«Похоже на сказку». Что не так с расследованием взрыва в метро Петербурга
В Ленинградском окружном военном суде заканчиваются слушания показаний обвиняемых по громкому делу о взрыве в петербургском метро в апреле 2017 года. На скамье подсудимых 11 выходцев из Центральной Азии, их обвиняют в том, что они были связаны с непосредственным исполнителем и организаторами взрыва. Сами подсудимые предъявленные им обвинения отрицают.
Взрыв в вагоне поезда на перегоне между станциями метро «Технологический институт» и «Сенная площадь» прогремел 3 апреля 2017 года около 14:40. Позже на станции метро «Площадь Восстания», как сообщили силовые органы, нашли сумку с еще одним взрывным устройством, которое было обезврежено. На следующий день после теракта следствие заявило, что террористом-смертником был уроженец кыргызского города Ош 22-летний Акбаржон Джалилов. Российское гражданство он получил в 16 лет, работал официантом и автослесарем. Следствие считает, что он принадлежал к террористической организации «Катиба Таухид валь-Джихад» и проходил подготовку в Сирии.
Три дня спустя в одном из домов на Товарищеском проспекте была штурмом взята квартира, где нашли взрывные устройства и взрывчатку, ее жильцов следствие сочло причастными к взрыву. Всего в деле 11 обвиняемых, все они уроженцы Центральной Азии, никто из них не признаёт обвинение. Они утверждают, что оружие, взрывчатка и взрывные устройства были им подброшены.
Среди обвиняемых есть два брата, Аброр и Акрам Азимовы, которые, по версии следствия, привезли из Турции и передали террористу-смертнику 2500 долларов. Кроме того, следствие считает, что Аброр Азимов звонил Акбаржону Джалилову накануне взрыва в метро.
По версии следствия, еще двое обвиняемых – Ортиков и Каримова – предоставили Аброру Азимову средства связи.
Несмотря на то что дело было очень громким, о нем быстро забыли. Журналисты сосредоточились на судьбе пострадавших, расследование теракта осталось в тени. На это обратили внимание несколько активистов и правозащитников, которые пристально следили за расследованием и процессом, и у них сложилось впечатление, что что-то пошло не так, причем с самого начала. Исследовав обстоятельства задержания обвиняемых и доказательства, представленные в суде, они пришли к выводу, что следствие интересует не установление истины, а исключительно формальная сторона дела, в результате на скамье подсудимых оказались случайные люди, а причастные к взрыву остались на свободе, поскольку их никто и не искал. Инициативная группа разработала специальный сайт, где рассказала все, что знает об этом деле.
Рассмотрение дела по существу дела началось 2 апреля 2019 года. Активист Игорь Готлиб, побывавший на ряде заседаний в Ленинградском окружном военном суде, рассказывает, что у него не возникло сомнений в существовании созданной в 2013 году террористической организации «Катиба Таухид валь-Джихад», фигурирующей в уголовном деле, поскольку там приводятся сведения о совершенных ею терактах, полученные от киргизских спецслужб. А вот подтверждений из независимых источников тому, что с этой организацией был связан смертник Акбаржон Джалилов, а также братья Аброр и Акрам Азимовы, Готлиб не увидел.
Единственным доказанным фактом он считает перевод Аброром Азимовым Джалилову денег в феврале-апреле 2017 года. По мнению Готлиба, следствие не доказало также, что именно Аброр Азимов звонил Джалилову накануне взрыва.
– Я бы не узнал на записях голос Аброра Азимова. Методика фонографической экспертизы, судя по объяснениям специалиста, предназначена для русского языка и не годится для нерусской речи. Сам Аброр говорит, что с Джалиловым разговаривал не он. В общем, кто был собеседником Джалилова, непонятно. Теперь о взрывных устройствах – ясно, что одно из них Джалилов взорвал на себе, а другое оставил в сумке, но ведь никакие связи Джалилова не исследованы. И к взрывному устройству, оставленному на «Площади Восстания», тоже есть вопросы: согласно обвинительному заключению, оно было радиоуправляемое, значит, кто-то должен был нажимать эту кнопку – так где этот сообщник?
