Валдай, торпедировав саммит демократий Байдена, не поморщился
После речи Путина мировой капитализм перестаёт быть безальтернативной максимой
21 октября, выступая на Валдайском форуме, Владимир Путин задал идеологию страны, предложив желающим присоединиться. Большинство уцепилось за формулировку «здоровый и умеренный, отвергающий тотальное охранительство консерватизм» – и зря. Дело сложнее.
Самым ярким тезисом, высказанным президентом России, стало хлёсткое: «Существующая модель капитализма исчерпала себя». Проблема лишь в том, что другой модели, кроме существующей, у капитализма как такового нет. Сейчас степень людоедства этого общественно-политического и хозяйственного строя стала очевидной лишь по причине тотального пожирания окружающих. Ранее, когда оглоед пасся на периферии, его кровожадность «золотой миллиард» не тревожила. Теперь, когда скелет сожранной и обглоданной до костей окраины белеет памятником прогрессу и человечности, а зверь пробрался в гостиную, все отчего-то взволнованы.
Как ни занимайся «умеренным и здоровым консерватизмом», при капитализме женщину, простите, человечность, он никогда не заменит. Волк-вегетарианец не создан. Да и смысла в работе генетиков нет. Коровы для «уничтожения» травы имеются. Умеренный и здоровый консерватизм при капе в итоге всегда вурдалак. Раньше ли, позже ли.
Высшая максима социального государства, о котором говорил Владимир Путин, состоит в создании условий для самореализации максимально широкого круга членов общества, ограждении их от нищеты. То есть ровно противоположный развитию капа с его непотизмом и концентрацией капитала вектор. И как вы представляете себе такую лебедераковую щуку в действии?
Захар Прилепин, написав, что «»Единая Россия» будет самой левой партией в России, вот увидите. Им это несложно. Они ж стали за месяц самой «донбасской» партией. Делов-то. И тут справятся», – съязвил бесподобно, но прав на все 300%. И пока это очевидное фундаментальное противоречие не разрешено в России. Только продекларировано. Впрочем, оно нигде не разрешено.
Президент России, тщательно избегая слова «социализм», попытался наполнить существующие капиталистические реалии именно этим содержанием. И ровно это изолирует его фигуру в среде высшей, очень богатой российской высшей бюрократии. Которая порыв ВВП горячо одобрит и на корню придушит.
Практическая реализация тезиса об исчерпанном капитализме неразрывно связана с переориентацией власти на иную, небюрократическую социальную опору, чего не просматривается.
Следующее сказано применительно к Украине, но касается «дикого капитализма» (а не дикого, как мы помним, нет) в целом: «Складывается впечатление, что легальными способами украинскому народу не дают и не дадут сформировать такие органы власти, которые напрямую отвечали бы интересам украинского народа».
Точнейшая мысль. Всё современное западное общество обустроено так, чтобы вновь и вновь воспроизводить накапливаемые богатства и власть у совершенно определённой группы лиц. Всё остальное – хорошее образование, социальные лифты, реальная конкуренция – дозируются и доступны в пропорции, не несущей угрозы несменяемости. Но спрос в мире на построение такой системы – огромен. Поэтому слова Путина об «исчерпанности капитализма» выстрелили. Тем более что были приправлены тезисами о недопустимости переоценки понятия семьи, роли мужчины и женщины, явном сегодняшнем информационном и законодательном сексуальном насилии над детьми, личностями умственно и психологически не вызревшими.
Если мы поместим валдайскую речь Путина в общемировой политический контекст, то она, конечно же, формирует идеологическую альтернативу саммиту псевдодемократий Байдена, намеченному на начало декабря. Там соберутся люди, которые позже заставят свои страны и народы защищать права трансгендеров и другой набор идеологических нарративов любой ценой. Любой ценой – не метафора. В комплект обязательно войдёт русофобия.
Именно потому буквально на следующий день, отсмотрев Путина с карандашом, Байден побежал к телекамерам и поведал, что «Jeszcze Polska nie zginęła!», простите, Америка грейт и сильна эгейн, и даже э-ге-гейн!
Слова Путина вбивают клин между западными элитами и населением. К сожалению, не могу припомнить, когда мы были в состоянии успешно воспользоваться имеющимся раздраем в практических интересах. Но потенциал – да, существует.
После речи Путина мировой капитализм перестаёт быть безальтернативной максимой. Возможно искать иной путь, говорить о нём. Для чего необязательно присоединяться к России. Боритесь, как было сказано на Валдае, сами. Но в Москве вас выслушают. Что вслух не произнесено, но подразумевается.
Давно, с Мюнхена 2007-го, программные речи Путина становятся ключевым элементом мягкой силы России. Передёргивать их можно, переаргументировать не получается. Путин нашёл рецепт. Он в правде. Не иначе брат подсказал.