Куба сворачивает на китайский путь
На Кубе произошло «эпохальное» событие. Почему его можно считать таковым только в кавычках, расскажу ниже, а пока подробности произошедшего.
89-летний Рауль Кастро, младший брат знаменитого команданте и с 1959 года бессменного лидера кубинской революции Фиделя Кастро, на проходящем в эти дни в Гаване VIII съезде Компартии страны ушел с поста ее первого секретаря. Это был последний и самый значимый пост в государственной иерархии Острова свободы, который Рауль занимал с 2011 года, после окончательного отхода от дел Фиделя. С постов председателя Госсовета и главнокомандующего старший брат Кастро ушел еще в 2008 году по состоянию здоровья.
В 2018 году Рауль Кастро уступил должность председателя Государственного совета Мигелю Диас-Канелю. Ожидается, что на нынешнем партийном съезде будет объявлено, что и главный партийный пост получит все тот же Диас-Канель.
Закончилась ли эпоха правления семьи Кастро окончательно, полной ясности еще нет, поскольку эксперты указывают на сына и дочь Рауля — Алехандро и Мариэлу, которые могут и впредь влиять на политику островного государства. Впрочем, учитывая, что Диас-Канель с 2019 года является еще и президентом Кубы, можно ожидать, что все бразды правления теперь будут сосредоточены именно в его руках. Если же нет, то мы получим еще один образчик династического правления постсоциалистической эпохи, вроде того, что являют собой политические системы Северной Кореи, Азербайджана и Сирии.
Пока же на Кубе внешне все выглядит так же, как и раньше. Верный «идеалам кубинской революции» Диас-Канель подчеркивает преемственность своей власти от клана Кастро, сурово хмурит брови в адрес американского империализма. Однако все это не более чем мишура, призванная прикрыть суть происходящего. Которая состоит в том, что нынешний транзит власти на Кубе — это лишь надводная часть айсберга масштабной социально-экономической трансформации. Система государственного социализма здесь, как и в Китае, эволюционирует в систему государственного капитализма.
Процесс этот идет на Кубе не первый день, он начался еще в 1992 году, когда после крушения Советского Союза российские власти отказались дотировать кубинскую экономику. Однако более масштабно новая экономическая политика начинает разворачиваться с 2010 года. Тогда тот же Рауль Кастро пообещал представителям малого бизнеса исправить «ошибки партии», допущенные по отношению к ним.
В целом же Куба уже не первый год де-факто идет по пути китайских реформ. Новый кубинский «социализм с китайской спецификой» на самом деле совсем не специфичен, благо мы имеем 40-летний опыт китайского НЭПа, который практически один в одни копируется Кубой. Речь идет о постепенном переходе от почти тотальной государственной собственности к экономике, основанной на частной инициативе при сохранении государственного регулирования и политической диктатуры одной партии.
Рано или поздно и в Китае, и в Индокитае, и на Кубе частнособственнический экономический базис, возникающий в ходе проводимых реформ, создающий новый средний класс и класс крупного капитала, начнет требовать себе и политическую власть, а значит, возникнет запрос на изменение господствующей сейчас политической системы. Но сказать, как скоро произойдут эти политические изменения, сложно. Опыт той же КНР демонстрирует, что эта вроде бы неустойчивая переходная конструкция (однопартийная диктатура в политике и частная собственность в экономике) может существовать достаточно долго.
Объясняется эта устойчивость, с одной стороны, тем, что правящий класс в перечисленных странах (изначально он был представлен сросшимся партийным и государственным чиновничеством всех уровней) не готов выпускать рычаги правления из своих рук. С другой стороны, возможность для миллионов людей в этих странах уйти в нишу частной, прежде всего, частно-экономической жизни, позволяет смягчать давление государства на общество в целом и на каждого гражданина в отдельности.
Куба сегодня, вероятно, готова была бы диверсифицировать свои внешнеэкономические и внешнеполитические связи. Однако небольшому островному государству, практически не обладающему собственными энергоресурсами и имеющему ограниченный демографический потенциал (население страны 11 миллионов человек), придется выбирать между двумя крупнейшими формирующимися сегодня блоками государств — проамериканским и прокитайским.
По логике вещей и элементарной экономико-географической логике Кубе, находящейся всего в 180 километрах от Соединенных Штатов, имело бы смысл примкнуть к американской коалиции. Только вот тут не все так просто. Администрация нынешнего президента США Джо Байдена, на которую на Острове Свободы возлагали надежды как на преемника политики Барака Обамы, восстановившего дипломатические отношения с Кубой, в феврале продлила в адрес Гаваны санкции, вновь введенные против нее при Дональде Трампе.
Есть, конечно, еще Россия, последние годы пытающаяся позиционировать себя как отдельный полюс современного мира. К преемнику СССР на Кубе по традиции относятся тепло, прежде всего, видя в нем противовес «американскому империализму». Правда, кубинцы в упор при этом не видят нового российского империализма (или видят, но считая его меньшим злом, чем американский). Однако и сама Москва потихоньку втягивается в орбиту интересов Пекина…
По этим причинам у новых руководителей Кубы стратегического выбора практически нет. Однако он может появиться, если администрация Байдена проявит большую гибкость и откажется проводить ошибочную (и, в общем, тупиковую) политику Трампа по отношению к Гаване.
Александр Желенин