Андропов здоровался со мной за ручку
9 февраля 2019 года исполняется 35 лет со дня смерти советского государственного и политического деятеля, руководителя СССР в 1982–1984 годах, Генерального секретаря ЦК КПСС, председателя Комитета государственной безопасности СССР Юрия Владимировича Андропова. Андропов – одна из самых противоречивых и малоизученных фигур советского периода истории. Он был одним из первых советских лидеров, который считал, что в СССР назрели многие экономические реформы и их надо проводить незамедлительно. Люди, работавшие вместе с Юрием Андроповым, вспоминают о нем…
Названия «Сосны» и «Березки» весьма расхожи для дачных кооперативов или товариществ собственников недвижимости. Казалось бы, что может быть такого уж интересного в садоводстве? Ну, отдыхают люди по выходным: жарят шашлыки, парятся в бане. Кто-то огородничает или выращивает цветы. Это смотря в каком садоводстве. Хотя и в том, где проводит лето на заслуженном отдыхе героиня нашего рассказа, ничего уже не напоминает о далеком 1957-м. В июне прошлого года право пользования подмосковным земельным участком в 10 га по акту Подольского райисполкома было передано исполкому Дзержинского райсовета г. Москва для коллектива садоводов КГБ при Совете Министров СССР. И было время, когда здесь выращивали яблоки, клубнику и смородину отставные офицеры госбезопасности. Из наиболее известных – Евгений Александрович Седов, который, как явствует из опубликованных недавно документов, допрашивал высокопоставленных власовцев, а также Александр Харлампиевич Косырев, упомянутый историком и журналистом Леонидом Млечиным в связи с «Делом Соломона Михоэлса». А одно время на здешних улицах можно было запросто встретить известного советского и российского диплома- та, впоследствии министра культуры Российской Федерации, Александра Алексеевича Авдеева…
Давно нет в живых старых чекистов, корчевавших пни на опушке леса в далеком 1957 году. На данный момент одним из старейших садоводов является ветеран КГБ и СВР 90-летняя Анна Алексеевна Назарова. Как только узнал, что именно она выдавала зарплату самому Юрию Владимировичу Андропову, тотчас отправился за диктофоном.
Война опалила ее детство. 13-летней Аня Алисова чудом спаслась от оккупации: в ноябре 1941-го успела возвратиться от калининской родни в Москву. С войны не вернулся ее отец Алексей Иванович. Кормить семью стало некому, и Анна Алексеевна рано узнала «почем она, копеечка».
ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА
– В 1948 году я начала работать в системе военных складов ГУВС МВД/ МГБ. Помню, в Черкизово они располагались. Добиралась туда со своей Бакунинской улицы на 14-м трамвае, а потом еще 20 минут шла пешком. Это, считай, было почти рядом, если сравнить со складами в нынешнем московском районе Очаково (тогда это было Подмосковье), где мне вначале предлагали работать. Но потом нас все-таки перевели в Реутов – полгода пришлось туда ездить. Однажды встретила старого знакомого:
– Ань, а что ты тут делаешь?
– Да вот, приняла склады.
– В Москву обратно не хочешь?
– Конечно, хочу! Спустя некоторое время меня перевели на Ольминку. Но это было уже в 1958 году. А до того я успела поработать, правда, недолго и в МВД, и, более продолжительное время, в МГБ. В КГБ при Совете Министров СССР я с первого дня. Итого 29 лет я отработала в комитете, а до того 6 лет в МГБ/ МВД. Одно из самых ярких воспоминаний 1950-х – большой каток МВД на Петровке, 26. Нас ведь заставляли физкультурой заниматься. Приезжала на каток к 8 утра и каталась до 10-ти. К этому времени за нами прибывал автобус и отвозил на работу, которая начиналась в половине одиннадцатого. Из-за этого катка я и своего будущего мужа приобщила к катанию на коньках. Сделала ему абонемент и платила за него взносы в спортивное общество «Динамо».
– Анна Алексеевна, в чем заключалась ваша работа на Ольминке?
– Там размещались склады ОМТО КГБ, где я заведовала учетом ламп, реле, конденсаторов и прочих радиодеталей. Там я проработала до 1967 года. У нас часто бывали ребята из Первого главного управления (ПГУ). И уж не знаю, как-то они меня особенно уважали, что ли. Однажды спросили:
– Ань, а ты не хочешь перевестись к нам в Первый главк?
