Послание Президента: документ к изучению

Послание Президента – не просто политический документ. Это документ, в той или иной мере формирующий смыслы общественно-политической жизни на данный период, указывающий наилучшие, а в наших условиях часто спасительные пути движения. Поэтому считаю, что Послание должно обсуждаться не в стиле скорого одобрямса, а максимально вдумчиво и столько, сколько надо для его всестороннего понимания.
При этом комментарии желательно конкретизировать, по возможности избегая общих фраз, и обращаясь к адресной аудитории. С учётом этих соображений я отозвался на просьбу, поступившую из Парламента, и предлагаю своё видение президентского текста.
Разбор текста подразумевает и критический его анализ, но здесь хотел бы сразу предупредить: свои критические замечания адресую не столько Президенту, сколько составителям, коллективному автору Послания. Кроме того, не ставлю задачи сплошного разбора текста, т. е. всего Послания целиком в данном комментарии.
Ни для кого, видимо, не секрет, что у меня есть опыт составления и президентских посланий, и аналогичных установочных документов. Поэтому первое, о чём следует сказать – это об общей конструкции текста, о принципах его составления. В этом отношении у меня складывается впечатление (хотя готов допустить, что могу быть не прав), что авторы текста допустили смешение двух существенно разных уровней выступлений: уровня Президента и уровня Председателя Правительства. То есть в Послании около трети, если не больше, того материала, который следовало бы оставить для выступления Председателя Правительства по итогам года. Поэтому Послание оставляет ощущение несколько загромождённого не соответствующей его уровню информацией; что, впрочем, неудивительно, если вспомнить, как какие-то люди из окружения Президента настойчиво ставят его в ситуации, когда ему приходится, например, открывать отремонтированные детсады или, того хлеще, заасфальтированные улицы. У этих людей, о которых я могу только догадываться, видимо, уже никогда не пройдёт неистребимая местечковость мышления, и Президента Республики, существующей 26-й год и восьмой год как признанной, они подсознательно продолжают воспринимать как директора колхоза. Мне за державу, знаете ли, обидно…
Для меня осталось непонятным, почему составители документа решили начать его с напоминания о том, кто в доме хозяин. «…Прошу иметь в виду, что именно Президент является главой государства (…). В этой связи призываю руководство и депутатов парламента к конструктивной работе при решении важных государственных вопросов», - Парламент при этом пишется с маленькой буквы, в отличие от всех других упоминаемых в Послании министерств и ведомств; такие, на первый взгляд, мелочи, на самом деле мелочами не являются, и отнюдь не украшают столь значимый текст. Зачем надо было начинать документ с конфронтационного заявления? Хорошо, если это не более чем недомыслие составителей Послания; хуже, если это было сделано с умыслом. Ведь никогда, ни при каких обстоятельствах ни руководство Парламента, ни депутатский корпус в целом не ставили под сомнение конституционные полномочия Президента: наоборот – при любых разногласиях (которые естественны и не могут не быть в демократически организованной власти) и Председатель Парламента, и Парламент в целом всегда шли навстречу Президенту, оберегая общественную стабильность. Но кому-то хочется создать напряжённость, подготовить обострение ситуации в предвыборный год. Кому?
Идём по документу дальше. Перечисляются запоминающиеся события 2015 года, и что же мы видим? Важнейшее, ключевое политическое событие прошлого года, а именно подписание 18 марта в Москве Договора о союзничестве и интеграции между РФ и РЮО упоминается в конце перечня, и упоминание начинается со слова «наконец…». На дипломатическом языке – и это вам подтвердит любой первокурсник МГИМО – это означает как минимум проявление неуважения к стране, с которой Договор заключён. Понимали ли это составители документа? Опять же, хорошо, если не понимают; хуже, если и здесь умысел. Складывается отчётливое ощущение, что разные куски текста писались разными людьми, потому что далее Президент произносит воистину замечательные слова о давней мечте – воссоединении с Великой Россией и решении проблемы разделённого осетинского народа. Нафи Джусойты, например, по этому поводу пишет так: «Мы должны быть едины с Россией, только тогда у нас будет будущность». Убеждён, что если бы составители документа его спросили, то он поместил бы Договор на первое место в перечислении главных событий 2015 года, а свой юбилей – после Договора. И был бы прав.
