Граф Ростопчин из Ливеского уезда: фаворит царя, министр, литератор
260 лет назад, 12 (23) марта 1763 года, в селе Косьмодемьянское Ливенского уезда Орловской губернии (ныне с. Козьминка Ливенского района Орловской области) родился будущий граф, единственный из ливенцев, занимавший министерские посты в правительстве, Фёдор Васильевич Ростопчин. Крестился Фёдор в г. Ливны в Старой Скорбященской церкви (Старый Георгий). Согласно семейному преданию Ростопчиных, родоначальником их фамилии был прямой потомок Чингисхана, Борис Давыдович Ростопча.
Вместе с младшим братом Петром (1769-1789) Фёдор
получил домашнее образование. Десяти или двенадцати лет зачислен на службу в Преображенский полк. В 1782 году получил чин прапорщика.
А уже в 1796 году — генерал от инфантерии,
фаворит императора Павла и руководитель его внешней политики (Министр иностранных дел), руководитель Военного департамента (1798 г., военный министр), граф (1799), почтовый министр, московский градоначальник и генерал-губернатор Москвы во время наполеоновского нашествия, предполагаемый виновник Московского пожара 1812 года.
А началось с того, что в 1793 году Федор Ростопчин
был прикомандирован к «малому двору» великого князя Павла Петровича в Гатчине. Именно он первым сообщил наследнику о смерти Екатерины II. Тогда-то и произошел крутой взлет его карьеры. Фаворит Павла I, Ростопчин со временем стал играть ключевую роль в определении внешнеполитического курса империи, управляя иностранными делами в России.
Следует отметить, что определяя внешнюю
политику России, Ростопчин пытался строить её, исходя из подлинных национальных интересов. Его концепция внешнеполитического курса страны, изложенная в записке «О политическом состоянии Европы» (1801), основывалась ещё тогда на представлениях о самодостаточности России и ее независимости от стран Европы.
Отметим, что никто из ливенцев ни до, ни
после него выше в государственной иерархии не поднимался.
Но многие не знают, что он был ещё и литератором,
писателем.
В феврале 1801 года его судьба сделала крутой
поворот - Ростопчин впал в немилость, 20 февраля был лишён всех должностей и отправлен в отставку в чине действительного тайного советника. Переехал жить в своё имение.
В деревне он увлекся новейшими методами
ведения сельского хозяйства: стал экспериментировать в этой области, использовать новые орудия и удобрения, специально выписал из Англии и Голландии породистый скот, заказал машины и агрономов, создал сельскохозяйственную школу. Но постепенно граф всё больше разочаровывался в западноевропейских методах и стал защитником традиционно русского земледелия.
В 1806 году им была издана брошюра «Плуг и
соха». В ней Ростопчин отмечал, что, по его мнению, эти западноевропейские новшества были скорее вредны, чем полезны в условиях России.
Именно он одним из первых заговорил о русской
самобытности с точки зрения хозяйственного развития, утверждая, что земледелие и сельское хозяйство должны вестись с учетом геоклиматических и исторических особенностей России.
В этот период Фёдор Васильевич занялся
и литературным творчеством. В первую очередь его вспоминают, как писателя и публициста патриотического толка, вслед за Фонвизиным, высмеивавшим французоманию.
В промежуток между фавором при дворе Павла
I и назначением в 1812 году на пост московского генерал-губернатора, проживая в своем имении Вороново и в Москве, он написал большое количество сатирических комедий. По прочтении в кругу близких друзей, автор самолично уничтожал написанное. Следует отметить, что Ростопчин не считал себя профессиональным литератором и сочинял между делом. Тем не менее, его современники высоко оценивали произведения Фёдора Васильевича.
Литературная деятельность Ростопчина
включает в себя дебют молодости «Путешествие в Пруссию», произведение, которое некоторые современники ставили даже выше карамзинских «Писем русского путешественника». Путевые заметки Ростопчина отличаются большей жизненностью, свободою от пут педантичной литературной традиции.