– Кто ж не хочет в первый…
– Ну, тогда давай, пиши заявление, а наши кадровики согласуют. Написать-то оказалось легко, только вот мое непосредственное начальство отпускать меня наотрез отказалось: «На ней все держится – как же это она от нас уйдет?» Полгода продолжалась такая канитель. В конце концов в ПГУ начали терять терпение и предложили просто… уволиться: «…А мы тебя тут же возьмем». Выслуга лет при этом, естественно, терялась. Подумала я и решила – была не была! Прихожу к начальству с заявлением «по собственному» и в ответ на недоумение говорю: «Вы, наверное, в благодарность за мою 20-летнюю хорошую работу мне такую свинью подкладываете. Ведь Первый главк – это же повышение. Они меня давно уже проверили и ждут не дождутся. А вы не отпускаете». В результате прямо при мне начали оформлять переводом. По старому месту работы у меня был оклад 93 рубля, а там сразу 140. Плюс еще 25, плюс за секретность. Так я оказалась в 13-м отделе и еще учитывала 4-й спецотдел.
АННА АЛЕКСЕЕВНА НАЗАРОВА. 1969
«В ПРИЕМНОЙ ЮРИЯ ВЛАДИМИРОВИЧА Я ВСЕГДА НЕМНОГО НЕРВНИЧАЛА»
– Позволю себе поинтересоваться, как получилось, что вы, рядовой сотрудник, имели возможность регулярно видеть председателя комитета?
– На новом месте у меня появилась нагрузка по профсоюзной линии – сбор взносов. Дали мне телефон Евгения Ивановича Калгина. Старшим был Юрий Сергеевич Плеханов, тогда то ли полковник, то ли подполковник – уже не помню. Но Калгина я видела чаще. Он все время в гражданском был. Мы тогда в Ясенево уже переехали: на 6-м этаже 14-й отдел контрразведки и 13-й – наш. С Калгиным потом мой зять-пограничник встречался, я уже на пенсии была. Помню, сильно удивил меня, вернувшись с какой-то встречи ветеранов: «Вам привет от Жени Калгина». А однажды приходит и говорит, что Калгин умер. Молодым еще ушел.
Плеханова я как-то стеснялась. Он был такой представительный, старше меня. А Калгин Женька моложе. Помню, спросил, где я живу. Как узнал, что на Бакунинской – обрадовался. «Так ведь я же, – говорит, – рядом на электрозаводе работал, был там секретарем комсомольской организации. По комсомольской линии сюда и попал». Вот он в приемной Андропова и сидел. Когда подходило время собирать взносы, я звонила ему или Плеханову: «Хорошо, мы уточним время и Вам сообщим». Бывало, в момент моего прихода у Юрия Владимировича в кабинете находились посетители, и мне, само собой, приходилось ожидать в приемной. Наконец вхожу. Он встает, здоровается со мной за ручку, получает зарплату, расписывается в двух ведомостях и 8 рублей мне назад отдает. А я уже ему марочки профсоюзные в книжку наклею. Всякий раз, как к нему идти, какая-то нервозность возникала у меня. Понимала, какой он большой человек. А тут я со своими взносами беспокою, отвлекаю.
В 1972-м нас в Ясенево перевели. Тот год я еще ездила к Юрию Владимировичу, но зарплату уже не выдавала, а лишь принимала взносы и наклеивала марки.
– Не знаю, тактично ли, но все же…
– Какая у него была зарплата? Восемьсот. Помню, как-то спросила у своего начальника, неужели восемьсот? А он так мне ответил: «Да, Анна Алексеевна. Но ты не волнуйся, там им конвертики еще дают из ЦК. Так что не переживай. Не твоя это забота, не твоя зарплата».
«ИЗ-ЗА ГОЛОЛЕДА ПРИЕЗЖАЛИ В ЯСЕНЕВО К 12-ТИ ВМЕСТО 9-ТИ»
– Вы упомянули о переезде в Ясенево. Как это было?
– Автоколонной, в автобусах с зашторенными окнами. Мне потом зять рассказывал, что в каком-то немецком журнале появился снимок с подписью: «Хозяйство Мортина перевозят». Сахаровский уже ушел на пенсию. А Мортин мало у нас проработал, его сменил Крючков.