«Укрепление единства аланского национального пространства» по смыслу тоже об этом же, и это не может не радовать. Но здесь вынужден сказать о другом обстоятельстве: переименование народа и государства с использованием «административного ресурса» ничего, кроме вреда, не принесёт. Кстати, как и «механическое воссоединение» с Северной Осетией в составе России. Это должен быть органичный процесс, и уж во всяком случае его началом не должна быть недостойная нас скороспелая реакция на ингушские (да и любые другие) провокации: наше развитие должно определяться в первую очередь нашей собственной, внутринациональной логикой принятия судьбоносных решений. Далее по тексту «аланства» больше не видно, речь идёт об осетинах, каковыми мы и являемся более двух тысяч лет; да, как ни странно для малообразованных ревнителей легковесных вердиктов, осетины древнее алан, и это с академической неуязвимостью доказано трудами, например, Ю. С. Гаглойти – того самого, о котором Президент в превосходной степени отозвался в Послании. Впрочем, тема о нашем самоназвании гораздо глубже, надеюсь, у меня будет возможность по ней высказаться.
Верно пишется о том, что «объективный анализ событий августа 2008 года наглядно иллюстрирует необходимость наличия у республики (с большой буквы надо писать, ау, грамотеи! – К. Д.) пусть и немногочисленного, национального боевого формирования (…). Такая структура должна быть способной решать боевые задачи до развёртывания значительных сил и широкомасштабных боевых действий, кроме того, дать соразмерный отпор диверсионно-террористическим актам и провокациям без применения Российской Федерацией своих Вооружённых Сил». Но там же изящными формулировками маскируется крайне неприятный факт, называя вещи своими именами, провала работы над допсоглашениями по оборонке – провала, который исполнительная власть весьма неуклюже попыталась сбросить на Парламент, или хотя бы разделить с ним ответственность. Мне не раз приходилось вести переговоры по трудным и сложным вопросам, и могу с уверенностью сказать: здесь в позициях сторон нет таких вопросов, которые нельзя было бы компромиссно решить. Например, вопрос о признании званий высшего командного состава минобороны Россией. Очевидно же, что признать все генеральские и полковничьи звания, с лёгкостью присваивавшиеся нашей властью руководству минобороны, Россия не может. Но и вообще не признавать наши звания тоже нельзя – люди ведь реально служили, имеют те или иные заслуги и т. д. Следовательно, надо согласовывать позиции и прийти к компромиссу. Трудно? Да. Но надо, потому что иного выхода уже нет. Кроме того, надо понять и принять одну истину, кое для кого, видимо, неприятную: всё равно в конечном счёте в этом вопросе будет так, как решат российские кураторы. Так, может, не создавать ненужной напряжённости, потому что проблема эта ложится на плечи Президента, а всё же ситуативно договориться с россиянами? Прийти всё же к обоюдному согласию?
Потому что отношениями с Россией нам нужно дорожить, и тщательно избегать каких бы то ни было осложнений. Так, в Послании говорится об инициировании рассмотрения Госдумой РФ вопроса о признании геноцида югоосетинского народа Грузией: но ведь депутаты, которым предстоит рассматривать этот вопрос, будут знать о том, что югоосетинская сторона проявляет недоговороспособность по весьма важным вопросам двусторонних отношений – и как вы думаете, будут ли они не медлить с рассмотрением нашей инициативы (замечу, исключительно для нас значимой)? Вопрос, как любит говорить Д. Медоев, риторический. Кстати, в перечислении дат геноцида моё внимание (и не только, разумеется, моё) зацепило указание на 1989 – 1991 годы. Признаться, это меня насторожило. Кто писал этот кусок Послания? Рад бы ошибиться, но, видимо, писал не здешний автор, не наш согражданин, живущий в Южной Осетии, потому что здешние все до единого знают, что писать надо «1989 – 1992 годы». Самые тяжёлые потери были как раз весной 1992 года…
Что касается предложения нашему Парламенту обратиться в Госдуму РФ по вопросу о признании геноцида осетин, то здесь перед составителями Послания неизбежно ставится вопрос предшествующий: с чем обращаться? Насколько мне известно, не существует даже официального документа о нанесённом материальном ущербе в результате геноцидной агрессии 8 – 9 августа 2008 года грузинского режима в отношении Южной Осетии (хотя на необходимости такого документа настаивал, помнится, ещё Б. Чочиев в бытность свою Главой Администрации Президента). Иными словами, прежде чем обращаться к России, нам самим, здесь, следует провести серьёзную и масштабную подготовительную работу, и работа эта, очевидно, должна быть проделана Государственной комиссией высшего уровня, т. е. созданной указом Президента. Несколько неловко даже и писать об этом – что мы не удосужились подсчитать в общем, во что обошлась нам преступная авантюра М. Саакашвили.
