Режиссёр Михалков: Как ни называй фуфло – оно останется фуфлом

М. АНДРЕЕВА: Кинорежиссёр, актёр, сценарист, народный артист. Никита Сергеевич, сейчас уже Владимир Путин начнёт говорить речь. Чего ожидаете?

Н. МИХАЛКОВ: Я ожидаю, что, как всегда, то, что говорится, так и думается и так и делается. И когда это не расходится одно с другим, мне кажется, что есть надежда.

М. АНДРЕЕВА: А как Вы считаете, сегодня всё выполняется, о чём президент говорит?

Н. МИХАЛКОВ: Нет, не всё выполняется, к сожалению. И это огромная проблема наша. Шукшин гениально сказал: "Счастье — когда смел и прав".

М. ШАХНАЗАРОВ: Да.

Н. МИХАЛКОВ: Вот я считаю, что он смел и прав. Поэтому должен быть счастливым человеком.

М. ШАХНАЗАРОВ: Никита Сергеевич, к тому, что Вам ближе, к кинематографу. Как Вы сейчас оцениваете дела в нашем кинематографе российском?

Н. МИХАЛКОВ: Мне кажется, что зритель начал поворачиваться к своему кино. Его отвернули напрочь кинематографом, который унижает человеческое достоинство. Одна женщина написала, что настоящее искусство — то, что хочется увидеть, прочесть или услышать ещё раз.

М. ШАХНАЗАРОВ: Ещё раз — это абсолютно верно.

Н. МИХАЛКОВ: Вот картину "Легенда № 17" смотрят ещё раз. И "Экипаж" смотрят ещё раз. Я лично могу честно сказать, что горжусь нашей студией, потому что мы стараемся делать ту продукцию, которую хочется смотреть ещё раз.

М. ШАХНАЗАРОВ: Вы "Тритэ" имеете ввиду?

Н. МИХАЛКОВ: Да.

М. ШАХНАЗАРОВ: А как к сериалам относитесь?

Н. МИХАЛКОВ:

"Есть хорошее, есть плохое. Есть сериалы, которые губят артиста, потому что они вымывают у него желание быть другим".

Он гонится за медийностью, и в результате очень быстро вырабатывается. Есть сериалы, которые хочется смотреть, и это уже искусство. К сожалению, для нас, для меня в частности, я вижу, что реальные сериалы, которые смотрит мир, — это сериалы, которые делают американцы. И очень многие серьёзные режиссёры уходят на телевидение, потому что возможности практически такие же, деньги такие же, аудитория тысячекратно больше, а с точки зрения искусства и возможности рассказать историю, не купируя её, чтобы она попала в тайминг — это очень большое преимущество.

М. ШАХНАЗАРОВ: Какой американский сериал смотрели, отметили бы?

Н. МИХАЛКОВ: "Карточный домик", я считаю.

М. АНДРЕЕВА: А "Игра престолов" — самый популярный сейчас?

Н. МИХАЛКОВ: Я не очень, это не моё.

М. ШАХНАЗАРОВ: Не пошёл. "Клан Сопрано" пошёл?

Н. МИХАЛКОВ: Вот да. Это, так сказать, "моё — не моё".

М. АНДРЕЕВА: Но все с ума сходят по "Игре престолов", даже щиты кругом: "Джон Сноу жив". Это какое-то помешательство.

Н. МИХАЛКОВ: Знаете, какое счастье, чтобы когда-нибудь были такие щиты: "Жив ли Коля Семёнов".

М. АНДРЕЕВА: Вот я и говорю! Ну почему мы все побежали смотреть?

Н. МИХАЛКОВ: Это надо уметь делать. Понимаете, когда мы зациклились на ментах, оборотни в погонах и глицериновые слёзы от измены мужа — это невозможно смотреть. Но с другой стороны, мы же страна, которая 30 лет назад умирала по индийскому кино.

М. ШАХНАЗАРОВ: А мы в детстве смотрели индийское кино, чтобы посмеяться, комедий было мало. И нас бабушки чуть палочками не забили один раз.

Н. МИХАЛКОВ: И правильно делали. Это сейчас я был в Индии, и они делают своё дело для себя. Это такое счастье, когда ты снимаешь картину, и миллионы-миллионы людей в твоей стране её смотрят. Ведь проблема в том, что возьмут на Каннский фестиваль или не возьмут. Сделай кино, чтобы это кино смотрели дома, и ты будешь сыт, здоров и счастлив.

М. АНДРЕЕВА: Помним же "Едим дома"?

Н. МИХАЛКОВ: "Едим как дома".

М. АНДРЕЕВА: "Едим как дома", простите. Вы собирались делать эту сеть?

Н. МИХАЛКОВ: Да.

М. АНДРЕЕВА: А потом как-то из информационного поля ушли новости. На какой стадии сейчас проект?