Секретности было много. Нам всякие легенды составляли. Я даже не могла сказать мужу, где работаю. Возили в автобусах с занавесками по окружной, иногда по 2 часа зимой. Она же тогда была узкая, эта МКАД. И хоть машин ездило гораздо меньше, чем сейчас, но в гололед сразу возникали заторы. Особенно там, где Москва-река и подъем к Каширскому шоссе. Все машины буксуют, а ты сидишь в автобусе и ждешь пока приедут грузовики с песком. Вместо 9-ти приезжали на работу к 12-ти. А возвращалась домой я очень поздно. Магазины уже не работали. Повезет, если колбасы по пути купишь или сосисок. Муж встречает и говорит: «Мне твоя колбаса вот здесь уже! Уходи с этой работы». А я ему: «Ты что, с ума сошел? Мне осталось-то – я уже 30 лет там отработала. И куда я уйду?» Вскоре в Ясеневе открыли прекрасную диетическую столовую. Подруга была в месткоме, она через профсоюз пробила это дело. Вслед за столовой появился магазинчик, а потом выстроили большой двухэтажный магазин: на первом этаже продукты, на втором тряпки. Но к тому времени я уже ушла. Некому было за свекром ухаживать, ему уже 90 исполнилось, совсем плохонький был. У нас с ним были очень хорошие отношения, я его папой звала. Николай Харитонович Назаров был старым большевиком, воевал вместе с Чапаевым. Но о нем нужно отдельно рассказывать.
– Вы когда-нибудь предполагали, что доведется работать в КГБ?
– Никогда. Хотя в детстве мечтала о службе в пограничных или танковых войсках – такая у меня натура была. Любила литературу и кино о разведке. И вообще историей увлекалась. У нас в доме 12 была чудесная библиотека. Всего Ключевского там прочитала – 7 толстых томов. И географию любила. А вот математику терпеть не могла. Но стала бухгалтером.
«НА ПЕНСИИ МНЕ ЕЩЕ ДОЛГО СНИЛСЯ ДОМ 2»
– Анна Алексеевна, как вы думаете, почему коллеги всегда стремились вам помочь, поддержать, продвинуть вас?
– Наверное, хорошо работала. Поощрений было много. Денежные премии тогда были не очень большие, а вот на благодарности в трудовую книжку не скупились. К тому же я ведь такая дурочка была, меня муж часто ругал: «Других жалеешь, а себя – нет. Ну, что ты за всех работаешь?!» А куда было деваться? Случалось, сотрудник ошибется в балансе на какую-то копейку, и сидишь допоздна пересчитываешь, проверяешь все проводки за квартал. Когда перешла в управление, дай бог в месяц неделю уходила ровно в шесть. А так – с 9-ти до 10– 11-ти – обычное дело. Натура у меня такая: к концу дня все должно быть подытожено. Как раз тогда Александр Михайлович Сахаровский к нам пришел. А моего предшественника Василия Ивановича (его все звали Васькой) перевели в «девятку». Он офицер был, а я на его место по вольному найму. И так получилось, что Ваську этого отпустили, а меня на старом месте долго не хотели. В результате получилось отставание в полгода. Наконец пришла я к начальству и говорю: «Иван Иванович, а как же вы без меня баланс сдавали?» «Ну, как – с потолка», – смеется. Хотя на самом деле было не до смеха, потому что к Новому году пришлось все выправлять. Выходных у меня тогда почти не было.
Приходит новый человек – начинаешь по новой объяснять. С инженерами общалась часто. У нас три объекта было: Львовка, Катуар и Пехра, передающие и принимающие устройства. У меня картотека была – 167 пунктов по всему миру. Посольства, представительства. Объект Пехра достался нам от Коминтерна, я его техимущество принимала.
– Приходилось ли разбираться в спецификации?
– Зачем же? Я же ведь не техническим специалистом была. Просто все это учитывала по карточкам. Сейчас уже не могу вспомнить многие наименования – все-таки 32 года не работаю, стала забывать. А первое время на пенсии моя работа мне часто снилась. Особенно долго почему-то дом 2 на Лубянке. Как раз наш Первый главк сидел на 7-м этаже. Там по кругу все пройти можно было – через пограничников. А на других этажах – нет.
Фото из домашнего архива А.А. Назаровой.