Продолжая тему внешних связей Республики, составители документа почему-то придают «большое значение Женевскому формату», далее опять-таки в жанре изящной словесности сообщая о том, что на них ставятся «такие важные для нас вопросы, как освобождение из грузинских тюрем граждан РЮО». В эти дни, когда я завершаю данный комментарий, каждый неравнодушный гражданин нашей Республики радуется освобождению четверых сограждан из грузинских тюрем. В СМИ акцентируется, что освобождение стало возможным благодаря Женевскому формату. Согласен, что эта площадка в известной мере была полезной, по крайней мере для настойчивой постановки вопроса. Однако наши парни были бы освобождены и без Женевского формата, ибо иначе быть не могло, и здесь центральной фигурой с югоосетинской стороны является, безусловно, Президент. Знаю и о той значительной работе, которая была проделана нашими гражданскими активистами, она дополнила президентские усилия, создавая благоприятные условия для продвижения решения об освобождении в грузинском общественном мнении и админструктурах. Преувеличивать политическое значение Женевского формата, на мой взгляд, для нас нецелесообразно (опять же готов признать, что могу в этом вопросе ошибаться).
Наверное, надо привлечь внимание специалистов и к предложению провести референдум о наделении Президента специальным полномочием обратиться к российскому руководству с просьбой о принятии РЮО в состав РФ в надлежащий для этого момент. Не будучи юристом по образованию, но имея многолетний практический опыт работы с такого рода ситуациями и документами, могу только попросить наших наиболее квалифицированных юристов изучить это предложение; мне оно в правовом отношении представляется сомнительным. Глубокого, содержательного и беспристрастного обсуждения требует и его политическое обоснование – насколько оно правильное, и соответствующее интересам РЮО на текущий исторический период?
На этом с высокой политикой пока закончу, и перейду к более прозаичным, но не менее значимым для нас вопросам.
Повышенное внимание привлекли абзацы, касающиеся ЮОНИИ и ЮОГУ. Бросилась в глаза разница, даже контраст, между характеристиками этих ключевых национальных учреждений. Об университете сказано в превосходной степени, перечислены достижения (замечу, всё по делу), назван ректор В. Тедеев. А вот по институту прошлись весьма сурово, и фамилию директора не посчитали нужным упомянуть.
В связи с этим к безымянным авторам этого куска текста Послания возникает закономерный вопрос: осмелились бы они такое написать, если бы был жив друг Президента, Генпрокурор М. Чигоев? Отвечаю: никогда. Но нет больше близкого родственника Р. Гаглойты, и безымянные составители этого абзаца начали теснить директора, что называется, сверху. Некрасиво это выглядит, но уверен, что вскоре станет ясно, кому это выгодно (и в этом случае тоже допускаю, что могу ошибаться, и даже был бы рад ошибиться). Что касается существа вопроса, то неплохо бы провести слушания в профильном комитете Парламента; ведь ЮОНИИ у нас один, и общественности следует предоставить развёрнутую картину того, чем живёт институт и какие проблемы решает.
Молодёжной проблематике в Послании тоже уделено немало места, и можно только приветствовать разработку программы по молодёжной политике на три года вперёд. Председатель профильного Комитета (в тексте тоже с большой буквы…) Зассеев Сергей Иванович так и поименован, как я написал – по фамилии-имени-отчеству, единственный во всём Послании, с чем я его и поздравляю. Наряду с этим остаётся непонятным, почему не названы имена министра здравоохранения Г. Кулиджанова и главврача республиканской больницы М. Кокоева, работа которых также высоко оценена. Называя вещи своими именами, это значит, что важнейший документ элементарно не вычитан, стилистически не отработан.
