Первые авианалеты немецкой авиации на Москву оказались неудачными. Немцы не представляли, насколько эффективна советская система противовоздушной обороны
Советский военный корреспондент и писатель Константин Симонов писал:
В военном дневнике верховного главнокомандования вермахта за неделю до первой бомбежки, 14 июля 1941 года, стоит следующая запись: «Фюрер говорит о необходимости бомбардировки Москвы, чтобы нанести удар по центру большевистского сопротивления и воспрепятствовать организованной эвакуации русского правительственного аппарата». Как видно из этой записи, планы у Гитлера были далеко идущие. Само предположение, что бомбежками Москвы удастся воспрепятствовать организованной эвакуации из нее правительственного аппарата, означало надежду на такие сокрушительные удары с воздуха, которые способны парализовать жизнь огромного города и железнодорожного узла.
На деле первый налет немцев на Москву, так же как и последующие налеты в июле и августе, в общем оказался малоуспешным. Вот что говорится в боевом донесении командования наших военно-воздушных сил об этом первом налете: «С 22 часов 25 минут 21.VII до 3 часов 25 минут 22.VII авиация противника совершила налет на город Москву. Налет производился четырьмя последовательными эшелонами. Всего около 200 самолетов.
Первый эшелон на подступах к Москве расчленился для бомбометания, но, будучи встречен истребительной авиацией и зенитной артиллерией, был рассеян. Только одиночным самолетам удалось прорваться к городу.
Последующие — второй и третий эшелоны — налет производили одиночными самолетами и мелкими группами, произведя бомбардировку с пикирования, с горизонтального полета, с высоты 1000–3000 метров зажигательными и фугасными бомбами.
Бомбометание некоторых объектов производилось при помощи световых сигналов, поданных с земли.
В районе Звенигорода и Кубинки противник сбрасывал листовки».
Таким образом, вечернее сообщение Информбюро от 22 июля, в котором говорилось, что во время массового налета на Москву «в ночь с 21 на 22 июля… уничтожено 22 немецких бомбардировщика» и что «рассеянные, деморализованные действиями нашей ночной истребительной авиации и огнем наших зенитных орудий немецкие самолеты большую часть бомб сбросили… на подступах к Москве», — в основном соответствовало действительности. А немецкие сводки и газетные сообщения, да и выпуски немецкой кинохроники, которую мне недавно, через двадцать пять лет после событий, довелось видеть, содержавшие попытку изобразить этот первый налет на Москву как нечто в высшей степени устрашающее, были грубо сфальсифицированы. Для примера стоит привести хотя бы заголовки из «Фёлькишер беобахтер» за 23 июля 1941 года: «Первый большой налет на Москву». «Мощные налеты бомбардировщиков». «У врага больше нет никакого единого руководства».
Неудачи немцев во время первого и последующих налетов объяснялись тремя причинами: во-первых, недостаточностью сил, которые были ими брошены на такой огромный объект, как Москва, во-вторых, силой противовоздушной обороны Москвы, которая оказалась тем более эффективной, что немцы не представляли себе ее масштабов, и наконец, в-третьих, тем спокойствием и решительностью, с которой население Москвы боролось с зажигательными бомбами.
Эффект зажигательных бомб был прежде всего рассчитан на растерянность и панику. Но эта запланированная немцами паника так и не состоялась.
Источник: Симонов К.М. Сто суток войны. — Смоленск: Русич, 1999