«Двойной шок – нефтяной и самоизоляционный – неизбежно приведет к реформам в России»
Александр Виноградов в ожидании новой Федерации, куда не вписываются оскорбительные QR-коды, в отличие от межрегиональных блокпостов
«Заметные изменения в социуме уже пошли, и имеет смысл обратить на это внимание — чтобы знать, в каком мире мы вскоре будем жить», — анализирует происходящее в стране экономический обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов. По его мнению, Россия за этот век повторяет все шаги по становлению городского общества, которые должны быть. А наш социум оказывается гораздо умнее и здоровее, чем он сам о себе думает.
«ЗАМЕТНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В СОЦИУМЕ УЖЕ ПОШЛИ»
Есть такая известная присказка о том, что в китайском языке слово «кризис» состоит из иероглифов «опасность» и «возможность». Присказка красивая, как и много чего на Востоке («вот у них — гейши, саке, харакири, а у нас бабы, водка и поножовщина») и, скажем уклончиво, вводящая в заблуждение, как и много чего на Востоке. Есть гипотеза, что реплика эта пошла с Джона Кеннеди, который пару раз использовал ее в своих речах в далеких уже 1959 и 1960 годах, и пошла с тех пор гулять по свету как этакий вербальный мотиватор. На самом деле, так оно или не так не суть важно для данного рассказа — в конце концов, я не филолог и не лингвист. Важно здесь другое: любой кризис заметно ускоряет процессы, происходящие с человеком.
Это суждение прямо относится и к социумам. Некоторое отличие, впрочем, заключается в том, что процессы, идущие в них, могут быть совершенно разнонаправленными и идти с разной скоростью. Тем не менее, получив такое сгенерированное кризисом ускорение, социум выходит из кризиса обновленным и, что характерно, не понимающим сам себя. В итоге даже лучшим, умнейшим и наиболее дальновидным его членам требуется время, чтобы отрефлексировать эти изменения и, возможно, оттранслировать их, описав, каким в итоге стало общество; используем здесь это слово, оно более правильно в таком контексте. При этом управленческие структуры общества — проще говоря, власть — зачастую категорически не обладают этими особенностями и зачастую реагируют на них неправильно, с запаздыванием и, в целом, без особого смысла и пользы.
К чему все это предисловие? Очевидно, к тому, что заметные изменения в социуме уже пошли, и имеет смысл обратить на это внимание — чтобы знать, в каком мире мы вскоре будем жить. Три недели назад я написал текст об изменениях управленческих механизмов и, вероятно, политического ландшафта; этот текст будет в некотором смысле являться его продолжением, хотя я здесь, в меру моего разумения, постараюсь сфокусироваться на изменениях в социуме через, понятное дело, экономическую призму.
«УЖЕ ПРОЯВЛЯЮЩЕЕСЯ ВОССТАНОВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ НАРОДНЫХ ВЫСТУПЛЕНИЙ»
Во-первых, уже сейчас заметен резкий рост правовой культуры социума, и в этом отношении он на голову превышает уровень власти. Это было видно три недели назад, по волне ехидных вопросов «а что такое самоизоляция, в каком законе она прописана», это куда более ясно видно сейчас, когда в суды массово пошли иски, включая коллективные, а заодно и депутатские запросы. Все это — относительно законности введенных мер ограничения, QR-кодов, пропусков и штрафов за несоблюдение. Удивлены этим все — и власти, и суды (у них сейчас вообще завал дел, несмотря на якобы выходные), и даже сами граждане. В качестве еще одного примера здесь можно упомянуть статьи председателя Конституционного Суда Валерия Зорькина: если в 2014 году, на волне патриотически-милитаристского подъема и господства азиатского дискурса о «духовных скрепах» он умудрился найти оную скрепу в крепостничестве, то сейчас, в своей недавней статье в «Российской газете», он пишет о высочайшей важности права и законов. Подчеркну еще раз: права и законов, а не «воли хана», «революционной необходимости» или какой иной мохнатой архаике.