Н. МИХАЛКОВ: Невозможно начинать дело, не спакетировав проект. Ведь говорят: "Мы хотим сделать вот это". Замечательно. Везде стали писать: "Кончаловский, Михалков, деньги государственные". Бред собачий! Никаких денег мы ни у кого не просили. Мы спросили: "Интересно или нет?" — "Интересно". Значит, давайте сейчас за свои деньги пакетируем этот проект. А это серьёзное дело.

"Это не просто построить забегаловку на углу, "Едим как дома" — это серьёзный проект, он должен иметь развитие".

Для того чтобы он имел развитие, он должен быть спакетирован. Когда мы поймём, что этот проект спакетирован, мы будем брать кредит с тем, чтобы знать точно, когда мы его будем отдавать. Сегодня взять кредит и не знать, каким образом потом это начнёт щёлкать, счётчик этот — нам совершенно ни к чему. Поэтому идёт работа ежедневно. И сейчас занимаются люди, которые занимаются только этим, маркетингом: как, что, где, в каком регионе, какие продукты и так далее. Это серьёзная работа.

М. АНДРЕЕВА: Пока нет представления о сроках?

Н. МИХАЛКОВ: Я тешу себя надеждой, что всё-таки это к 2017 году будет, по крайней мере, понятно.

М. ШАХНАЗАРОВ: Никита Сергеевич, к театру. Недавно была одна из постановок "Евгений Онегин" в Вахтангова, литовский режиссёр ставил, Римас Туминас. В валенках, герои с балалайками. Не кажется ли Вам, что мы от традиционного театра уходим вообще?

Н. МИХАЛКОВ: Вы вообще неправильный вопрос мне задаёте. Вы посмотрите нашу "Метаморфозу", которую мы в нашей Академии только что выпустили, и Вы поймёте, что есть и другой театр.

М. ШАХНАЗАРОВ: Вот я поэтому и спрашиваю.

Н. МИХАЛКОВ: Я не хочу ничего сказать про театр Вахтангова, я там учился. У вас можно грубое слово сказать?

М. АНДРЕЕВА: Да.

Н. МИХАЛКОВ: Дело в том, что когда берётся классика — Чехов, Шекспир, читаешь: "Достоевский и режиссёр такой-то". Я вообще из казаков сибирских, у нас есть такая пословица казачья: "Слепень, который сидит на жопе скачущей лошади, тоже думает, что он кавалерист". Понимаете? Поэтому когда человек себя привязывает к великому имени для того, чтобы именно на этом имени экспериментировать, не находить новое решение, а менять суть этого — я считаю, что это умирает скоро. Я не видел спектакля "Евгений Онегин", к сожалению, хотя считаю, что этот театр остаётся прекрасным театром. Но я видел другие постановки других режиссёров. И Вы знаете, фуфло — оно всё равно когда-нибудь будет понятно, что это фуфло, как ни называй его настоящим.

М. ШАХНАЗАРОВ: Абсолютно.

Н. МИХАЛКОВ: А настоящее обзывай как хочешь, через какое-то время будет понятно, что это настоящее. Это остаётся. Много спектаклей и фильмов, которые нам хочется посмотреть ещё раз?

М. ШАХНАЗАРОВ: Конечно, безусловно.

Н. МИХАЛКОВ: Много? Немного.

М. ШАХНАЗАРОВ: В мировом кинематографе.

Н. МИХАЛКОВ: Нет, сегодняшних.

М. ШАХНАЗАРОВ: Немного.

Н. МИХАЛКОВ: Самый нашумевший спектакль вам хочется смотреть второй раз? Не хочется. Потому что он нашумел именно потому, что в этом есть эпатаж. Я говорю: вот есть Достоевский, есть я. И я не хуже Достоевского. Но это же ошибка.

М. АНДРЕЕВА: Никита Сергеевич, можно вопрос от нашего корреспондента из Москвы? В основном конкурсе ММКФ всего одна картина от России в год российского кино. Почему так мало?

Н. МИХАЛКОВ: У нас был год, когда вообще ни одной, и это я настоял. Потому что у нас была разнарядка, чтобы обязательно было две картины. Любые, неважно. Когда их нет, значит их нет. Я считаю, что, слава богу, что нашли картину, которая может конкурировать.

"40 лет назад главный приз на ММКФ могла получить только советская картина. Первый разрушил эту точку зрения Чухрай, когда дал "8 с половиной" Феллини, и имел большие неприятности".

Сегодня никто не давит на жюри и получают призы лучшие картины. Будет наша — слава богу, не будет — ну что делать.

М. АНДРЕЕВА: Никита Сергеевич, спасибо Вам большое. Приходите к нам в московскую студию.

М. ШАХНАЗАРОВ: Спасибо огромное.

Н. МИХАЛКОВ: Так зовите, зовите.

М. АНДРЕЕВА: Так мы зовём! Кинорежиссёр, актёр, сценарист.

Н. МИХАЛКОВ: Пока.