Орская крепость
Глава из второго тома «Непокорённый Оренбург» трилогии «Капитанский сын».
— Что-то встречные не попадаются, — посетовал Крылов, — уж не сбились ли мы с курса? Или уж дорога настолько непроезжая?
— Погодь, Андрей Прохорыч, — сразу же откликнулся вахмистр, — будут встречные, будут и поперечные, нам бы только до Орской крепости дотянутся.
Наконец-то, колонна выпурхалась на хорошо продуваемое пространство, и кони, уже не увязая в снегу, постепенно, один за другим, перешли на рысь. У Андрея повеселело на душе, и он, приостановив жеребца, дождался возка со своими родичами. Откинув полог, увидел свою Марию, беседующую с соседкой.
Перекинулся с нею парой слов. Ванюшка спал, уткнувшись носом в шубку матери…
Успокоившись, Андрей снова переместился в голову колонны, встретив на пути поручика Юматова. Друзья не виделись с прошлого вечера, и любопытный Крылов не удержался от вопроса:
— Так что там с Орской крепостью?
— Ты, я вижу, заскучал на морозце, развеяться хочешь, — отвернул Алексей воротник полушубка, — ну, так слушай.
С этой крепостью канительная история приключилась. Не обошлось без влияния буйного прожектёра обер-секретаря Сената, Ивана Кириллыча Кириллова. Неугомонный был муж: и географ, и картограф, и статистик, и, между прочим, зрил в корень. Ну и решил он воплотить замыслы почившего Петра, поставить крупную крепость на Яике, вроде, как восточную дверь в Центральную Азию. Войти в Персию, а там и до Индии рукой подать, заодно и Арал обиходить.
Замысел был грандиозный, требовал колоссальных затрат, конечно, недоброжелатели в Сенате встали на дыбы и он решил подключить к своему проекту закордонных правителей. Тайно подослал с дарами ушлого переводчика Тевкелёва к союзнику России, кайсацкому хану Нурали, чтобы тот попросил императрицу Анну Иоанновну воздвигнуть на границе крепостицу, якобы для защиты от башкирцев.
— Так ведь башкорты были подданными империи, им стоило только указать, — удивился Андрей.
— Вот в том-то лукавство и заключалось. Выходило, будто бы хан просит защиты от разорителей его Жуза. Нурали согласился, прислал послов в Петербург, стал настаивать, видел и свою выгоду. Воинственные и расторопные соседи жалили его, как пчёлы лесные. А к тому времени Иван Кириллыч и свой проектец насчёт Арала и Персии подработал и в Сенате выступил. А говорун он был страстный — одно к одному, убедил, доказал, ну и совпало. Сенат одобрил, и уже в 1734 году статскому советнику Кириллову был вручен документ «Привилегия Оренбургу» на строительство города в устье реки Орь.
— При впадении в Яик, — добавил Крылов.
— Само собой, — хмыкнул Юматов. — А шуму, возвеличивания, почестей столько напридумывали, что и Санкт-Петербургу было б завидно.
Посылались две экспедиции: военная и научная. А в них и геодезисты, и геологи, и ботаник, и астроном, и математик, и живописец, и зачем-то ученики Славяно-греко-латинской академии, и даже морские чины. Видно, собирались по мелководному Аралу плавать, то бишь ходить. Сам Михайло Василич Ломоносов просился, да не взяли. Мол, недостоин. Вызнали подлог, что он вовсе не поповское чадо, как в документах указано, а крестьянское. Не допустили его в экспедицию чинодралы столичные, а он, светлая голова, мог бы на месте закладки города многое предвидеть.
От Петербурга экспедиции добирались больше года и только из Уфы по горам, до Ори — три месяца.
— Знаю эти гиблые места, дикое бездорожье, — добавил Андрей, — а ещё ж и охрана?
— Да, почти три тысячи солдат. А ещё инженеры, строители-каторжане, лекари, повара, провиант, фураж, оборудование.
— Чай и пушки тоже, единороги, мортиры?
— Как же без них? И вот в жарком августе 1735 года, у горы Преображенской и заложили Третий Бург при салюте из тридцати одной пушки.
— Хотели, чтоб всё было, как у Петра Великого при закладке Питера? — заулыбался Крылов.
— Старались, но мерило не то. По прозорливости Петра с Кирилловым не сравнить.
— По ватаге и атаман, — хмыкнул Андрей.
— Место для крепости указал сам обер-секретарь. Мол, позиция лучше некуда. С обоих флангов водная преграда, а с опасного востока — устье.
— Как в Троицкой крепости, — напомнил Крылов.
— Точно так, но планировку города размечали-то в конце засушливого лета и не дотумкали, что у Яика весеннее половодье, что морская пучина. Всё спроектировали, разметили, по периметру установили артиллерию, гарнизон, отсалютовали, молебен провели, столы накрыли, а тут уже и осень. Седьмого сентября Кириллов в Уфу укатил. Решили большую стройку начать с весны, но просчитались. Природа показала свой неукротимый норов и расстроила все планы. Жаркое солнце растопило снега. Ручейки превратились в бурные потоки. За ледосплавом ворвалась полноводица, а потом ещё и накатная волна. Яик взбунтовался, все насторожки утопил, уничтожил. А тут ещё и соседи возмутились, и Кириллов в Самаре преставился от чахотки. Одно к одному…
— Что ж так и отступились? — спросил Андрей.
— Как можно? Дело-то государево, — продолжил Алексей. — Через год новый начальник, уже Василий Татищев, добрался до крепости, всё обследовал и ужаснулся. Истрачена уйма денег, а стены крепости из хвороста с глиной, ногой пни — развалятся. Ров всего в полтора аршина, а кое-где и его не видно, так что зимой волки чуть ли не всех коней перерезали. Василий Никитич сразу и сказал, что место для такого важного города выбрано неудачно, наметил основать его ниже по течению Яика, в урочище Красная гора, но и там выяснилось, что негоже. И только третий наместник нового края, адмирал Иван Иванович Неплюев, самолично всё проверил и внёс проект о закладке Оренбурга на месте Бердской крепости. Название города оставили прежнее, императрицей Анной Иоанновной даденное. Река-то Орь хоть и далече от столицы, да царское слово нерушимо. Но остроумцы нашли и этому названию своё объяснение. Раз «Орен» по-немецки — ухо, а «бург» — город, то Оренбург — город ушей, хотя по-латински «ориенс» — восток, следовательно, Оренбург — Восточный Город. Лично мне кажется, что такое название наиболее уместно. Ты понял, Андрей Прохорыч? О чём задумался?
— Да вот, соображаю, что если бы Кириллов взял в экспедицию умную головушку Ломоносова, то всех грядущих бедствий Орской крепости удалось бы избежать. А сколько их ещё будет?
Павел Хрипко