То, в чем обвиняются другие участники процесса, представляется Игорю Готлибу еще более странным – например, утверждение, что обвиняемые Ортиков и Каримова предоставляли террористическому сообществу средства связи.
– Аброр Азимов приобрел сим-карту и, чтобы ее активировать и привязать к ней Киви-кошелек, попросил Каримову 31 марта и 1 апреля дать ему ее телефон. А Ортикова он попросил на этот номер позвонить – и забрал сим-карту назад. Нигде не сказано, что Ортиков и Каримова вообще имели представление, зачем нужна эта сим-карта. Потом у Каримовой нашли гранату, а у Ортикова целый арсенал. Их пытались склонить дать показания, что все это им оставил Азимов, но они отказались, Каримова сразу сказала, что все это ей подкинули при обыске. Что касается квартиры на Товарищеском, то следствие считает, что ее жильцы готовили еще один теракт, но он был предотвращен: оружие и взрывчатку нашли, а всех участников задержали. Но ведь почти все обвиняемые мало знакомы друг с другом, один из них, Эрматов, вообще только 20 марта впервые в Петербург приехал, некоторые были мало религиозны, и получается, что из них скоропалительно составилось террористическое исламистское сообщество. В то же время в квартиру пришли по анонимному звонку – якобы звонил некий Петр и сказал, что там жил Джалилов, но он там никогда не жил. Есть и другие нестыковки – сказано, что во всех СВУ была аммиачная селитра с карамелью, но якобы у ряда обвиняемых нашли следы тротила или гексогена, а это уже совсем другая взрывчатка, ее самому не сделать.
Юрист Алина Есипова тоже побывала на многих заседаниях в Ленинградском окружном военном суде. Сюжет, изложенный следствием, кажется ей совершенно неправдоподобным.
– Суд часто игнорирует и не замечает заявления фигурантов, делает вид, что не слышит ходатайства защиты, не принимает их просьбы об экспертизе, отклоняет вопросы к свидетелям, а вот вопросы прокурора одобряются. И даже когда прокурор задает наводящие вопросы или сам отвечает за свидетелей, суд все это игнорирует, и это бросается в глаза. Есть свидетельства о пытках, которые не расследуются. Мне было интересно, какие доказательства есть у следствия, и я увидела, что, кроме перевода денег братьями Азимовыми, подтверждаемых банковскими документами, доказательств нет. Есть еще биллинги звонков, но непонятно, как они собраны. А доказательств причастности к делу всех остальных я вообще не увидела.
Азимов заявил, что его похитили и две недели пытали в подвале, требуя сознаться в подготовке теракта.
Одними из главных организаторов теракта следствие считает братьев Акрама и Аброра Азимовых. Аброр Азимов, задержанный 17 апреля 2017 года, заявил, что перед этим его похитили и две недели пытали в подвале, требуя сознаться в подготовке теракта.
В конце марта 2019 года член петербургской Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Яна Теплицкая навестила в СИЗО братьев Азимовых, которые подтвердили ей рассказ о пытках, позже о пытках рассказал еще один обвиняемый – Мухамадюсуп Эрматов. Он, по версии следствия, вступил в террористическую организацию «Катиба Таухид валь-Джихад» и собирал информацию для новых терактов.
– Вероятно, всех троих пытали в секретной тюрьме ФСБ, находящейся под Москвой. Эрматова похитили, наверное, 5 апреля 2017 года, за день до обыска на Товарищеском проспекте. Его брат стал его искать, увидел, что у его машины проколоты колеса, испугался и заявил в полицию. К ним домой пришли полицейские, а через несколько часов – сотрудники ФСБ, нашли самодельное взрывное устройство и арестовали всех, кто был в квартире, в том числе двух заявителей о пропаже Мухамадюсупа Эрматова. До 11 мая Эрматов неизвестно где был, его отец пытался его найти, ходил в 23-й отдел полиции, где ему сказали: «Твой сын в ФСБ, зря его ищешь». То есть он пропадал почти месяц, а потом его якобы нашли в парке «Дружба» в Москве. На самом деле все это время его пытали в секретной тюрьме. Аброра Азимова пытали около двух недель, а потом постановочно задержали под видеозапись. Акрама Азимова похитили в больнице в городе Ош сразу же после операции, это подтверждено врачами. В секретной тюрьме его держали четыре дня, потом тоже постановочно задержали и показали по НТВ.
