Долгие годы в российском обществе существовала стабильность. Она держалась на динамическом равновесии двух укладов: либерального, вершиной которого был правящий класс, и патриотического, состоящего из служащих, рабочих, представителей мелкого и среднего бизнеса, то есть из основного населения России. Президент Путин был коромыслом весов, на котором держались две эти чаши. И искусство управления государством состояло в том, чтобы взрастание этих укладов происходило равномерно, чтобы чаши не перевешивали одна другую. Эти два уклада враждовали, ненавидели друг друга, но их внутреннюю неприязнь удавалось преодолеть тонкими манипуляциями, ловкостью, изощрённостью официальной пропаганды. Олигархам и либералам был нужен Путин, который создал мощную армию и защитил растущее богатство российского капитала от посягательства зарубежных чужаков. Патриоты, не имея своего политического лидера, считали этим лидером Путина, были благодарны ему за укрепление государства, за возвращение Крыма, за создание мощного оружия, что являлось символом могучего государства. Патриотам было достаточно парадов, Бессмертного полка, Олимпиад. Отношения этих двух укладов — либерального и патриотического — имели некоторое подобие солидарного общества, в котором существует баланс интересов, и в лице президента есть центр, управляющий государством.

Однако постепенно этот баланс стал нарушаться. Его нарушил Навальный — политик с неясным генезисом: с патриотическим прошлым, внедрённый в либеральный уклад. Навальный обрушил свою разоблачительную критику на высших представителей либерального уклада, на правящий класс. Его обличения выводили на свет сберегаемые в тайне несметные состояния богачей, способы увода этих богатств за границу, ненасытное стяжательство чиновников. Навальный обнаружил скрытую доселе систему чудовищной коррупции, которая на глазах сжирала государство, вымывала из России колоссальные деньги, оставляя народ бездом­ным, бесхлебным.

Сам правящий класс получил новую опору и покровительство в лице зарубежных партнёров, стал постепенно выходить из-под влияния президента Путина. Крупнейшие банкиры: такие, как Бородин из «Банка Москвы», братья Ананьевы, православный банкир Пугачёв, Минц и другие, — убегали из России, уводя триллионы, оставляя без средств существования нищающую страну. Вульгарная роскошь, которой богачи щеголяли с экранов телевизоров, их яхты, личные самолёты, разврат куртизанок, бесконечные оргии — всё это стало достоянием общественности и вызвало отторжение, ненависть и отвращение к олигархам у большинства населения. От олигархов отшатнулась либеральная интеллигенция, что усугубило разлом в либеральном укладе. Правящий класс стал саморазрушаться, окончательно перестал заниматься делами управления государством, исполненный невежества и безделья, проваливал один национальный проект за другим. Правящий класс прекратил управлять государством.

Постепенно патриотический уклад стал отворачиваться от Путина, переставал видеть в Путине своего политического и духовного лидера. После крымского триумфа наступило донецкое разочарование. Сознательное уничтожение Кремлём великого плана Новороссии, остановка наступающих на Мариуполь ополченцев, нелепые Минские соглашения, которые обрекали Донбасс на вечные бомбардировки и пролитие крови, — всё это погасило крымское солнце, погасило триумф Путина Таврического. Разорение мелкого и среднего бизнеса, обнищание народных масс, бесчисленные обещания, которые не выполнялись, превращали многих патриотов из ревностных сторонников Кремля в оппозиционеров и сближали их с радикальными либералами.

Два эти уклада: либеральный и патриотический, — стали саморазрушался по собственным законам, уже не нуждались в президенте, и президент Путин становился всё более и более одиноким. У него осталась силовая компонента. Разбегающиеся уклады можно было удерживать с помощью жёсткой арматуры: армии, Росгвардии, судебной системы. Официальная пропаганда в лице талантливых, но утомлённых пропагандистов, перестала быть действенной, вызывала отторжение в обоих укладах. Появились первые симптомы государственного распада. Хабаровск вышел из подчинения и устроил ходячую забастовку, отторгая путинского назначенца Дегтярёва.

Церковь, которая в начале девяностых пользовалась авторитетом у народа, сегодня утратила этот авторитет, погасла, остыла. Огненные всплески в недрах церкви, такие, как безумствования схимонаха Сергия на Урале, ещё больше ослабляют церковь. Всемирные Русские соборы, которые когда-то собирали русскую элиту и пользовались громадным успехом, теперь превратились в печальные, унылые совещания. К этому примешались белорусские события. И либеральный, и патриотический уклады со страхом смотрят на белорусские события, проецируя их на судьбу Родины.

Одиночество Путина всё очевиднее. Народ, который ждал от Путина концепцию русского развития, формулу нового рывка, так и не дождался их, не дождался вещих слов. От президента исходят только технические замечания, которые могли бы исходить и от премьер-министра. Коронавирус обесцветил, ослабил все прежние идеологические посулы, разговоры о национальных скрепах, о неразрывности русской истории. Мы опять стоим перед угрозой нового колоссального разрыва, когда постсоветское ельцинско-путинское государство, просуществовав тридцать лет, замерло на краю чёрной исторической ямы.

Как избежать падения в яму? Как предотвратить революцию и избежать хаоса? Как вернуть народу веру в священность своей истории, в неодолимость русской национальной судьбы? Очень узкая, едва заметная прослойка русских интеллектуалов продолжает думать о будущем, о цветении, о развитии. Однако многие проекты, которые исходят от этой группы: новая модель экономики, образовательной системы, теории управления, — эти проекты нежизнеспособны, ибо не могут быть усвоены сегодняшним государством.

Что же остаётся? Вера в чудо, страстное выкликание этого чуда? Создание общества этого чуда, движение Русской Мечты, которое распространяет чаяния этой группы русских мыслителей на большие массы народа? Исторического времени мало. Этого времени не хватит на медленную эволюцию. Его может хватить только на преображение, которое не раз случалось в русской истории. Воля пророков заставляла двигаться горы. Молитва праведников спасала города от испепеления. Жертвенное служение своему государству царей и вождей сберегало это государство. Оползень сдерживается не бетонными опорами, не надолбами, а могучим и верящим взглядом, который останавливает сползающее с горы государство. Немедленный импульс развития. Идеология Русской Мечты. Религия Русской Победы.

Среди острова Буяна,

Среди горестей и мук,

Среди чёрного бурьяна

Расцветает синий луг.