В качестве публициста он стяжал громкую
известность благодаря успеху своего памфлета «Мысли вслух на Красном крыльце» (1807), который был издан неслыханным для того времени тиражом в 7 тысяч экземпляров. Это резкая критика против склонности русских к французомании и прославление русских исконных доблестей. По форме — это монолог старого дворянина Силы Андреевича Богатырёва, с характерными для стиля Ростопчина затейливыми словечками, как, например: «в французской всякой голове ветряная мельница, госпиталь и сумасшедший дом» «революция — пожар, французы — головешки, а Бонапарте — кочерга. Вот от того-то и выкинуло из трубы». Произведение имело антинаполеоновскую и антифранцузскую направленность: «Господи помилуй! Да будет ли этому конец? Долго ли нам быть обезьянами? Не пора ли опомниться, приняться за ум, сотворить молитву и, плюнув, сказать французу: «Сгинь ты, дьявольское наваждение! Ступай в ад или восвояси, все равно, – только не будь на Руси». (Замечу — в переносном смысле эти слова актуальны и для современной России).
Его большая повесть «Ох, французы!» была
напечатана в «Отечественных записках» в 1842 году. Цель автора — изобразить идеальную русскую семью, построенную на старозаветных национальных началах в противоположность модным увлечениям французским распущенным нравам. Под именем Пустякова Ростопчин осмеял известного издателя «друга детей» и автора многих пьес Николая Ильина.
Ну а теперь о пожаре в Москве и роли в нем
Ф.В. Ростопчина. В ночь на 3 сентября 1812 года, после вхождения французов в Москву, вспыхнул гигантский пожар, продолжавшийся несколько дней и съевший девять десятых города. В силу ряда обстоятельств до конца жизни Ростопчин таил свою определяющую роль в этом событии. Ныне же большинство историков, причем различных направлений и политических убеждений, считают, что именно он подготовил все условия для этой акции: снарядил небольшую команду полицейских-поджигателей и вывез из города необходимые инструменты для тушения пожара.
Сожжение Москвы имело колоссальное стратегическое
и моральное значение: оно оказало влияние на весь дальнейший ход войны. Наполеон не смог найти в Москве ни жилья, ни продовольствия для своих солдат, а также достаточного количества изменников и предателей для деморализации русского общества, армии и народа. И в этом есть историческая заслуга Ростопчина.
В течение двух последующих лет граф занимал
пост московского главнокомандующего. Служба его проходила в исключительно сложных условиях. Его обвиняли в сожжении Москвы, гибели имущества множества семей. В эти годы он занимался восстановлением, вывозом из города и захоронением огромного числа мертвых, организацией помощи пострадавшим от пожара жителям.
30 августа 1814 года Ростопчин был отправлен
в отставку с назначением в члены Государственного совета. В последние годы он много времени провел за границей, проходя там лечение. Граф вернулся на Родину лишь за пару лет до смерти. Мучимый недугами, отстраненный от политической деятельности, Федор Ростопчин не терял присутствия духа и нередко отзывался на текущие события остроумными афоризмами. Широко известен его отклик на мятеж декабристов: «В эпоху Французской революции сапожники и тряпичники хотели сделаться графами и князьями у нас графы и князья хотели сделаться тряпичниками и сапожниками».
Через несколько недель после мятежа, 18
(30) января 1826 года, Ф.В. Ростопчин умер.
Федор Васильевич Ростопчин был довольно
заметной и неоднозначной фигурой в российской истории. Был он известен и за рубежами нашей страны. А вот в Ливнах, Ливенском районе, да и Орловской области, на века он был предан забвению.
И только в 2014 году на родине Федора Васильевича,
в с. Козьминка Ливенского района, на здании местной школы была открыта мемориальная доска в честь нашего знаменитого земляка. Фото https://www.kadashi.ru/images/phocagallery/news/