Рукописи не горят. Как жители Ульяновской области помогали блокадному Ленинграду

Двадцать седьмого января исполняется 80 лет со дня полного снятия фашистской блокады Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. Для нас, россиян, эта памятная дата олицетворяет невероятную силу духа, мужества, героизма наших дедов и отцов. «У каждого был свой спаситель» – так называется одна из глав «Блокадной книги», написанная Алесем Адамовичем и Даниилом Граниным на основе рассказов живых свидетелей тех трагических событий. В ней рассказывается о том, как люди, спасаясь сами, спасали других. Поднять упавшего от голода на улице человека и довести до дома – это был настоящий подвиг. Одна из девочек-блокадниц мечтала о заполненных хлебом прилавках булочной. Тогда хлеб продавщица рубила, потому что резать это было невозможно… Один ученый рассказывал, как они этот хлеб в кипятке растворяли, а потом ели. Из тарелки. Ложками. Ленинградцы умирали от холода и голода. Но жизнь в осажденном городе продолжалась. Работали детские сады, школы, библиотеки, и в институте шли занятия, и даже создавались семьи, рождались дети. Каждому, кто прочел эту книгу уже в мирное время, непросто представить, что ленинградцы, прошедшие такие испытания, остались людьми, не озлобились, не ожесточились. После войны продолжали учиться, творить, любить… И вряд ли удастся переписать историю тем, кто стремится это сделать, чтобы умалить совершенный нашими соотечественниками подвиг. Воспоминания и рассказы жителей выжившего города останутся для будущих поколений в книге, ведь рукописи не горят. Защитники города на Неве В годы Великой Отечественной войны в обороне города на Неве участвовали многие базарносызганцы.  Тагир Насибуллович Худобердин защищал Синявинские и Пулковские высоты, был свидетелем действия Дороги жизни. Федор Гаврилович Фокин воевал на подступах к крепости Шлиссельбург. Во время боев был ранен, но, вылечившись, снова отправился на фронт. Иван Алексеевич Диков воевал в составе Волховского фронта в подразделении связи. Вспоминал не только о голоде и холоде, но и о том, что вода в окопах и землянках стояла и зимой, и летом. Владимир Федорович Новизнов был водителем студебеккера. В составе 315-го артиллерийско-гаубич-ного полка, находящегося в районе города Остров, он прорывал блокадное кольцо с внешней стороны. Анатолий Григорьевич Лукашин вспоминал, как в один из зимних дней 1942 года он смог открыть дверку своего ЗИСа, на котором возил снаряды, а подняться в грузовик уже не смог. Ослабел от голода. После госпиталя наш земляк был направлен в 38-й гвардейский минометный полк, где главными боевыми орудиями были легендарные «катюши». Дети войны Оказавшись в блокадном кольце, в первую военную зиму семья Николая Мартыновича Флейшмана (награжден памятным знаком «В честь 70-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады»), мать и четверо детей, пережила тяжелые времена. Осенью 1941 года женщина еще ездила за город, искала на полях невыкопанную, промерзшую картошку. Все-таки прибавок был... «До сих пор в глазах стоят улицы, занесенные сугробами, замерзшие люди и ни одного живого существа, – рассказывал наш земляк. – Я говорю о кошках, собаках, голубях, которых раньше было великое множество. Съели. До сих пор не знаю, чем топились мы, что ели, как выжили…». Учащиеся Папузинской школы записали рассказ Любови Павловны Мельниковой, которая являлась свидетельницей тех страшных событий: «Я родилась в 1933 году в городе Ленинграде, с которым связана вся моя жизнь. Мне, как многим другим детям, не пришлось пережить всю блокаду от начала до конца, но и короткое время, проведенное в окруженном городе, забыть невозможно. Зима 1941–1942 годов выдалась на редкость суровой. В коммунальной квартире, где жила наша семья, имелись 4 комнаты и большая кухня. И вот на кухне появилась буржуйка – небольшая жестяная печка с выведенной в форточку трубой, которую принес пожилой сосед. Небольшой кучки щепок хватало, чтобы вскипятить чайник на всех. Если же удавалось раздобыть несколько поленьев дров, буржуйка мгновенно раскалялась, согревая на некоторое время комнату. И снова холодно, голодно, страшно... Обычно в половине шестого утра мы с братом Артуром были уже на ногах – в шесть часов открывали булочные. На троих нам давали 500 граммов хлеба в день. Маме приходилось 250 граммов, у нее была рабочая карточка, а нам с братом – по 150 граммов. А делили паек поровну, на три равные части. Каждому доставался кусочек тяжелого, похожего на глину блокадного хлеба. Съедали быстро, и начиналось томительное ожидание следующего утра. Из дома мы, дети, почти не выходили. А когда мама с работы возвращалась, лежали все вместе в кровати, чтобы было теплее. Сил двигаться не было. Однажды неожиданно с фронта приехал отец. Он решил отправить нас в эвакуацию в Ульяновскую область, в село Папузы. Здесь жили наша бабушка, мамины брат и сестра. Дорогу из блокадного города на «Большую землю» тоже забыть невозможно. Поезд шел и не шел. Он очень часто останавливался, потому что появлялись самолеты с красными крестами. В вагонах поезда высоко под потолком были решетчатые узкие окна. Я помню этот полутемный вагон, окна, до которых нельзя дотянуться. Вместе с нами ехали и другие беженцы. Наконец мы оказались дома у бабушки. И здесь было трудно, тяжело, но не было самого страшного – войны. Мы понемногу стали «отходить», как выражалась бабушка, стали походить на людей. У бабушки подсобное хозяйство: огород, на котором сажали картошку, капусту, морковь и свеклу. Потом морковь и свеклу нарезали тонкими ломтиками, сушили и пили с ними чай. Бабушка держала козу. Нам казалось, что ничего нет вкуснее, чем козье молоко. До сих пор помню глиняный горшочек, в котором бабушка затапливала молоко. Мы уехали в Ленинград в октябре 1944 года. К этому времени жизнь стала немного налаживаться. Дети посещали садики, стали ходить в школу. Лучше стало с едой. После учебы в школе я окончила Ленинградский университет, факультет иностранных языков. Проработала всю жизнь учителем английского языка. Мои дети и внуки о блокадном Ленинграде знают из книг и кино, из моих рассказов. Я не хочу, чтоб им пришлось испытать то, что выпало на мою долю». Ольга ВИКТОРОВА