Во-вторых, я бы отметил падение интереса общества к легитимизации посредством обращения к прошлому, потеря прямой и жесткой ассоциации с этим прошлым. Это видно по реакции на перенос празднования дня Победы — 75-летняя годовщина предполагалась как полный и абсолютный триумф, с флажками, парадами и шествиями, как еще одно доказательство для власти, что податной электорат вполне одобряет подобного рода самоидентификацию, и раз так — то основанную на этой дате легитимность можно использовать еще год. Увы — этой самой реакции общества не было, «ну перенесли и перенесли». Люди больше озабочены текущими проблемами; да, они чтут подвиг предков, поднимут рюмочку, скажут соответствующие моменту слова — но затем вернутся к делам. Власти, тем временем, продолжают давить в другую сторону — буквально сейчас в главном храме министерства обороны делают мозаику, вешая туда образы Путина, Шойгу и Сталина и объясняя это «традицией». Сейчас смысла в этом мало — то, что пошло бы на ура (в самом прямом смысле!) в 2014–2015 годах, нынче уже мало кому интересно.
В-третьих, надо указать на медленное, постепенное, но уже проявляющееся восстановление культуры народных выступлений. Опять же, пример из недавнего прошлого — когда в 2018 году свежепереизбравшийся Владимир Путин заявил о повышении пенсионного возраста, позабыв собственные обещания и снабдив это все фразой «прошу отнестись с пониманием», люди даже почти и не ворчали, по крайней мере, этого не было заметно. Аналогичные попытки властей во Франции и в Бразилии вызвали к жизни мощнейшие народные протесты, в результате чего коней пришлось попридержать. Сейчас же, на фоне прямых экономических потерь (100 миллиардов рублей в день, как сказал министр экономического развития Максим Решетников) мы видим прямой протест населения, Владикавказ и Красноярск тому примером. И это нормально: именно здесь и проходит граница между гражданами и податным электоратом.
«СТОИТ УКАЗАТЬ НА ВНЕЗАПНО ПРОЯВЛЯЮЩЕЕСЯ ДАЖЕ У НЕКОТОРЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ВЛАСТИ ЗДРАВОМЫСЛИЕ»
Далее, стоит отметить уже достаточно заметное распространение среди людей образа мысли, который я бы назвал национал-прагматизмом. Выразить это словами можно примерно как «занимаемся своими делами, не обращаем внимания на всяких там чужаков». В качестве примера здесь можно привести распространившиеся в сетях страдания по несчастным мигрантам, которым, дескать, сейчас приходится очень туго. При этом основная масса комментариев идет с позиции «не до них, своих проблем хватает», либо даже более энергичных. Понятное дело, такой образ мыслей сейчас прямо диктуют опустевшие из-за остановленной экономики кошельки, но я отнюдь не думаю, что он в обозримом будущем будет меняться (опять же, экономика тому причиной). Вполне возможно, что вскоре всякая там «всечеловечность», замешанная на «евразийстве» и фантомных болях по развалившемуся уже поколение назад СССР, окончательно уйдет в прошлое.
В-пятых, стоит указать на внезапно проявляющееся даже у некоторых представителей власти здравомыслие. Вышеупомянутый министр Решетников подготовил действительно качественный план поддержки экономики (но вопрос, пойдет ли он в дело в таком формате), в парламенте пошли разговоры об отмене пафосных импортозамещающих контрсанкций, Роспотребнадзор готовит протокол возвращения части бизнесов к работе, заодно — мелочь, но все же — есть довольно заметные подвижки в деле отмены двухлетней давности блокировки Telegram. Эти подвижки, равно как и помянутую в самом начале разнонаправленность, можно наблюдать в реале — так, если два дня назад 21 регион заявил о возможном введении системы цифровых пропусков, то сегодня пошел откат, мол «подали запрос, но вводить не будем». Заодно куда-то пропали все победные реляции о «безаналоговом оружии», «гиперзвуке», «облаках плазмы» и прочих увлекательных штуках. С другой стороны, продолжается и обратное движение — так, была вброшена идея о специальных цифровых пропусках ради поездок на дачу; вот она и разнонаправленность.
