"Лицо было сильно обезображено". На Кубани растет количество жалоб на пытки
На днях Следственный комитет России возбудил уголовное дело о халатности сотрудника следственного изолятора № 1 Краснодара. Это связано с гибелью арестованного Дмитрия Красковского, чей труп был обнаружен в изоляторе 7 июля с закрытой черепно-мозговой травмой и множественными ушибленными ранами головы. По версии следствия, человека весом около 130 килограммов до смерти забили сокамерники, а сотрудник не предпринял никаких действий, чтобы это предотвратить.
Красковский провел под стражей более месяца: он был задержан 3 июня по подозрению в незаконном сбыте наркотиков.
Руководитель краснодарского отделения "Комитета против пыток" Сергей Романов рассказал Кавказ.Реалиям о последнем громком случае убийства человека в СИЗО, о противодействии со стороны правоохранительной системы и о том, что нужно делать если вы подверглись неправомерному насилию со стороны полицейских.
- Наверное самый резонансный случай этого лета, попавший в поле зрения "Комитета против пыток", это смерть Дмитрия Красковского. Якобы один из сокамерников палкой забил мужчину до смерти. Как такое могло произойти в СИЗО? Что сейчас точно известно и как вы расследуете эту трагедию?
- Сейчас возбуждено два уголовных дела. Одно по факту нанесения тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть. А другое - о халатности сотрудников краснодарского следственного изолятора. Потерпевшей признана супруга, Анна Красковская, и мы представляем ее интересы. Мы намерены добиваться расследования этого уголовного дела и установить все обстоятельства смерти Дмитрия.
Пока нам известно, что один из сокамерников, который якобы наносил ему телесные повреждения, был допрошен в качестве подозреваемого. Но неясно, кого именно в этом подозревают, а может быть там уже есть и обвиняемый? Мы сейчас ждем ответов следствия на наши ходатайства. Известно, что в камере находилось несколько человек, но кто они, мы тоже не знаем.
Общение со Следственным комитетом у нас происходит исключительно по официальным каналам. Чего-то большего нам не сообщают. Знаем, что проводится ряд экспертиз: по отпечаткам пальцев, судмедэкспертиза.
Дмитрий Красковский находился в СИЗО около месяца. Исходя из информации, которая у нас есть у него не сложились взаимоотношения с сокамерниками и в результате этих конфликтов он и погиб. Обвиняли его в незаконном обороте наркотиков, а эта статья не очень жалуется в той среде. И в этой связи возникает масса вопросов к руководству СИЗО - как часто осуществлялся надзор, следили ли они за характером общения в камере?
По словам родственников погибшего, лицо Красковского было сильно обезображено. А учитывая, что это был человек весом порядка 130 килограммов, сложно представить, что его сбили одним ударом. Крики и звуки борьбы должны были быть слышны за пределами камеры.
- Недавно стало известно, что появилось еще и уголовное дело против некого сотрудника Федеральной службы исполнения наказаний, но при этом в постановлении речь идет о неком "неустановленном сотруднике". Это обычная практика?
- Это с одной стороны вызывает недоумение, почему за месяц нельзя было установить ответственного за тот участок работы, но при этом формулировка “неустановленный сотрудник следственного изолятора” довольно распространена в такого рода делах. Но ведь фамилии всех сотрудников, которые дежурили в ту ночь, хорошо известны. На наш взгляд можно легко установить этого человека. Надеемся, что следователи ответят на этот вопрос после допроса руководства СИЗО. Сейчас мы в самом начале расследования по этому делу, обычно это занимает не один месяц. И как это чаще всего и бывает, мы уже видим упорное нежелание расследовать причины смерти Дмитрия Красковского.
- В чем именно это проявляется?
- Следователь не отвечает в установленные законом сроки, нам приходится обжаловать это в суде. Или вот еще показательный факт. Следственный комитет должен был проинформировать потерпевшую сторону о возбуждении уголовного дела против сотрудника ФСИН. По закону это должно быть сделано сразу же. Однако мы узнали об этом буквально пару дней назад, тогда как возбудили его еще 14 августа. Выводы делайте сами. Судя по всему, появилось оно под давлением прокуратуры. Будем пытатся получить эти материалы, чтобы понимать, что надзорное ведомство думает о трагедии.
- Краснодарское отделение "Комитета против пыток" существует уже более трех лет. Каковы промежуточные итоги вашей работы?
- С каждым годом наблюдается рост обращений. Это связано с тем, что о нас узнали в регионе. За все это время через нас прошло более сорока случаев пыток со стороны правоохранителей. К сожалению, пока только одно дело дошло до суда. Еще девять находятся на стадии расследования.
- С чем в первую очередь связаны эти случаи проявления насилия?
- Как правило, таким образом "выбивают" признания. Но в этом году стало больше случаев, основанных на каких-то взаимоотношениях между гражданами и полицией. Например, люди требуют разъяснить им права. Полицейские отказываются, говорят, мол, пройдемте в отделение. Все это порой заканчивается какими-то потасовками с нанесением телесных повреждений. Но затем сотрудники полиции в свою очередь заявляют, что они сами пострадавшие, это к ним применили физическую силу. В этом году подобных обращений чуть ли не половина.
