучил непарадный Петербург с его богемной жизнью. В этом городе никто не гонится за большими гонорарами, о стремлении получить доступ к большим деньгам здесь говорить не принято, по крайней мере вслух, равно как и хвалиться успешными проектами.

Петербург продолжает меня восхищать своей архитектурой, культурными традициями, я до сих пор познаю этот город. А самое главное, в Петербурге я нашел замечательный рояль. Инструмент стал моим музыкальным собеседником. Его звучание в квартире со сводчатыми потолками становится особенным. Обстановка в моем нынешнем доме заряжает меня правильной энергетикой.

«Скончавшихся людей я считаю живыми»

— Из-за пандемии отменились многие концерты. Вы не считали, сколько денег потеряли в 2020 году?

— Финансовые потери приличные. Из сотни запланированных выступлений я дал только десятую часть из них. В трудном положении оказались и организаторы концертов.

Как сказал мне еще летом руководитель одной из филармоний, глубина планирования — один час. Сейчас может быть чуть дальше можно заглянуть за горизонт, но ситуация неопределенности в гастрольной деятельности сохраняется.

— Когда состоится ваш ближайший концерт?

— Я очень надеюсь, что 11 января пройдет мое первое выступление в зале «Зарядье». Причем концерт из Малого зала перенесли на Большую сцену, так как билеты очень быстро раскупили. Я изначально планировал сыграть программу, пронизанную рождественскими настроениями, философией добра, и включил в концерт сочинения Мессиана, Бетховена, Баха, позднего Скрябина…

Дата дебютного вечера совпала с днем рождения замечательного дирижера, моего друга Александра Ведерникова. С ним мы сделали много совместных программ, и я собирался пригласить Александра Александровича на концерт. Но пандемия осенью, 30 октября, унесла жизнь этого замечательного музыканта, он сгорел« буквально за две недели с небольшим… Предстоящий вечер в «Зарядье» я посвящаю памяти Александра Ведерникова, концерт станет приношением гениальному артисту.

У меня немного странное, на первый взгляд, отношение к смерти. Скончавшихся людей я по-прежнему считаю живыми, просто для меня они ушли на время, а не навсегда. Будто бы уехали в долгую поездку. Поэтому светлая музыка концерта полностью отражает мою философию. Траурных настроений не будет, хотя крайне тяжело осознавать, что такой великий мастер покинул нас в расцвете сил и таланта.

Я приглашаю всех на свой концерт, где будет звучать красивая, одухотворенная музыка! Программа получилась, мне кажется, интересной и необычной по содержанию.

Досье

Андрей Коробейников родился в 1986 году. Начал играть на фортепиано в 5 лет, а через два года одержал свою первую победу, завоевав первую премию III Международного конкурса юных музыкантов им. П. И. Чайковского (март 1994 г., Химки).

К 20 годам Андрей стал обладателем более 20 премий различных конкурсов в России, США, Италии, Португалии, Великобритании, Нидерландах и других странах. В их числе — первая премия на III Международном конкурсе пианистов имени Скрябина в Москве (2004), вторая премия и приз публики на II Международном конкурсе пианистов имени Рахманинова в Лос-Анджелесе (2005).

Коробейников окончил Московскую государственную консерваторию им. П. И. Чайковского в классе доцента Андрея Диева (2006 год). Получив на выпускных экзаменах по специальности наивысшую оценку, 19-летний пианист повторил достижение Рахманинова, также окончившего консерваторию с золотой медалью в возрасте 19 лет.

По окончании консерватории Андрей стажировался в Королевском колледже музыки в Лондоне в классе Ванессы Латарч. Он выступает с концертами на ведущих концертных площадках мира: в залах Московской государственной консерватории, Walt Disney Concert Hall в Лос-Анджелесе, Sala Verdi в Милане, Salle Alfred Cortot в Париже, Hamarikyu Asahi Hall в Токио, Wigmore Hall в Лондоне, Vatroslav Lisinski в Загребе. Коробейников сотрудничал с выдающимися дирижерами: Владимиром Ашкенази, Джоном Аксельродом, Константином Орбеляном, Йошинори Кавачи, Овидиу Балан, Эдуардом Серовым.

Интересы Андрея не ограничиваются музыкой. В двенадцатилетнем возрасте он поступил на юридический факультет Европейского университета права в Москве, который закончил с отличием в 2003 году. С 2003 по 2004 годы преподавал там теорию государства и права, земельное право, римское право, право интеллектуальной собственности. Опубликовал несколько научных статей, посвященных проблемам осуществления прав артистов-исполнителей.

В 2000 году Андрей Коробейников был избран пожизненным членом Международной академии наук Республики Сан-Марино. В свободное время играет на саксофоне, пишет стихи, слушает Виктора Цоя и болеет за футбольный «Спартак».