Справка
Юрий Владимирович Андропов родился 15 июня 1914 года в станице Нагутская Ставропольской губернии. Несмотря на выдающиеся достижения Андропова как руководителя СССР и органов безопасности исследователи считают его биографию сложной, особенно ее ранний этап. При этом, как правило, недооценивается сам факт присутствия в семье будущего Генсека КПСС во время многочисленных партийных проверок 1930-х годов Анастасии Васильевны Журжалиной – его няни, о которой Андропов, в частности, говорил, что она была родственницей его матери по мужу и знала его родную бабушку. Таким образом, установить происхождение Андропова не составляло никакого труда ни для партийного контроля, ни для органов НКВД, несмотря на некоторые биографические неясности. Так, согласно ряду документов начала 1930-х Юрий носил также второе имя – Григорий.
В начале прошлого столетия Нагутская была большой и богатой станицей, через нее проходила железная дорога. Да и сейчас село Солуно-Дмитриевское Андроповского района на Ставрополье маленьким не назовешь – в нем проживает более 3 тыс. человек, имеется железнодорожная станция, рядом с которой установлен бюст Андропова. В свое время начальником станции Нагутской (в автобиографии Андропова – Нагутинской) служил отец Юрия Владимировича. Детство Андропова сложно назвать счастливым – еще до совершеннолетия он потерял обоих родителей. Трудовую деятельность начал в 14 лет, работал помощником киномеханика в железнодорожном клубе. Не желая жить с отчимом, в 1932 году Юрий-Григорий Андропов поступил по письменному заявлению в Рыбинский речной техникум и уехал с Северного Кавказа.
Рыбинско-Ярославский этап карьеры Андропова является целиком комсомольским и охватывает период с 1936 по 1940 годы. За это время им был проделан путь от комсорга Рыбинской судоверфи до первого секретаря Ярославского обкома ВЛКСМ. В 1940 году с назначением Юрия Владимировича первым секретарем ЦК ЛКСМ Карело-Финской ССР (КФССР) практически прекращаются его отношения с первой семьей. В 1939 году Андропов становится членом ВКП(б) и с 1944 года продолжает карьеру в Петрозаводске уже по партийной линии. Во время Великой Отечественной войны столица КФССР оказалась оккупирована Финляндией. Состояние здоровья (диабет и плохое зрение) не позволило Андропову участвовать в открытой или подпольной борьбе с захватчиками. Тем не менее, за усилия по организации комсомольского партизанского движения Юрий Владимирович был удостоен медали «Партизану Отечественной войны» I степени. Работа Андропова в тылу была также отмечена двумя орденами Трудового Красного Знамени. В помощь фронту им были организованы «еженедельные комсомольские вторники»: молодежь Карелии заготавливала грибы и ягоды, сколачивала ящики для боеприпасов, стирала и чинила белье бойцов Красной Армии.
В 1951 году с должности второго секретаря ЦК компартии Карело-Финской ССР Ю. В. Андропов переводится в Москву на должность инспектора ЦК ВКП(б). С 1953 года работает в МИДе СССР. С июля того же года – советник-посланник в Венгерской Народной Республике, позднее – Чрезвычайный и полномочный посол. В этом качестве занимался политическими аспектами, связанными с подавлением Венгерского антикоммунистического восстания 1956 года. О признании эффективности работы Андропова в Венгрии свидетельствует его скорое назначение заведующим отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями соцстран. Эту должность он занимал более 10-ти лет – с 1957-го по 1967-й гг. В этот же период с коротким промежутком был избран членом и секретарем ЦК КПСС (1961–1962 гг.).
Почти ровно 15 лет Ю. В. Андропов являлся председателем КГБ СССР (18.05.1967–26.05.1982). За это время был избран кандидатом, а 6 лет спустя, в 1976 году, членом Политбюро ЦК КПСС. Период руководства Андроповым органами советской госбезопасности историками спецслужб оценивается в культовом контексте – как целая эпоха непрерывных качественных изменений в КГБ, направленных на усиление его роли в государственной и общественной жизни СССР, а также активизацию деятельности советских спецслужб за рубежом. Автору материала в свое время довелось побывать в мемориальном кабинете Ю. В. Андропова на Лубянке и сделать там фото.
12 ноября 1982 г., после смерти генсека Л. И. Брежнева, Андропов, будучи уже секретарем ЦК, встал у руля советского государства. Состояние здоровья не позволило ему самому осуществить назревшие в обществе перемены, актуальность которых он понимал.
Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Ю. В. Андропов скончался после продолжительной болезни в Москве в 16 часов 50 минут 9 февраля 1984 года. За месяц до смерти вместе с Президентом США Рональдом Рейганом он был признан «Человеком года» журналом «Тайм».