Есть еще одна тенденция - если раньше по количеству насилия у нас лидировала Анапа и Гулькевичский район, то за последнее время мы получили целых семь обращений еще и из Выселковского района. Там совершенно разные, не связанные между собой граждане жалуются на одних и тех же сотрудников уголовного розыска. Есть в Краснодарском крае такие особенные территории в плохом смысле слова.
Но при этом Следственный комитет не торопится возбуждать уголовные дела против полицейских. То есть это такая системная проблема, которая касается и МВД, и СК, и прокуратуры.
- Да, обращает на себя внимание, что в большинстве случае отказы в возбуждении уголовных дел против силовиков идут чередой. Но в некоторых случаях вам все-таки удается побеждать. Каким образом вы этого добиваетесь?
- Во-первых, благодаря публичности. Мы очень благодарны средствам массовой информации и блогерам, которые освещают эти темы. Во-вторых, это личные приемы у руководителей Следственного комитета, например. Мы же не просто так заявляем: возбудите уголовное дело против полицейского. Мы приносим с собой наши доказательства и говорим - вот, у вас следователь несколько месяцев вообще ничего не делает, привлеките его к дисциплинарной ответственности. И довольно часто - у нас есть несколько таких случаев в этом году - следователей действительно привлекают к дисциплинарной ответственности. Но при этом возбуждать уголовное дело тот же Следственный комитет почему-то не торопится. По одному делу в Анапе у нас есть 13 постановлений об отказе. Пять лет проверяют сообщение о пытках. С точки зрения законов РФ и тем более норм Европейского суда по правам человека, это вообще ни в какие рамки не лезет.
- Какая часть проявлений жестокости со стороны силовиков, по вашей оценке, становится публичной?
- Я уверен, что мы занимаемся незначительной частью, а реальный масштаб гораздо больше. Такой вывод можно сделать, в частности, исходя из общения с местными адвокатами. Ну и некоторые люди обращаются к нам спустя несколько лет после происшествия. В этом случае что-то доказать становится очень сложно, когда нет медицинских документов. Мы вынуждены отказываться от таких дел. Несколько подобных случаев в месяц бывает. Ну и, конечно же, многие просто не хотят об этом сообщать, потому что боятся преследования со стороны правоохранителей. То же касается и свидетелей, например, сокамерников. Сначала они говорят нам одно, а затем отказываются от своих слов. Можно предполагать, что это не просто так происходит, а, возможно, под давлением сотрудников полиции.
- Как бы вы посоветовали действовать человеку, которого избили полицейские?
- Если вы считаете, что к вам незаконно применили физическую силу, и при этом вы находитесь в полиции, то надо требовать вызывать скорую помощь прямо в этот отдел. И когда она приедет, надо узнать, как зовут врачей, и зафиксировать телесные повреждения. От полицейских надо добиваться документирования вашего доставления и пребывания в отделе. А если вам дают на подпись какие-то бумаги, то нужно отражать в них свое несогласие с происходящим. Просто писать прямым текстом свое видение нынешней ситуации - «меня задержали незаконно» - и описывать свои телесные повреждения. Старайтесь запоминать как можно больше фамилий сотрудников полиции, обращать внимание на их номерные знаки. Впоследствии, если вы решите заявить о насилии, эта информация очень понадобится. Необходимо фиксировать происходящее как можно полнее, вплоть до детализации и записи своих телефонных звонков. А в том случае, если вас отпускают “от греха подальше”, то важно, чтобы были какие-то люди, родственники, друзья или адвокат, которые были бы свидетелями того, в каком состоянии вы выходите из отдела. Очень важно как можно быстрее ехать в больницу и фиксировать все полученные травмы. Мы всегда готовы приступить к общественному расследованию обращений граждан, чьи права были нарушены с точки зрения прав на свободу от пыток.
***
Можно сказать, что в России пытки в полиции – распространенное явление. Например, в сентябре житель Дагестана Тимур Муритов пожаловался в Европейский суд по правам человека на то, что его вынуждали под пытками дать признательные показания о вербовке в экстремистскую группировку "Исламское государство".
Жительницам Дербента Елене Барзукаевой и Шаганаз Рабадановой в августе помешали провести пикеты против пыток сыновей, содержащихся в СИЗО Махачкалы. Обвиняемые в терроризме дербентцы заявляют, что в 2019 году дали показания под физическим давлением.
О пытках в отделе полиции в Чечне рассказывал Кавказ.Реалиям Тимур Дебишев, бывший актер Русского драмтеатра в Грозном. По его словам, в ноябре 2018 года из него выбивали признание якобы в связях с наркоторговцами и требовали выдать какие-то контакты.
В 2015 году в Северной Осетии в отделе полиции скончался задержанный житель Владикавказа Владимир Цкаев. На его теле были обнаружены следы многочисленных травм. Изначально судебно-медицинская экспертиза постановила, что причиной смерти стало удушение пакетом, другая экспертиза назвала причиной закрытую черепно-мозговую травму.