Отрезок текста о проблематике гражданского общества, пожалуй, один из самых аккуратно написанных. Радует, что сложилось наконец понимание необходимости господдержки деятельности НПО (НКО), в первую очередь социально ориентированных: то, чего я безуспешно добивался от небезызвестного В. Бровцева и, как я понимаю, именно потому и был освобождён им от занимаемой должности госсоветника в краткий период его работы и. о. Президента (о, Боже, чего только не пришлось пережить нашей Республике!). Насколько я знаю, в Администрации Президента этим направлением занимается энергичный А. Тибилов, и есть уверенность, что работа двинется.
Предпоследняя тема, которую считаю необходимой обсудить в этом несколько затянувшемся комментарии – тема СМИ. Видимо, это уникальная позиция, где живая речь Президента на собрании существенно отличается от газетного текста: выступая, Президент применил весьма жёсткие формулировки для оценки деятельности наших СМИ, а в напечатанном тексте обороты речи смягчены, причёсаны. Тем не менее в тексте, посвящённом информационной сфере, содержится поразительный, на мой взгляд, пассаж о враждебных информагентствах и СМИ, с которыми «активно сотрудничают отдельные наши чиновники». Признаться, и это обстоятельство осталось за пределами моего понимания. Если есть чиновники, которые сотрудничают с враждебными информструктурами, да ещё и активно, то почему они ещё чиновники?
Информационные структуры – оружие. Время, напоминаю, военное. Легковесного отношения к себе такие структуры не прощают. Работая Председателем Госкомитета информации и печати, я всегда ощущал это на практике; отдают ли себе отчёт в этой нехитрой истине руководители нашей информструктуры? Сомневаюсь. Республика фактически не видна во внешнем мире, а что касается внутриосетинской информполитики, то приведу простой пример: при наидемократичнейшем В. Гобозове (кстати о чиновниках – припоминаются его интервью иным СМИ, в особых симпатиях к нам не замеченных) не было возможности сказать буквально два слова о воссоединении Осетии в составе России – а ведь это нынче не только идеологема партии «Единая Осетия» и её лидера А. Бибилова, но и Президентская установка, обязательная к исполнению в том числе и Госкомитетом информации и печати.
Поэтому я с пристальным вниманием пронаблюдаю за реорганизацией информструктуры Республики. Особенно за выстраиванием кадрового ряда. Очень интересно.
А завершить комментарии стоит обращением к теме восстановительного процесса. Точнее, его закрытию. «Мы не можем бесконечно восстанавливать, пора переходить к развитию, к созиданию. Мы обязаны оправдать надежды и чаяния народа», - заявил Президент. По этому поводу у меня первая ассоциация – это давняя великая истина: война не закончена, пока не похоронен последний погибший солдат. Так и у нас: август 2008 года будет продолжаться до тех пор, пока не решён последний вопрос с конкретным домом, пострадавшим в ходе той войны. Вот в этом я совершенно точно не ошибаюсь. И таких домов у нас, к сожалению, ещё немало.
Позволю себе на сей раз воспользоваться случаем в личных интересах (если это можно так назвать), и указать конкретный и вполне безрадостный случай чиновного бездушия: случай с домом моей тёщи (ныне покойной), ветерана ВОВ, в который 9 августа произошло прямое попадание и на треть дом был разрушен. Российская и югоосетинская комиссии независимо друг от друга составили акты о том, что дом подлежит сносу и новому строительству. Соседские дома с аналогичными разрушениями давно отстроены. Чем же провинилась эта старушка, которая так и не дожила до восстановления своего дома? Может быть, виноват я, который заложил кирпичом разрушенную часть и накрыл дом временной крышей, чтобы он не разрушился окончательно в первую же зиму? 
Вот Вам, Леонид Харитонович, конкретный пример, когда надо незамедлительно не допустить «никакого отрыва власти от народа, и пусть об этом помнят все!» Тем более, что Вы бывали в этом доме. Как, впрочем, и Президент Э. Кокойты.
Резюмируя данные комментарии, хочется пожелать составителям Послания более ответственно относиться к порученному делу, потому что подобные документы читают не только наши сограждане, но по долгу службы читают многие десятки, если не сотни людей, занимающихся формированием мнения о нашей Республике в российских и иных центрах принятия решений. Хотелось бы, чтобы наше сильно независимое государство прилично выглядело – до «воссоединения с Великой Россией и решения проблемы разделенности осетинского народа».

Коста Дзугаев,
Центр информационных технологий
«Интеллектуальные ресурсы»
ИАИ "Осрадио"