Наконец, я бы еще раз хотел обратить внимание на растущий тренд на регионализацию, на подход, говоря простым языком, «мы у нас на районе сами и без вас всех занимаемся своими делами». Каждый регион по-своему разбирается с «самоизоляцией» и ее последствиями, ставя свои правила на въезд и самостоятельно определяя политику. Умилила Рязанская область: по состоянию на 30 марта там было трое зараженных и губернатор Николай Любимов озвучивает решение о запрете работы предприятий, 5 апреля при 25 зараженных он объявляет о возможности работы некоторых отраслей. Затем 12 апреля при 120 зараженных список расширяется, а сейчас областное правительство заявляет, что с 27-го числа предприятиям можно работать при соблюдении определенных условий вроде заполнения каких-то деклараций и, опять же, выдаче QR-кодов. Тем временем на границах Волгоградской области установили блок-посты. Такими темпами недели через три появятся региональные таможни, а через шесть — регионы начнут выпускать свои валюты, благо дело это нехитрое.
«ПРЕДЫДУЩИЕ НЕФТЯНЫХ ШОКИ ВЫДВИГАЛИ В СТРАНЕ НА ПЕРВЫЙ ПЛАН УСЛОВНУЮ «ПАРТИЮ ЛИБЕРАЛОВ И МИРОТВОРЦЕВ»
Еще раз: изменения в обществе идут вскачь, осознать их сложно, но отметить — чуть проще, чем я и занимаюсь. Но к отмеченному вполне можно дать определенную рефлексию — и в качестве таковой у меня есть два суждения.
Во-первых, я склонен считать, что двойной шок — нефтяной и самоизоляционный — неизбежно приведет к реформам в России. Так всегда было при всех нефтяных шоках в стране — в 1985, 1990 и 2008 годах. Этот кризис, повторимся, вдвойне тяжелый, осложненный искусственной остановкой почти всей сферы услуг, в которой занято 70% населения. Все предыдущие нефтяных шоки выдвигали в стране на первый план условную «партию либералов и миротворцев». И наоборот — рост цен на нефть давал всплеск милитаризма, что было при позднем Брежневе и Андропове (война в Афганистане и андроповское закручивание гаек), затем в 2007 году (Мюнхенская речь), а после этого в 2014 году с Крымом, плавно переходящим в Сирию. Но выше $50 за баррель в ближайшие годы мы нефть, боюсь, не увидим никак.
Во-вторых, похоже на то, что Россия за этот век повторяет все шаги по становлению городского общества, которые должны быть. Нет никакого исключения из правил и уникальности. К 1970-м годам мы стали преимущественно городским обществом, еще на протяжении 20-25 лет окончательно избавлялись от рецидивов крепостничества — полная раздача паспортов колхозникам и отмена прописки. Затем еще лет двадцать российский горожанин в 1-2-м, максимум в 3-м поколении познавал на себе свободы распоряжения своим телом, временем и пространством, т. е. переживал все то, чего прежде был лишен русский крестьянский этнос. А после этого (т.е. уже скоро) он задастся простым вопросом: где деньги? Где моя доля от природной ренты? И параллельно с этим пойдет жесткое требование хотя бы первичных буржуазных свобод. Обычных бюргерских (городских) свобод, пока на уровне муниципалитетов и регионов. Свободы коммунального самоуправления, распоряжения своей территорией не из Москвы и не ставленником из Москвы (т.н. «технократом» — офис-менеджером при аппарате кремлевской связи), а местным буржуа. И бессмысленные оскорбительные QR-коды в этот тренд не вписываются никак, в отличие от межрегиональных блок-постов.
В целом же я бы сделал вывод, что российское общество гораздо умнее и здоровее, чем оно само о себе думает. Надеюсь, что это не wishful thinking. С другой стороны, кризис все убыстряет, так что скоро увидим в реальности.