"Моего ребенка убили, поэтому я здесь". Бессрочный протест в Цхинвали
В самопровозглашенной Южной Осетии продолжается бессрочный протест на центральной площади Цхинвали. Родственники погибшего после допроса в полиции Инала Джабиева требуют от власти справедливого расследования причин его смерти. Они уверены, что Джабиев умер от пыток. Корреспондент сайта Кавказ.Реалии побывала на Театральной площади Цхинвали и поговорила с участниками протеста.
Южная Осетия находится в нескольких часах езды от Северной. В республике живут около 50 тысяч человек. Словно большое село, говорят местные, здесь все друг друга знают. Этим летом смерть 30-летнего Инала Джабиева шокировала южан. После новостей о его гибели в Цхинвали собрался стихийный народный митинг, а президенту Анатолию Бибилову пришлось отправить в отставку правительство.
Осенью стали известны результаты экспертизы причин гибели Джабиева. В документе говорилось, что 30-летний Инал скончался "от внезапной сердечной смерти на фоне развития абстинентного синдрома", а многочисленные следы пыток на его теле не являются причиной смерти. Его семья отказалась признавать экспертизу – это и стало катализатором бессрочного протеста, который начался на главной площади Цхинвали 4 декабря.
Мы попали на Театральную площадь днём. Накануне шел дождь, и наутро снова немного моросило. Несколько групп стояли молчаливо и обособленно: мужчины отдельно, женщины отдельно. При виде незнакомцев они начали прятать лица за масками, шарфами и капюшонами. Два милицейских автомобиля стояли к площади вплотную.
На нескольких скамейках разложены продукты: фрукты, овощи, хлеб, осетинский сыр, вода и чай в термосах. За натянутым между елками целлофаном около самодельной газовой горелки грелся основной костяк протестующих. Среди них мать погибшего Майя Джабиева и его вдова Оксана Сотиева. На время протеста это место стало для них домом. Здесь они едят и спят, сменяя друг друга.
Майя Джабиева не сразу согласилась говорить. Она сперва расспросила, кто мы и откуда. Услышав родную речь и заверение, что мы пришли с миром, она все же решилась на беседу.
"Люди не хотят говорить, потому что боятся правительства, – объясняет Джабиева. – Сюда постоянно приезжает машина и фотографирует всех с разных ракурсов. Мы уже стали узнавать ее по номерам, и тогда они их сняли. Люди боятся, что если из этого дела ничего не выйдет, то их будут преследовать за участие в акции протеста".
Майя говорит, что уже никому не доверяет. Двое из подозреваемых в пытках ее сына на свободе, а еще двоих скоро выпустят.
"Но даже привлекли не всех милиционеров. Били его шесть дней. Понятно, что этим занимались не четыре человека. Они думают, что меня кто-то подначивает, чтобы я выходила, сидела и протестовала. Но это не так. Моего ребенка убили, поэтому я здесь. Выхожу сюда по собственной инициативе. Люди нас очень сильно поддерживают, и я их благодарю", – говорит Джабиева.
Майя жалуется: из-за стычек с милиционерами у нее постоянно скачет давление. Иногда правоохранители ведут себя очень агрессивно, говорит она, особенно когда митингующие пытаются что-то принести на площадь. Джабиева полагает, что они делают так из-за распоряжения начальства, при этом многие из патрульных прячут лица и опускают глаза.
Собеседница говорит, что старается не осуждать всех силовиков: в Южной Осетии нет работы, и они вынуждены держаться за ту, что есть.
"Все бросил и пришел поддержать"
Как и Майя Джабиева, Эрик Бестаев уходит с площади лишь на несколько часов.
"Ни брата Инала, ни его маму, никого не знал, – говорит он, эмоционально размахивая руками в утеплённых перчатках. – Как истинному патриоту моего народа мне очень больно было, когда это все произошло. Я не мог сидеть дома, работу бросил, все бросил и пришёл поддержать этих людей. Моя мама сюда приходит, сестра. Как можно равнодушно относиться к этому всему?! Очень многие хотят выйти и поддержать эту женщину. Но думаю, что не выходят, потому что искра, которая была в осетинском народе, погасла. Люди боятся. Тех, кто тут регулярно, всего человек 50. Это должна быть другая цифра".
Пока мы говорили, подошла Мадина Гулухова. Она педагог в одной из местных школ. Ученики постоянно спрашивают, как дела на площади, рассказывает она.
"Сегодня у нас был урок истории онлайн. Клянусь чем угодно, дети сразу спрашивают: "А что на площади?" И у меня безвыходное положение. Ты им рассказываешь про права человека, а в жизни происходит совершенно другое", – говорит Гулухова.
Мадина приходит на площадь ежедневно не только из-за того, что Джабиевы ее родственники.
"Я тут, потому что защищаю права человека. Главное – это право на жизнь, – говорит Мадина. – Джабиевы – это моя гражданская позиция. Какое давление происходит на семью! Открытое. Ночная атака такая была, что девочки разошлись (они пытались установить тент, чтобы спрятаться от дождя; милиция не дала им этого сделать, а потом начала отбирать телефоны. – Прим. ред.). У меня до сих пор крик Оксаны [Сотиевой] в ушах, так они довели человека. Двенадцать дней правительство молчало и только потом о чем-то начало говорить. Кто сейчас поверит, что пройдёт честное, справедливое расследование?"
"Тепло на душе стало"
Ближе к обеду участникам протеста принесли пакеты с едой. В первые дни милицейское оцепление не пропускало к ним даже воду. Теперь местные жители могут поддержать Джабиевых продуктами.
"Недавно приезжали парни из Владикавказа. Среди них местный депутат и блогер. Фамилий не помню. Привезли семье теплые одеяла, пледы, термосы. Мы открыли пакеты, а там дзыкка (национальное блюдо Северной Осетии. – Прим. ред.). Так приятно и тепло на душе стало", – рассказала одна из участниц митинга, пожелавшая не называть свое имя.
После разговора с Мадиной к нам подошел один из старейшин фамилии Джабиевых, который публично призывал "отдельных политиков не использовать трагедию их однофамильца в своих интересах". Он отвел Майю Джабиеву в сторону и о чем-то долго с ней беседовал.
Пока мы ждали, митингующие пригласили нас погреться у буржуйки и выпить чай с хлебом и осетинским сыром. Дождь пробивался сквозь ветви елей, на улице было довольно холодно.
"Тут нам силовики недавно предложили укрыться от дождя вон в том помещении, – показывает на железный корпус крохотного летнего кафе один из участников протеста. – Но мы переживаем, что если уйдём отсюда хоть на время, то они этим воспользуются. Кто знает, что у них на уме".
В конце декабря власти Цхинвали решили установить на главной городской площади новогоднюю елку, несмотря на продолжающуюся там бессрочную акцию.
***
Мы провели на площади несколько часов. Все это время милиционеры стояли неподалеку с равнодушным видом. Как только мы подошли к машине, к нам подбежали двое в штатском. Один из них, Станислав Тедеев, оказался сотрудником местного КГБ. Он начал фотографировать наши паспорта, а в ответ на просьбу вернуть документы заявил: "Хочу – и фотографирую, захочу – и не отдам".
Позднее в телефонном разговоре вдова погибшего Оксана Сотиева удивится, как нам вообще удалось добраться: по ее словам, журналистов в Южную Осетию не пускают в принципе.
Текст может содержать терминологию и топонимы, используемые в самопровозглашенной республике Южная Осетия.