Записи видеорегистраторов с разговором о пытках им удалось истребовать через суд.
По мнению Яны Теплицкой, проверку, проведенную Следственным комитетом по поводу пыток, нельзя считать объективной. Кроме того, когда Аброр Азимов рассказывал правозащитникам о пытках, был прерван не только разговор, но и само посещение, что Теплицкая считает незаконным. Запрет на общение с заключенными правозащитники обжаловали в суде. Записи видеорегистраторов с разговором о пытках им удалось истребовать через суд. Доказательств пыток, примененных сотрудниками ФСБ к обвиняемым, больше, чем доказательств причастности обвиняемых к теракту, считает Теплицкая.
Шохиста Каримова, по версии следствия, обеспечила террористов средствами связи. Ее защитник Виктор Дроздов считает ее причастность к теракту в метро недоказанной, а улики по делу – подброшенными. По его словам, Каримова совсем недавно приехала в Россию и очень гордилась тем, что здесь живет. Она утверждает, что найденные у нее запал, детонатор и гранату ей подбросили, предварительно заставив подержать непонятные предметы в руках и провести ими по телу.
Дроздов считает, что в этом уголовном деле очень много нарушений на этапе предварительного следствия при сборе доказательств: многие из них либо недопустимые, либо не относятся к делу. Сроки рассмотрения дела заканчиваются 12 ноября, но суд очень торопится и отказывает в рассмотрении всех ходатайств. Хуже всего, по мнению Дроздова, что суд не хочет рассматривать основное доказательство – тот вагон, который пострадал во время взрыва. Правда, и он теперь не является допустимым доказательством, поскольку был передан следствию на ответственное хранение, будучи не опечатанным, сейчас он зашит алюминиевыми листами, и никто не знает, кто в нем побывал. По словам адвоката, характер взрыва, который должен был бы заинтересовать следствие и суд, говорит о том, что взрывная волна шла не так, как гласит официальная версия.
Суд вообще не интересует, что происходило 3 апреля 2017 года, его интересуют только формальности.
– Все вещественные доказательства были просто предъявлены в суде на первом заседании, без изучения, потом они исчезли, и на все наши попытки посмотреть на них еще раз нам отвечали отказом, даже с каким-то раздражением, потом их увезли в Москву, так что вещественных доказательств мы не видим, – говорит Дроздов. – Суд вообще не интересует, что происходило 3 апреля 2017 года, его интересуют только формальности. Даже свидетельства о смерти Джалилова в деле нет, зато там есть очень много загадок. Конечно, прямая дорога этому делу – в Европейский суд по правам человека. Элементарного взгляда здорового юриста не дальше середины первого тома достаточно, чтобы понять, насколько это дело абсурдно.
Суд не хочет смотреть видеозаписи из метро от 3 апреля 2017 года, где отчетливо видно, что за Джалиловым все время следует некий человек, чье лицо прекрасно видно.
– Когда Джалилов оставляет сумку на «Площади Восстания», видно, что за ним все время следуют четыре человека, но самое интересное, что съемка кончается, как только вокруг сумки появляется красно-белая ленточка, – утверждает Дроздов. – Сумку перемещают за угол, и что там с ней делают, никто не знает. Что было в этой сумке и как оно там оказалось – большая загадка, она вся изрезана, а почему – суд это тоже не интересует. И на этом фоне нам дается обвинительное заключение, которое представляет собой не более чем сказку.
В результате взрыва в Петербургском метрополитене 3 апреля погибли 16 человек, в том числе предполагаемый исполнитель, свыше сотни получили ранения. Среди убитых – гражданин Казахстана Максим Арышев, обучавшийся в российском вузе.
Материал Татьяны Вольтской, корреспондента «Север.Реалии» – проекта Русской редакции Азаттыка (Радио Свобода).