Вернулся, чтобы умереть
По неофициальной версии врачей, тело Тристана Гогичашвили пролежало на земле во дворе его домовладения около двух дней. Скорее всего, старик умер от инфаркта.
Вечером 9 июня он вернулся из Грузии и был помещен в недельный карантин, но через сутки Гогичашвили уже выписали, так как у него на руках имелся тест с отрицательным результатом на коронавирусную инфекцию. При этом, как отметил в интервью информагентству «Рес» и.о. главврача Ленингорской больницы Джемал Бедоев, «соседи по палате говорили, что он постоянно спотыкался и падал». Непонятно, почему врачей не смутили эти постоянные падения, тем более что, по словам Бедоева, несмотря на отсутствие зрения, пожилой человек хорошо ориентировался в районе, мог без чьей-либо помощи добраться до дома.
Труп обнаружили медики 15 июня, когда пришли к Гогичашвили для поведения ПЦР-теста. По мнению гражданской активистки Тамары Меаракишвили, в этой истории все указывает на то, что старику не хватило внимания со стороны людей, чьим заботам он был доверен. На своей станице в Facebook она опубликовала пост следующего содержания:
«Прошу Анатолия Бибилова и министра здравоохранения Сослана Наниева заинтересоваться этим фактом. Навещали ли соцработники покойного, интересовались ли, в чем он нуждается».
В свою очередь Ленингорская прокуратура вознамерилась провести расследование, установить причины смерти. Прокурор района Алан Кулумбегов опубликовал в Facebook пост, в котором объяснил, что цель расследования – исключить спекуляции на эту тему.
По распоряжению президента Бибилова, похороны Тристана Гогичашвили взяла на себя районная администрация, глава района Владимир Гулиев забрал тело из морга. На этом расследование прокуратуры и закончилось, говорит гражданская активистка Тамара Меаракишвили:
«На самом деле хорошо поступил Бибилов. Покойника обрядили во все новое – костюм, обувь, купили гроб, организовали поминки. Вчера районная администрация обратилась к жителям с просьбой проводить в последний путь одинокого человека».
Тристан Гогичашвили вернулся в родной район после выхода на пенсию по инвалидности. В 1986 году он потерял зрение во время аварии на химическом заводе в Рустави. Ценой здоровья перекрыл опасные вентили, чем предотвратил гибель многих людей.
Пока пункт пропуска «Раздахан» был открыт, Тристан не нуждался в социальной помощи и не привлекал к себе внимания. Получал пенсию в Грузии, его навещали родные, и сам он ездил к ним. Но после того как границу в сентябре 2019 года закрыли, старик оказался в беспомощном положении – без ухода и средств к существованию.
В декабре 2019-го президент Анатолий Бибилов распорядился, чтобы всем грузинским пенсионерам предоставили гражданство и югоосетинские пенсии. Тристан Гогичашвили этой возможностью воспользоваться не смог, говорит Тамара Меаракишвили:
«От него потребовали предоставить справки от завода в Рустави, хотя все прекрасно понимали, что выполнить это требование невозможно из-за закрытой дороги. Он физически не мог собрать документы, и никто не стал разбираться в ситуации и помогать ему. Никому даже в голову не пришло, чтобы назначить незрячему старику пенсию по инвалидности. И дети ничем не могли помочь. Пока дорога была открыта, они приезжали сами или передавали продукты с маршруткой. Его подкармливали Красной Крест, районная администрация, знаю, что старику помогало и местное отделение «Единой Осетии». Даже оперная звезда Вероника Джиоева опубликовала пост с призывом помочь Тристану Гогичашвили. После этого поста в Раздахан приехали однофамильцы Тристана из Владикавказа и оказали старику большое внимание».
В общем, получилась такая странная история про то, как власти помогали старику выбраться из затруднительного положения, которое сами же и создали. Эта история повторилась в январе 2020 года, когда по приказу Анатолия Бибилова всех грузинских пенсионеров, проживающих в районе, должны были снабдить пропусками и выпустить в Грузию, формально за пенсиями, а по факту – на лечение, на побывку к родным или даже на постоянное место жительства.
Единственный, кому не дали пропуск, – Тристан Гогичашвили – все по той же причине, клеркам из социальных служб не было никакого дела до незрячего старика. Сам он собрать пакет документов на получение пропуска не смог, а помогать ему никто не стал. Поэтому отправляли его в Грузию отдельно, 6 февраля, уже после того, как граница была снова закрыта по специальному распоряжению из Цхинвала.
История могла бы на этом и закончиться. Тристан Гогичашвили мог остаться жить с сыном в Рустави, но захотел вернуться. Ему было тесно в квартире, он хотел на землю. Несмотря на увечье, он вел активную жизнь, самостоятельно возделывал огород. Родные не смогли удержать его, и 9 июня он вернулся, как оказалось, чтобы умереть.
По словам Тамары Меаракишвили, получилась такая грустная история про безнадегу, про то, как меняется в районе жизнь и как эта новая реальность вымывает из людей лучшее, что в них было:
«Конечно, людей ожесточили ограничения на границе. Все как будто на взводе, я по себе это чувствую – уже два года не могу увидеться с дочерью. Но что еще хуже – люди просто осатанели от бюджетной халявы. Это такое окно возможностей, в которое все устремились и теряют в борьбе за должности остатки человечности. Становимся завистливыми, подозрительными, считаем, кто на скольких ставках сидит, сколько получает, сколько взяток берет. Сплетничаем, за какие заслуги его или ее поставили на это место. Но самое ужасное, мы перестаем сочувствовать друг другу, из нас исчезает доброта, внимание к людям. От этого умер бедный Тристан, ему не хватило нашей доброты, нашего внимания».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия